Алексей Зубко - Седьмой круг рисуем собственной рукой

Сердце екнуло. Неужели ему повезло?

Максим Геннадиевич перед поездкой тщательно проштудировал информацию о городе. По ней выходило, что гостиница всего одна. Да и рыжеволосый Петр с охранником подтвердили это.

Может этот отель еще не открылся? Вот и нет о нем информации.

Но проверить нужно. Ведь надежда – это наше все.

Пройдя по переброшенному через траншею ветхому мостику из трех досок, Максим Геннадиевич осмотрелся.

Кирпичное трехэтажное строение из-за отсутствия внешнего освещения выглядело мрачновато. Не прибавляли веселья и изваяния гарпий, приветственно распахнувших крылья по обеим сторонам небольшого крыльца. Вислые морщинистые груди, злые по-бабьи лица, кривые волосатые окорочка с огромными когтями. Не очень удачная попытка привнести толику готического стиля в окружающий антураж. Нужны же башенки, шпили, различные барельефы… здесь же прямоугольный параллелепипед с квадратными провалами окон и единственным украшением в виде пары полуженщин-полуптиц.

Под подошвами туфель заскрипел мусор, среди пустых коробок новостроек взвыл ветер. Нервы непроизвольно напряглись. Мало ли кого можно встретить в темной подворотне.

Крепче прижимая к боку сумку, Максим Геннадиевич двинулся вперед.

Массивная деревянная дверь закрыта, но на ней виднелась табличка.

Кровавых отблесков одинокой лампы достаточно, чтобы прочесть надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

Присмотревшись, Максим Геннадиевич прочел корявую приписку, оставленную рукой неизвестного вандала: "Оставь надежду всяк сюда входящий".

Шутники… доморощенные.

Почти не веря в удачу, Максим Геннадиевич опустил ладонь на кованую ручку и потянул дверь на себя.

Мягко и бесшумно створка подалась усилию, выпустив наружу теплый свет, которым залито фойе отеля.

Ликин, щурясь от резкого контраста в освещении, переступил порог.

В центре просторного помещения раскинул массивные тумбы большой стол. По углам установлены напольные керамические горшки, в которых покачивают ветвями тоскливые пальмы.

– Проходите-проходите, – раздался громкий голос, наполнив пространство звонким эхом.

Из-за массивного светильника показалось девичье лицо. Яркое, броское, щедро подправленное косметикой. Оно словно сошло с обложки глянцевого журнала о юных, красивых и успешных. Алые пухлые губы, мраморной гладкости щеки, огромные черные глазищи в окружении вееров ресниц. Густой каскад черных как смоль волос и сверкающая капельками крови заколка.

– Вы открыты? – Максим Геннадиевич неуверенно приблизился к столу.

– Разумеется, мы всегда работаем – ждем гостей. – Голос грудной, походя исполнивший волнительную мелодию на струнах мужской души. Облик под стать. Налитая грудь, дерзко нарушившая закон гравитации и азартно подпрыгнувшая от легкого движения роскошного тела. Покрой короткого платья, плотно облегавшего тело, позволил оценить тонкую талию, крутые бедра и изящные ножки, по большей части скрытые столом.

Максим Геннадиевич, с трудом отведя взгляд, поинтересовался:

– И места есть?

В голосе прозвучала неприкрытая надежда и отзвуки вожделения.

По губам девушки проскользнула понимающая улыбка.

– Конечно же… мы вас давно ждем. Паспорт, пожалуйста.

– Но я не бронировал номер, – надежда потекла, словно сосулька под солнечными лучами. Ликин дрожащей рукой протянул документ. – Вернее бронировал, но не у вас. Про ваш отель я узнал случайно… проходя мимо.

– Все не случайно в этом мире, – изрекла красотка, склонившись над толстой амбарной книгой, и сосредоточено заскрипела ручкой.

– А я уже переживать начал, что придётся на лавочке ночевать, – признался Максим Геннадиевич, сглотнув. Декольте девушки при наклоне сильно раздалось в стороны, увеличив обзор. Взгляд словно намагниченный, соскользнул со скучной столешницы на покачивающиеся шарики. Воспоминание о жене, ожидавшей его дома, наполнило стыдом. Он попытался отвести взгляд, унять сердцебиение. Вышло не сразу. Наконец Максим Геннадиевич сосредоточился на бейджике, белеющем на нагрудном кармашке девушки-администратора. «Управляющая размещением гостей М. Тавр» Чудная фамилия. В духе советской индустриализации. Имя на «М». Маша или Марина?

Максим Геннадиевич, облизнув губы, произнес:

– Марина, если не ошибаюсь?

– Ошибаетесь, – усмехнулась девушка, отложив ручку и закрыв книгу регистрации посетителей.

– Маша?

– Снова мимо. И даже не Маргарита. Меня зовут Мина, – представилась девушка, кокетливо поведя бровями. – Предки увлекались вампирами, и вот результат.

– Мина… Очень мило. А меня зовут…

– Максим Геннадиевич, – едва не мурлыча, протянула красотка.

– Но откуда… – опешил Ликин.

– Ясновидение, – подмигнула девушка, демонстративно вертя в руках паспорт.

– Ну, конечно. – Не удержавшись, хихикнул Максим Геннадиевич.

Девушка вернула документ и достала из кармашка деревянную грушу с увесистым ключом.

– От вашего номера. Двадцать первый. Второй этаж, первая дверь направо.

– Огромное спасибо, – горячо произнес Максим Геннадиевич. Напряжение отступило, навалилась сонливость. – Вы прямо мое спасение.

– Ничего подобного, – качнула локонами девушка. Ее глаза загадочно блеснули, то ли обещая, то ли предлагая. – Это моя работа. До завтра.

– До завтра.

Максим Геннадиевич поспешил к лестнице.

Нужно сообщить любимой, что он устроился. Заодно поинтересоваться, как у них дела. Скучают за ним?

Закрыв за собой дверь номера, он сбросил с плеча сумку и опустил грушу с ключом на прикроватный столик.

– Ух! – вздохнул Ликин, опустившись на кровать.

Сбросив обувь, вытянул ноги.

Веки непроизвольно сомкнулись. Он и не предполагал, что успел до такой степени вымотаться, нарезая круги по дворам и подворотням.

Дернувшись, Максим Геннадиевич открыл глаза и достал из кармана мобильный телефон.

Сеть милостиво продемонстрировала пару делений.

Он вызвал меню звонков и нажал на предыдущий набранный номер. «ЛЮБИМАЯ» высветилось на экране, пошел сигнал вызова.

Пи… пи… – звуки словно проваливались в пустоту, возникая и уносясь прочь. Без следа, без ответа.

Сдержав раздражение, Максим Геннадиевич бросил аппарат на подушку и решительно поднялся с кровати.

Наверное, жена укладывает спать дочку. Машенька уже большая девушка – девять исполнится в следующем месяце, но обожает, когда мама читает перед сном. Да он и сам, признаться, любил отдаться дреме, свернувшись на диване и прислушиваясь к монотонному бормотанию, доносившемуся из детской комнаты. А вот сам читать перед сном для дочери не мог, засыпал намного раньше, чем дрема хотя бы краем крыла коснется век Машеньки.