Марина Алант - Колыбель качается над бездной

Объявили мою фамилию, и меня охватило волнение. Надо сказать, (Внимание! Увертюра!) наш самодержец – очень необычная личность. Ни одна знаменитость, смею сравнить, не вызывает такого количества эмоций и разговоров, причем как скандальных, так и восхищенных! Этого человека я видела только на экране телевизора. Он ошеломительно некрасив, что вызывает тягу к любованию. Невероятная схожесть с неким небывалым существом вроде тролля, добавляющая его неординарности еще и мистичность, поражает наотмашь и, что парадоксально, завораживает. Разговоры вызваны, разумеется, не только его внешностью, а и делами, и еще возможностями, связями, проникновенностью (в смысле умения проникать в недоступные места, а неприступные брать приступом). Кто-то хвалит его неподкупную строгость, кто-то ругает бесцеремонную манеру поведения. Доброту и готовность помочь перемешивают с высокомерием и жестокостью. Однако поток людей к нему не оскудевает.

В первом секторе проверили мои документы. За второй дверью секретарша записала мою фамилию и проводила к третьей двери. Пока несколько секунд церемонии держали меня перед главным входом, я услышала ЕГО голос. Вероятно, Глава говорил по телефону. Верьте – не верьте, в ту минуту мелкая дрожь пробежала по моему телу. В подсознании проявилось цветное ощущение, что за этой дверью – один из пазлов картинки моей личной жизни. Я вошла, увидела ЕГО, рассыпалась на флюиды и примагнитилась.

Почему примагнитилась, а не оттолкнулась – не понятно. Закинутые на рабочий стол ноги, дымящаяся сигарета и никакой реакции на моё появление – картина шарма излучать не могла. Но в этой нешармической обстановке мне было так уютно, будто меня усадили к камину. Он даже не взглянул в мою сторону, поглощенный чтением какого-то документа, а я, обычно гордая и вспыльчивая, наслаждалась его отсутствующим присутствием.

Впорхнула секретарша, заворковала с главой. Я сидела словно невидимая, но не обижалась, а любопытствовала про себя, какие ценности за замком его высокомерия.

Перед уходом секретарша заметила, словно зная его нрав:

– Вы бы девушкой занялись, Андрей Константинович.

– Девушкой? – задумчиво переспросил босс и первый раз взглянул на меня. Вот здесь и произошло что-то судьбоносное. Выражение его лица не изменилось, а я все же уловила тоненькую ниточку флюидов, которая протянулась ко мне и примагнитилась.

– Да девушка-то не первой свежести, – отпускает мужчина-монстр, но я чувствую, что чувствует он, и этим согреваюсь изнутри.

Тот день положил начало длительной разрушительной паранойе, которая привела меня … на самый пик счастья!

К следующей кабинетной встрече положительного исхода все еще не было. Однако этот заботливый, небезразличный к чужому горю человек (в обратном не было бы смысла) пообещал, что постарается мне помочь и добавил, что найти средства там, где их нет, почти невозможно…

Он уже знал обо мне все: кто я, где работаю, когда ушла от мужа (!) и почему. И, между прочим, знал не от меня. То ли хотел поразить своими возможностями, то ли на самом деле заинтересовался моей персоной. Ошеломить ему меня удалось.

Мы говорили не только о деле, но и по душам. При мне он больше не закидывал ноги на стол, не важничал, не сквернословил (как выяснилось, он не утруждал себя положенной его статусу вежливостью). От чрезмерного уважения к нему и набегающего чувства я ощущала жуткую неуверенность, но изо всех сил старалась этого не показать. Вела себя достойно.

Несколько дней прошло до нашей следующей встречи. Я не находила себе места, считая дни и часы, ведь каждая минута для отца и нас с мамой была бесценна! К тому же мысли о Нем не оставляли меня в покое. Здравствуй, непоседа-влюбленность!

Третья и обещающая быть заключительной аудиенция была им назначена на конец рабочего дня.

Что ж, он нашел нужные способы, чтобы найти для нас нужные средства. Всё получилось! Как не восхититься таким Главой? Единственная червоточинка досаждала мне: последние минуты встречи истекают…

И мне кажется, что и он как будто не спешит прощаться. Затягивает разговор, а что-то и вовсе сказать не осмеливается. Что же, что?

Я встаю, прощаюсь, благодарю. Он суетится и вдруг … предлагает подвезти домой. Если это сон, не будите меня, пожалуйста! Я соглашаюсь и не допускаю мысли, что нравлюсь ему.

Водитель открывает заднюю дверцу черного “Nissan Раtrol”. Я на ходу листаю в памяти правила этикета в отношении дополнительной ступеньки. Андрей Константинович галантно усаживает меня в салон. Садится рядом. Мы плавно катим по вечернему городу. Я вдыхаю приятный аромат дорогого парфюма попутчика. Я скромна, молчалива … Я счастлива!

Широкая, залитая светом улица, красиво смыкающая стройные линии частных домов в точку – даль, похожа на стаю великолепных птиц.

– А вот здесь я живу, – рассказывает мой попутчик. – Живу не один (ждет, что я насторожусь). Живу с мамой. Она очень плохо ходит. Вот сейчас приду и буду готовить ужин. Себе и маме (и я, конечно, оценю, какой он нежный сын). До свидания, Наталья Романовна. Вас отвезут.

И покидает меня. Наш автомобиль (интересно, чей это наш?) выпархивает с улицы “великолепных птиц” и мчится лайнером мимо сверкающего изобилия витрин и рекламных вывесок.

Прошло время, но я не забыла чудесной маленькой поездки. Ожила, заблестела и с любопытством стала относиться … к телевизору.

Однажды мне позвонила моя сотрудница и сообщила, что меня ждет мужчина. Я примчалась в свой магазин и сразу узнала водителя, знакомству с которым была обязана зеркалу заднего вида.

– Наталья Романовна, вы не могли бы поехать со мной?

“Да!” – хотела выкрикнуть я, но собралась с духом и спокойно ответила:

– Да.

Был вечер и за окошком высокого джипа он стелился с каким-то особенным упоением. Мы прикатили к знакомому роскошному дому, и водитель сделал безответный звонок. Ворота сами собой распахнулись (как в передаче “В гостях у сказки”), и мой “знакомый по зеркалу”, проводил меня внутрь двора, где стоял черный внедорожник. Без объяснений сопровождающий вернулся к “лайнеру” и тут же укатил.

Я послушно стояла не двигаясь. Вероятно, полминуты, не меньше. И тут фары внедорожника вспыхнули, ослепив меня в прямом и переносном смысле. Будь я менее наивной, раскусила бы с усмешкой напускную эффектность такого жеста, а точнее, хитрого эксперимента с целью выявить мою непрозорливость. Открылась черная, люто тонированная дверца, и передо мной предстал Сам. Уже не такой кабинетный, подавляющий торжеством, а в джинсах и короткой куртке.

– Здравствуйте, Наталья Романовна! – сказал мужчина с шутливой распевностью и даже слегка поклонился.