Игорь Гребенчиков - Оборотень

Антон явно был уверен в успехе операции. А вот Витя – совершенно нет. Лишь только он знал из присутствующих, что далеко не бешеный волк открыл здесь охотничьи угодья. Успокаивало лишь то, что община в деле. Уж наверняка целая… стая?… оборотней при оружии совладает с одним единственным. Да там, как Витя был почти на все сто уверен, одного Макса с Игорем хватит.

– Может, прекратим уже об этих… волках и прочих бешеных животных говорить? – предложила Мария. – За столом все-таки сидим, вроде как воссоединение семьи, а все о каких-то ужасах разговариваем.

– Поддерживаю, – внезапно согласился Антон, голос которого вмиг приобрел какую-то беззаботность. – Племяш, а скажи-ка мне, ты думал о татуировке? Обычно в твоем возрасте уже некоторые начинают мечтать что-нибудь да набить на долгую память.

– Как-то даже не задумывался, – честно ответил Витя. – Я знаю, что у одного парня из класса набито что-то непонятное и, откровенно говоря, это партак дикий, а все же если бить, то что-то хорошее, ну, вот, например, твое тату мне нравится.

– Набьешь татуировку – я от тебя отрекусь, – предупредил Константин.

– Братик, не будь таким моралистом, – вздохнул Антон. – Думаю, мой племянник сам решит, как ему распорядиться своим телом. Главное только, чтоб на лице не бил.

– Я может и моралист, зато не без царя в голове, ты-то как набил себе эту дрянь в двадцать, так и ходишь, как ни в чем не бывало, а вот был у меня одноклассник, тоже себе тату сделал с эмблемой ЦСКА, так потом только и искал, где бы свести это художество подешевле.

– Так, блин, кто же в здравом уме будет бить себе татуировку с футбольным клубом? – парировал Антон. – Ладно уж ты там совсем фанат отбитый, еще можно понять, а этот-то, я даже, кажется, понял, о ком речь, Рудольф же, да? Не отвечай, я его и так помню, морду мажорную. Ему даже на футбол все равно было, прибился к какой-то компании. А бить надо то, что действительно близко, то, что натуру отображает. А не абы что, в целях выпендриться перед бабами. Прости, Маш.

– Я уже привыкла к твоему длинному языку, – ответила она.

– Пап, я все равно не думаю, что когда-нибудь буду бить татуировку, – попытался успокоить отца Витя. – Мне это не очень интересно.

– Просто ты еще не нашел ту татуировку, которая тебе по-настоящему бы запала в душу, – улыбнулся Антон. – Ну и, между нами, Кость, Маш, закройте свои нежные ушки, красивые татуировки нравятся девушкам. У тебя, кстати, есть дама сердца?

– Эмммм…

Сережа был на взводе. Помимо всей информации, которая обухом свалилась ему с утра на голову и которая занимала большую часть его мыслей, у него была еще одна миссия, которую ему нужно было выполнить в кратчайшие сроки, – поговорить с Ларионовой. Буквально с самого утра он чувствовал на себе ее взгляд – тяжелый, взволнованный и испуганный. Оно было и немудрено – Сережа понимал ее, как никто другой. Он сам помнил свое состояние в тот вечер, когда узнал, что Витя стал оборотнем. Но, как писал доктор Кюблер-Росс, есть пять стадий принятия неизбежного – отрицание, гнев, торг, депрессия и непосредственно само принятие. И оставалось лишь надеяться, что Ларионова за эти неполные сутки уже хотя бы дошла до стадии депрессии. Ну и что ей хватило ума никому об этом не рассказывать. Но все вели себя как обычно, поэтому насчет этого можно было особо не волноваться.

Но все же ситуация требовала разговора, причем весьма серьезного. И в который раз совершенно не с тем человеком, с которым Сережа бы хотел. Конечно, к Свете он не испытывал никакого отвращения, как, например, к Грише, но и вступать в контакт особого желания не было. Выцепил он ее, как и ожидалось, – в условной школьной курилке за углом после обеда.

– Привет, – чуть ли не шепотом начал он.

– А я уж думала, что ты весь день собрался меня игнорить, – хоть Света всеми силами пыталась притвориться, будто ничего вчера и не было, но было более чем очевидно, что такое просто так всеми силами не забудешь. Что Сереже отчасти было только на руку. От разговора в таких условиях точно не отмажешься. – Где виновник торжества?

– Дома он. Ну, до вечера, по крайней мере. В принципе, это даже и хорошо. Нам нужно обсудить все произошедшее. Втроем. И будет намного лучше, если я тебя морально подготовлю к адекватному разговору по всей сложившейся ситуации.

– Я даже… Даже и не знаю, что тут вообще можно обсуждать, – выдохнула она. – Мой одноклассник, человек, которого я знаю почти всю жизнь и которого я… не суть. Просто… Берет и превращается в…

– Тише! – шикнул Сережа.

– Берет и превращается в долбаного оборотня и пытается меня убить! Что тут еще можно обсуждать? Тут помещение с мягкими стенами необходимо, а не школьные классы.

– Много чего, Свет. Давай начистоту – я знаю, что Витя тебе не безразличен. Я помню, какую ты мне истерику закатила по телефону, когда узнала, что на него напали. О «просто одноклассниках» так не пекутся.

– Да что ты? – язвительно переспросила она. – Свой-то голос помнишь?

– А что мой голос? Витя мне как брат родной, так что удивляться тут нечему. Суть сейчас не в этом. Я хочу, чтобы ты поняла, как ему сейчас тяжело и что ему приходится сейчас переживать. И мне не очень хочется, чтобы в нашем разговоре, когда он случится, с твоей стороны были нотки агрессии. В том, что вчера произошло – он, виноват, конечно, но он действительно не хотел никому причинять зла.

– Слушай, – Света сделала глубокую затяжку и, оглядевшись по сторонам, не приспичило ли кому-нибудь из учителей пройтись погулять, выдохнула сигаретный дым под ноги. – Я не совсем дура. Все-таки тоже понимаю, что… ох, твою же мать… оборотни себя не контролируют. Я не думала на него злиться, как ты выразился. Но мне страшно. И тебе тоже должно быть. Нам одного-то достаточно было, а тут их целых двое теперь!

– Это можно контролировать, мы же тебе говорили, – напомнил Сережа.

– Да вам-то откуда знать?

– Скажем так, у нас есть… Очень надежный источник.

– Сериалы? – скептически уточнила Света. – Или те книги, которые вы брали у Гриши? Прости, но я не думаю, что это надежный источник.

– Не совсем… Давай все после уроков? Просто я, повторюсь, очень хотел бы тебя попросить, чтоб ты была с ним помягче. Ему сейчас нужна поддержка. Вдвоем нам будет легче.

– Получается, знаем только мы?

– Только мы, Свет. И в наших силах не выпустить на свет Божий еще одного безумного оборотня, который методично истребляет род человеческий.

Света поняла, что с каждой секундой все больше и больше увязает в настоящем водовороте безумия. Куда логичнее с ее стороны было бы послать все куда подальше, сделать вид, будто ничего не было, и жить своей старой жизнью. Она думала об этом еще вчера. Но это было попросту невозможно. Она невольно приоткрыла завесу тайны, которую не должна была трогать. И теперь что-либо предпринимать было поздно. Оставалось лишь только стиснуть зубы и идти вперед. Как бы ни было страшно. Ведь речь была о человеке, который в ее жизни был далеко не последним.