Антон Гурко - Жертвенный престол

Но помимо того, что кровососы продолжают свой род весьма традиционным способом, они еще обращают в немертвых всех своих жертв. Молодые обращенные в нежить вампиры не так сильны, как истинные сыны и дочери посмертных царств, Некрархий, но все равно являются опасными противниками. Едва вступив в ряды кровопийц, обращенные не владели черной магией, но со временем, наполняясь силой все новых и новых жертв, также становились искусными магами смерти.

Низшей нежитью были ходячие мертвецы и скелеты, которых некроманты поднимали из могил своей проклятой волшбой. Эта нежить лишена собственной воли и всецело зависит от колдовской энергии некроманта, который ее призвал. Но, как и обращенные, поднятые из могил трупы со временем служения темному богу также обретают собственную волю и становятся полноценными членами немертвого общества, превращаясь в скелетов-вампиров.

Конечно, есть еще оборотни, которые также бывают мертворожденными и обращенными, но они никак не являются элитой Некрархий, что, по правде сказать, не умаляет их смертоносности.

Слегка оправившись от первоначального шока, остроухие решили призвать на помощь свою магию. Эльфы оживили лес в надежде, что это сможет остановить безжалостных дакнов. Корни деревьев обвивали вампиров, приковывая к земле и не давая двигаться, ветви деревьев и кустарников сплетались в непроходимую живую изгородь, закрывающую путь на поляну другим кровососам. Лианы, словно кнуты, хлестко ниспадали вниз, обвивали немертвых и утягивали вверх, под кроны многовековых деревьев.

Мертвый всадник пустил своего дохлого скакуна в галоп и выскочил из ловушки едва не обвивших его корней. Он бодро проскакал через всю поляну, нанизывая испуганных эльфов на свое копье. Конь вампира ловко и уверенно перепрыгивал и вырывался из уз так и норовящих схватить конника корней, а сам наездник молниеносно размахивал своим длинным копьем с широким и длинным наконечником, позволяющим наносить как колющие, так и режущие удары. Смертоносный вихрь копья лансера сеял смерть по всему лагерю людоедов. Всадник тьмы этим активно пользовался, он разъезжал по всей поляне, не давая эльфам сомкнуть ряды.

Как ни странно, друиды по непонятным причинам даже и не думали пускать свои заклятия в немертвого кавалера, хотя он был куда более удобной мишенью, чем пешие вампиры.

Из кустов с ошарашенным видом выскочила обнаженная эльфийка, но в нее сразу же въехал черный всадник, втоптав нерадивую матрону в лесную траву. Расправившись с эльфийкой, конник скрылся в лесной чаще, видимо, желая прикончить ее голозадых любовников.

Вампиры, которых на некоторое время задержала буйствующая растительность, вновь начали прорываться через бушующие заросли. Яростными от жажды крови ударами мертвецы разрубали ветви и корни деревьев, рассекали сети из лиан, прокладывая себе путь к вожделенной добыче. Серебряные и колдовские стрелы легко поражали нежить, которая бессильно обвисала в растительных тенетах. Но из гущи леса устрашающе и все громче звучали крики и рев озлобленных кровососов, пытающихся прорваться через живой заслон.

Линия обороны эльфов стремительно откатывалась назад, а вампиры буйствовали все ближе и ближе к толпе пленников. Вот очередная волна мертвецов вырвалась из лесных сетей и со всей силой и решительностью ворвалась в порядки острозубых, разделив их надвое.

– Эй! Освободи меня! – истошно заорал Куаутемок, когда между ним и мертвецами остался всего один остроухий.

Но эльф не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Острозубый судорожно пятился от идущего впереди остальных немертвых вампира. Эльф всячески пытался управлять корнями деревьев, чтобы парализовать мертвяка, но безуспешно. Кровосос шел медленно, каждый шаг давался с трудом – приходилось то выдергивать ноги из древесного капкана, то рубить корни клинком, но дакн все равно неуклонно надвигался на своего противника.

– Вам не спастись в одиночку! – упорствовал Куаутемок.

В этот раз острозубый, похоже, его услышал. Эльф обернулся, вновь посмотрел на своего врага, видимо, оценивая обстановку, после чего побежал назад, к пленникам. Взмахом руки остроухий приказал корням деревьев освободить Куаутемока, и жрец сразу же вскочил на ноги.

Брахман подбежал к своему спасителю, но, вопреки его ожиданиям, хорошенько вдарил эльфу по морде, сломав ему нос. Наивный эльфийский мальчик, видимо, был еще слишком молод, чтобы понимать, что дружбы между человеком и отсрозубым быть не может.

Пока остроухий был ошарашен таким поворотом событий, Куаутемок заломал ему руку и без зазрений совести прикрылся телом бедного эльфа от удара вампира, который аккурат в этот момент высвободился из буйствующих корней и в два прыжка настиг своего недруга.

Меч вампира с треском пробил эльфу доспехи и грудину, но застрял в задней стенке керамической кирасы. Куаутемок сразу же отбросил уже мертвого эльфа и пустил в кровососа струю пламени. Мертвец с воем отпрянул от брахмана, но было уже поздно, огонь охватил его, и, как и любой другой немертвый, этот очень быстро сгорел дотла.

В царящей на поляне неразберихе Куаутемок быстро схватил свой огненный посох, который друиды в панике бросили где попало, и сразу же кинулся на помощь Куну. Используя посох как рычаг, он смог разжать хватку деревьев, и койоту удалось высвободиться.

– Помоги остальным! – лишь приказал Куаутемок и кинулся в самую гущу схватки людоедов и кровопийц.

– Стой! Ты куда?! – недоуменно прокричал Кун, который думал, что они сейчас спасут остальных и кинутся наутек, а не отправятся сражаться в чужой битве. Но Куаутемок его не слушал, у него было дело, он искал отцовский подарок. Брахман отбивался посохом от набрасывающихся на него мертвецов и эльфов, попутно посылая во все стороны струи яркого пламени и огненные шары. Несмотря на кипящую кругом схватку, он судорожно смотрел по сторонам, надеясь найти свой нож, но никак не мог его увидеть.

Из-под крон деревьев с воплем упал вампир, которому посчастливилось высвободиться из растительной ловушки. Вот только на этом везение мертвеца иссякло, так как приземлился немертвый прямо в костер, подняв в воздух столп пламени и искр. Нежить безумно боится огня, а потому вампир мгновенно вспыхнул, будто стог сухого сена, превратившись в живой факел, и с дикими криками задергался в самом сердце костра, пока не сгорел дотла.

В свете вспыхнувшего с новой силой после падения мертвеца костра Куаутемок наконец-то узрел заветный блеск хрустального ножа. Он лежал под ногами у какого-то эльфа, бешено орудовавшего двумя серебряными саблями. Хорошо, что людоед стоял спиной к брахману. Куаутемок молниеносно оказался подле эльфа, ударил посохом о землю, и мощная волна огня отбросила и остроухого, и двух наседавших на него вампиров.