Ирина Сергеевна Молчанова - Голоса домов

Каждый день человек видит их – дома. Самые разнообразные. Обладают ли дома сакральным смыслом? Придать оный при желании доступно всему, что попадает в поле зрения думающего человека, но дома и в самом деле, содержат в себе определенные черты сакральности. В них заключены внутренние миры, как у людей. Дома и вовсе можно сравнить с живым созданием, внутри которого бушует, а когда и затихает жизнь.

Издавна здания считались чем-то большим, нежели местом проживания человека. Часть из них создавалась, как храмы, часть служила иным высоким целям, а уже более скромным не столько по виду, сколько по предназначению отводилось защищать человека от окружающего мира. Так в домах формировался свой внутренний мир, не схожий с тем, что имелся в других зданиях.

Дома наделены индивидуальностью, но только потому, что так воздействует на них человек. А человек и сам подобен храму, в котором заключена душа.

Дома – это не просто здания, а хранители особенных миров, создаваемых людьми.

Свой роман я посвящаю архитектурному строению, находящемуся по адресу: город Николаев, улица Декабристов 23а.

С ней разговаривали дома.

Ни разу она не испугалась их особенной манеры повествования.

А им было, о чем поведать человеку.

Под самым карнизом по цветастым обоям полз маленький паук, направляясь к паутине, не смахнутой с дальнего угла комнаты. А в кресле, потрепанном годами, сидела женщина, прикрывшая глаза, чтобы сосредоточиться на избранных мыслях. Маленькая по площади комната была сплошь заставлена старинными предметами мебели, причем даже намека на захламленность не возникало. В пространстве уютно вписались детали богатого прошлого шестидесятидвухлетней женщины. То ли вкус хозяйки вещиц, то ли связанные с ними истории, обеспечили эстетическую синергию, и пространство с порога приглашало в нем загоститься.

С подоконника, не торопясь слетала пыль, подчинившись воле сквозняка, использовавшего неприкрытую раму. Но опускаясь на пол, пыль становилась совершенно незаметной. И вовсе не потому, что пол был недостаточно чистым, напротив, за ним всегда надлежаще ухаживали женские руки, просто он обладал подходящим оттенком. На деревянных половицах пола нашли последнее пристанище и пыль, и многочисленные человеческие следы, стертые фактически, но сохранившиеся в памяти.

Мишель хотелось запомнить все детали, что составляли жизнь: без них она бы выглядела недостаточно полной. Женщина сумела насытить собственную множеством фрагментов, часть из которых никому не удастся увидеть, ибо местом их обитания стали сердце и память.

Настырно выглядывал краешек конверта из неприкрытой деревянной шкатулки. Она уже неоднократно обращала внимание на него, но предпочла повременить с удовлетворением любопытства.

По квартире разносились трели мобильного телефона, а внутри женщины, обязанной ответить вызывавшему абоненту, проснулось сожаление. Новизна теснила стационарные телефоны с их крутящимися циферблатами и людей, чья профессиональная деятельность завершилась. Могла ли она подумать, что когда-то окажется лишней в своем кабинете, в здании бюро по развитию архитектуры? Могла бы, просто не удосужилась. Когда-то ей казалось, что слишком далек тот период, когда вышедшие на пенсию личности, становятся бывшими архитекторами, бывшими учителями, бывшими во всем.

– Слушаю, – вопреки эмоциональному тону мыслей ответила она достаточно спокойно.

– Простите, я набрал не тот номер, – звонивший мужчина передумал отключаться, когда услышал приветливый голос женщины. Он не торопился и после своего признания воспользоваться функцией сброса.

– Не стоит извиняться, вы не сильно меня отвлекли.

– Мне кажется, что я позвонил не туда, но вовремя.

– За последнее время я практически не сталкивалась со столь редкими речевыми оборотами.

– Кажется, я получил комплимент.

– Несомненно, – Мишель не опасалась сыпать возвышенными словами в адрес некоторых мужчин.

– Позвольте пригласить вас на чашку чая? Я знаю одно невероятное заведение с красивым фасадом.

Она не могла устоять перед соблазном увидеть дом, обладавший неодушевленной личностью. Тем и были хороши эти личности, что не обладали жизнью.

– А я соглашусь.

– Тогда я пришлю в смс-сообщении адрес и время нашей встречи? – мужчина голосом выказывал заинтересованность по поводу предложенной им авантюры.

– Я давно не получала писем.

Он не стал поправлять собеседницу, предположив, что позвонил женщине, ценившей вещи, утратившие значимость для всех, с кем его сводила жизнь.

– Я исправлю это.

– Что за шум?

На лице возрастного мужчины помимо морщин обозначилось возмущение. Он порядком утомился от службы, призывавшей угождать интересам общины с попытками извлечь личную выгоду, а потому незначительные неожиданности воспринимались им с опаской.

– Это митинг, – секретарь сохраняла стойкое равнодушие, что создавало впечатление, будто бы она злоупотребляет успокоительными препаратами.

– На сей раз, по какому поводу?

– Федор Борисович, а вы разве не знаете, что на рассмотрение депутатской сессии выносится вопрос о сносе особняка Блюма?

– Того, что стоит на углу Сиреневой и Морской?

– Того самого.

– Мне казалось, что он не такой уж ветхий, и даже жилой. И там вроде бы неподалеку ещё дом стоит, не уступающий по сроку эксплуатации.

– Тот тоже должен пойти под снос, разве что не нашелся покупатель, – секретарь не пыталась додумывать, почему руководитель не был в курсе архитектурных вопросов. Она привыкла давать ответы на задаваемые ей вопросы.

– В этих домах кто-то живет?

– В соседствующем с графским особняком.

– И что предполагается делать? – Федор Борисович высоко ценил способность секретарши быть в курсе дел, попадавших в горсовет.

– Планируется расселение жильцов. Там всего-то две семьи проживают.

– Это-то ладно, а чего сносить решили особняк графа?

– Супермаркет будут строить.

– Опять супермаркет, – чиновник недовольно покачал головой.

– Как без них-то, – девушка высоко ценила комфорт, предоставляемый развитой инфраструктурой.

– И так куда не глянь, всюду супермаркеты.

– Вот и митингуют активисты.

– А ведь молодцы! – Федор Борисович хлопнул ладонью по столу, выражая приподнятое настроение.

– Что же это вы против коллег пойдете?

– А что все отдадут свои голоса «за»?

– Слыхала, что да. Заказчик-то человек большой в городе.

– Знаю я всех этих больших. Ладно, прикрой окно, чтобы я не слышал шума. А митинг – это хорошо, пусть митингуют, – чиновник удовлетворенно вздохнул, но внутри него не появилось уверенности в том, что дело завершится на пользу общественности.