Сергей Н. Айк - Одной крови…

Гостья поглядывала на Регину, но та совершенно спокойно вязала и, судя по всему, до такой степени ушла в работу, что пропускала мимо ушей абсолютно все рассказы, не забывая при этом иногда охать, поддерживая, таким образом, разговор.

– Если я, – думала про себя Вероника, – когда-нибудь стану членом этой семьи, то обязательно развалю эту традицию. Или она развалит меня. Хотя, – девушка чувствовала этой все с большей отчетливостью, – слово «если» из маленького превращается в труднопроходимое «маловероятно».

Последняя рюмка, тем временем, плавно перетекла, согласно местной традиции, в бутылку, а дым от местного табака застил свет электрических лампочек. Голова Вероники гудела, в конце концов, не выдержав, она извинилась и, сославшись на кое-какие неотложные дамские дела, поднялась в свою комнату. Распахнув створки, она высунулась из окна и осталась стоять так, вдыхая прохладный воздух. Через некоторое время, когда дыхание прочистилось, Вероника почувствовала настоящий, чистый букет из влажной хвои, парящей земли и много чего еще, что можно почувствовать только в настоящем лесу вечером. Виду из окна, не доставало воды, хотя запах избыточной влаги присутствовал, но девушка закрыла глаза на этот недостаток. Она попыталась посмотреть на вечерний город, но положение дома делало это невозможным. И тогда, ей нестерпимо захотелось пройтись по улице.

Будь она дома, то и вопросов бы не было, но здесь была чужая территория, нравы которой, как она успела заметить, имели собственный, труднообъяснимый колорит. Одного урока ей вполне было достаточно. Веронике требовался провожатый. Она прислушалась, потом аккуратно вышла из комнаты в коридор. Из столовой слышался тихий разговор. Среди говорящих, она без труда, узнала голоса Регины и Марка. Веронике даже показалось, что их беседа вот-вот и иссякнет. Она вернулась в комнату, быстро сменила свое простенькое, летнее платье на более подходящий, для вечерней прогулки наряд, и присела на кровать, ожидая, когда мимо ее двери пойдет Марк, готовясь склонить его к вечерней прогулке…

Но время шло, а Марка все не было и не было. Девушке наскучило сидеть, и она прилегла, потом, чувствуя, что засыпает, поднялась и сделала несколько кругов по комнате. Сначала рассеянно оглядывая ее, потом более внимательно, и, наконец, медленно, всматриваясь в каждый предмет, который был рядом с ней. Но это была образцовая гостевая комната. Ее можно было бы разглядывать даже под микроскопом, но ничего такого, что могло бы помочь понять хозяев, здесь не было. И если бы ни оглушительно скрипящая кровать, застланная свежим, накрахмаленным бельем, справедливо было бы предположить, что ты остановился в дорожном отеле или даже недорогой, городской гостинице на окраине. А девушка все рассматривала и рассматривала комнату, постепенно входя в детективный раж, но информация к размышлению, отсутствовала. Она даже пошла то, что заглянула под кровать, но и там было абсолютно чисто и пусто.

– Елки-палки, так даже государственные тайны не прячут, – пробормотала Вероника, устраиваясь на полу. Во-первых, ее раздражал скрип кровати, а во-вторых, на полу она предпочитала сидеть и дома, – просто, люди-невидимки, какие-то.

Азарт сыщика иссяк, зато разгорелся зуд движения. Вероника просто физически чувствовала, что сейчас начнется чесаться, если не отправиться на прогулку. Она поднялась и вышла из комнаты. Ей хотелось сделать это естественно, она даже хлопнула дверью, как бы предупреждая присутствующих, что она покинула комнату. Честно говоря, ей не хотелось вляпаться в какую-нибудь очередную семейную тайну. Но увы, мягкая ковровая дорожка скрадывала звук шагов, а половицы отчаянно молчали, просто как герои на допросе. Так, волшебным приведением она дошла до лестницы и услышав свое имя, замерла. Ей очень хотелось, чтобы ее заметили и окликнули, но внизу были слишком увечены беседой, где темой разговора выступала она сама и девушка просто не могла не прислушаться…

– …Марк, мальчик мой, я тебя отлично понимаю, я ведь твоя мать. Ты влюбился и это прекрасно, но…

– Она не понравилась тебе? – Веронике показалось, что Марк готов разрыдаться. Она даже мысленно представали себе его надутые губы и глаза на мокром месте…

– Ну что ты, Марк. Вероника замечательная девушка. Она мне глубоко симпатична, но как бы тебе это сказать. Понимаешь, мальчик мой, влюбленность это еще далеко не любовь…

– Я не понимаю тебя мама.

– Она хорошая, умная, красивая – это, безусловно. Но пойми, тебе предстоит жить с ней всю жизнь. Каждый день ты будешь видеть ее лицо, и не всегда таким красивым. Красота увядает со временем. С этим ты согласен?

– Мы уже год живем вместе, я видел ее всякой, – пропустил вопрос Марк, – и я много думал. И об этом тоже – я согласен. Ее внешность для меня не главное.

– Как ты не поймешь, не любовь застилает тебе глаза – страсть. Любовь зряча, а страсть слепа.

– Нет, ни чего мне не застилает глаза, – голос Марка был обиженным и раздраженным, – мы не просто живем вместе, она ведет хозяйство, у нас есть дом. Мы даже говорили с ней о ребенке.

– И что?

– Решили пока повременить, – гордость от этого решения, которое Вероника приняла без всякого совещания с Марком, звучала в его голосе.

– Это хорошо.

– Мы взвешенно подошли к этому решению.

– Я одобряю подобный подход. А кроме того, вижу, что она хозяйственная, и мать, скорее всего, будет хорошая. Однако посмотри на это и с другой стороны…

– Ты это о чем, мама?

– Сколько ты живешь с ней?

– Вместе, в одном доме, – попытался уточнить Марк.

– Да.

– Уже больше года.

– Прости мой мальчик, но как назвать женщину, если она живет с мужчиной и не состоит с ним в браке. Их союз не освящен ни Господом нашим, ни законом государства.

– Мама, – возмущенный голос Марка взлетел к потолку, – да на это теперь никто не смотрит.

– Я не знаю, как на это смотрят в больших городах, но в этих местах, где живут твои родители, где родился ты сам – на это смотрят и смотрят очень внимательно.

– Мне все равно, что будут говорить за нашими спинами, – было понятно, что Макс опять надулся.

– Но это безответственно, – видимо, наступила пора возмущать Регине, – и по отношению не только к нам, но и к ней и к вашему будущему ребенку. Обязательно найдется, кто-нибудь, кто бросит в лицо тебе или малышу, или нам с отцом, что ребенок зачат не в браке. Ты об этом подумал? Или после свадьбы ты уже к нам не приедешь? А может, мы недостойны и на свадьбе твоей присутствовать, – в голосе Регины чувствовались истерические нотки, но были они какого-то странного, неполноценного звучания.

– Мама, о чем ты? – испуганно затараторил Марк, – конечно, мы приедем за вами. И вы к нам приедете, но ты так странно ставишь вопросы. Мы так их не рассматривали…