Джош Малерман - Спасти Кэрол

Посыльный даже взвыл от удовольствия.

Все вокруг казалось ему гораздо более ярким и острым, чем было на самом деле: солнечные лучи, пронзавшие несущиеся по небу облака, поражали тревожащей душу ясностью и чистотой; земля, выбиваемая из тропы копытами лошади, выглядела живой, а величественные деревья, которые стояли по краям дороги, ведшей к дому Мокси, представлялись посыльному стенами коридора, в конце которого располагались королевские покои. Свежий утренний ветер наполнял легкие посыльного, а ведь это был ветер, обдувавший крышу, стены и окна дома, где жил знаменитый герой, ветер, шуршавший бумажными лентами, привязанными в огороде и отпугивавшими птиц, что норовили полакомиться томатами (так слышал посыльный), ветер, который хлопал деревянными воротами, скрывавшими всю собственность Мокси (и об этом слышал посыльный), и вздымал легкую пыль на тропе, что вела посыльного к дому местной знаменитости.

Дышать одним воздухом с Мокси, жить с ним одним днем – разве это не счастье?

– Обязательно спрошу, как он это сделал, – проговорил посыльный, трогая конверт с телеграммой, мирно притаившейся в кармане жилета. – Ей-же-ей, не упущу такой шанс!

Наконец деревья разошлись, и перед юношей предстали деревянные ворота (неужто те самые?). Дыхание перехватило от восторга. А затем показался огород (неужели и это правда?) и, наконец…

– Черт побери! – едва ли не шепотом проговорил посланец. – Это же его дом!

Хотя дом, подумал он несколько разочарованно, ничем не отличается от того дома, в котором обитал и он сам.

И тем не менее было здесь некое волшебство !

Джеймс Мокси собственной персоной стоял на крыльце, прислонившись к дверному косяку, вытирал руки полотенцем и пристально всматривался в приближающегося к дому посыльного.

Тот застыл в своем седле.

Он что, знал, что я приеду? Как это возможно?

Юноша в волнении сглотнул.

Вот оно, волшебство!

Страх не отпускал посыльного все время, пока он ехал к воротам. Но увы, не так он это себе представлял, не об этом мечтал. В своем воображении он видел, как, привязав коня, взлетает по величественным ступеням царственного жилища к двери, украшенной золотым молоточком, а сзади, из клубящегося над лужайкой тумана, его провожают глазами мифические создания, не имеющие имени в человеческом языке.

А оказалось, что все это ничем не отличается от, скажем, того, как доставить телеграмму миссис Хендерсон, славной в Макатуне тем, что мастерски рубит дрова.

Герой Большой дороги, застыв неподвижно, стоял на крыльце своего дома. Ни улыбки на лице – вообще ничего, никакого выражения. Никаких приветствий. Застегнутая на все пуговицы знаменитая красная рубашка, приобретшая свой цвет, как воображал посыльный, от покрывавшей ее крови. Глаза укрыты под полями коричневой шляпы.

– Здравствуйте! – неуверенно проговорил посыльный, после чего поднял руку и помахал ею в воздухе, приветствуя хозяина. Мокси, не отвечая, продолжал вытирать руки.

Посыльный остановил лошадь у ворот. Может быть, теперь хозяин что-то скажет? Нет, молчание.

Ни слова не говоря, юноша сунул руку в карман жилета и вытащил конверт с телеграммой. Протянул Мокси.

– У меня телеграмма для Джеймса Мокси. Это вы, сэр? Ну конечно же, это вы. Я постарался привезти ее как можно быстрее.

– На этом ископаемом? Не верю.

Это были первые слова, произнесенные Мокси, но поначалу посланец не понял, что тот имеет в виду. Потом он посмотрел на своего коня и улыбнулся.

– Да, увы, сегодня он не в лучшей своей форме.

Мокси медленно сошел с крыльца.

Юноша спешился и привязал поводья к столбу ограды. Потом поднял защелку на калитке и вошел во двор дома. Им овладело совершенно необычное чувство – ведь он ступил ногой на чужую землю, землю, принадлежащую этому человеку. Огород оказался справа. Края шляпы заслоняли лицо ее хозяина от солнечных лучей.

Посланец страстно желал видеть глаза Мокси. Он знал, что великому человеку почти сорок лет, а это почти два его собственных возраста. Как выглядит сорокалетний костер, если пламя его заключено в глазах мужчины?

– Мистер Кэдж сказал, это срочная телеграмма.

Когда посланец приблизился, угол, под которым падал свет, сместился, и он наконец увидел лицо Мокси.

Господи, – подумал посланец, – а ведь он ничем не отличается от любого другого.

Грубой лепки нос. Сильный подбородок. Над серыми, совершенно обычными глазами плавают темные брови.

Мокси протянул руку.

Посланец протянул ему конверт. А потом спросил:

– Как вы это сделали? Как вам удался тот выстрел в Абберстоне?

Мокси взял телеграмму, вынул из конверта.

Юноша нервно рассмеялся.

– Простите, что я спросил вас об этом, – сказал он. – Просто… ну, вы понимаете… эта история – лучшее из всего, что рассказывают вдоль Большой дороги.

Мокси глянул на сообщение. Теперь, под этим углом, он выглядел действительно как легенда, которой, собственно, и был. Когда он читал, глаза его, казалось, источали жар. Губы вытянулись в прямую линию, рассекавшую лицо. Посланцу нравилась эта реакция. А позади Мокси, на маленьком столе, стоящем в комнате, он увидел банку с чем-то голубым. Приглядевшись, юноша разглядел в банке булавоуску – не то бабочку, не то стрекозу.

Закончив чтение, Мокси положил листок с телеграммой на широкую балясину, служащую крыльцу перилами, и невидящим взором обвел огород, стоящую на привязи лошадь, громоздящиеся поодаль дома.

– Вам нужно, чтобы я отвез ответ?

Мокси не ответил. Ветерок налетел и принялся играть листком бумаги.

– Почтмейстер сказал, что это срочно, а потому я…

Мокси взглянул юноше в лицо, и тот прочитал в этом взгляде нечто ужасное: в такие-то моменты и происходят события, о которых потом слагают легенды!

– Так! Нужно собраться, – произнес вдруг Мокси.

Кому он это сказал? Посланцу? Нет. Просто сказал – ни к кому не обращаясь.

– Конечно! – произнес юноша. – Вам нужна моя помощь?

Не обратив на его слова никакого внимания, Мокси повернулся и, тяжело ступая по половицам, пошел в дом.

Вновь подул ветерок и принялся играть сложенным листком бумаги. Посланец схватил телеграмму и прочитал:

Джеймсу Мокси:

Кэрол Эверс умерла тчк.

Говорила что-то про свои состояния тчк.

Красива в смерти, как была красива при жизни тчк.

Похороны через два дня тчк.

Хэрроуз тчк.

Как я понимаю, вы знали ее тчк.

Фарра Дэрроу.

Едва дочитав до конца имя пославшего телеграмму, посланец краем глаза увидел красную рубашку хозяина дома – тот уже стоял перед ним.

– Простите, мистер Мокси, но я…

Но Мокси уже протягивал ему новый сложенный лист бумаги:

– Отправить по указанному адресу.