Сергей Носачев - По ту сторону листа

Внутри уже кипела работа – люди сновали туда-сюда, таскали инструменты и детали, обслуживали станки. Между станками шныряли кошки, перемазанные в машинном масле; в прилизанной шерсти блестели крошки металлической стружки. Животные ждали завтрака и всматривались в каждого проходящего. Тут и там над шумным цехом возвышались деревья; ведра или самодельные кадки с ними занимали, казалось, каждый свободный пятачок; кое-где их верхушки касались ламп дневного света. «Вырубить лес, построить завод, чтобы внутри него снова выращивать деревья». Н.П. вспомнил, что у них в цеху в одном из пролетов стоят огромные аквариумы с экзотическими рыбами. «Видимо, тяжко среди одного железа и бетона круглые сутки. Глядя на что-то живое, не воспринимаешь себя и окружающих частью какого-то механизма».

Вокруг все было как раньше, но ничего уже не вызывало ни интереса, ни удивления. Он понимал, что все здесь – юмористический рассказ советских времен, но смеяться над этим уже не умел – в Н.П. притупилось то, чем мозг препарировал этот мир, делая уныние не таким давящим.

Высокие потолки, массивные стены и колонны, переплетения балок, ряды и колонны машин, механизмов. А ведь раньше все это отзывалось в нем почти религиозным благоговением. Ведь завод – тоже своего рода храм. Храм труда. Только успокоение и духовное возвышение здесь приходит от тяжелого труда, запаха пота и причастности к большому общему делу.

Бетонный тоннель центрального прохода словно удлиняли каждый год, да что там год – раз в пару месяцев. И все дольше приходилось разглядывать грязные оплеванные стены, мохнатые от паутины и пыли.

Все здесь увядало и рушилось. Как и сам Н.П. Стены и потолок покрыты струпьями штукатурки и краски, готовой отвалиться в любой момент. Крыша течет, и повсюду блестят мутные лужи. Углы загажены кошками и завалены мусором.

Перед лестницей он остановился передохнуть. Десятка два кошек и котят, распихивая друг друга, хрустели кормом и лакали молоко. Увидев Н.П., они забились по углам, испуганно и злобно поглядывая то на медлительного старика, то на миски с едой. Н.П. не любил кошек. Но на заводе выбор был небольшой: или кошки, или крысы. Правда, теперь, когда кошек откармливают, как поросят, крысы волнуют их, только если жрут из их мисок.

Н.П. поднялся на второй этаж и вошел в бюро. Над его столом висел аляповатый плакат с цифрой 75, обрамленной цветами. На нем был выведен холодный открыточный стишок, под ним – десятка два росписей коллег, мол, присоединяемся к поздравлениям.

– При-эт, ба-ульки!

Женщины оставили чай и набросились с поздравлениями.

Полдня прошло в подготовке застолья. Продукты были закуплены заранее, и дело оставалось за малым – приготовить и сервировать столы. Женщины что-то резали и чистили. Гудела и пищала микроволновка. Хлопала входная дверь. Надежда Сергеевна то и дело покрикивала:

– Кто так салат режет? Отойди отсюда!

– Ну, нельзя так открывать! Сейчас разобьешь!

– Надька! Чего стоишь? Хватай тарелки!

– Может, кто-то тут посуду вымоет? Не могу я все одна делать!

На разрывающиеся телефоны никто не обращал внимания. Наталья Николаевна, как и Н.П., молча сидела за своим столом, переводя взгляд с Н.П. на отгороженную стеллажами кухню, а оттуда – на газету со сканвордами. Иногда она вставала, как нетерпеливый ребенок, бежала на кухню и снова возвращалась за стол. Несколько раз она подходила к Н.П.: «Ну, как, а? Юбиляр ты наш! Уж не терпится тебя поздравить скорей!» Она потирала руки и подмигивала. Н.П. улыбался.

Столы накрыли в красном уголке. Пришел практически весь цех: начальники, замы, мастера, пара рабочих, начальник БТЗ, БТК. Это напоминало старое доброе партсобрание. Во главе стола – Н.П. и начальник цеха. На стене за их спинами – портрет вождя пролетариата.

Гости расселись. Начальник прокашлялся. Наступила тишина.

– Николай Петрович, мы все с тобой работаем, так сказать, уже не один десяток лет, все тебя знаем и, так сказать, любим, как передовика. Одних рацпредложений за эти годы тобой написано больше сотни.

Н.П. искоса поглядывал на собравшихся, силясь вспомнить их молодыми, но ничего не выходило.

– Сейчас на заводе нелегкие, так сказать, времена. Не хватает таких опытных, так сказать, технологов, как ты. Так что ты уж делись опытом с молодыми, – он жестом поднял смутившегося Гошу. – Наставляй, так сказать, поднимай ракетостроение. А уж мы, так сказать, чем можем. Здоровья тебе и долгих лет, так сказать! От цеха 75 в семидесятипятилетие! – под аплодисменты и поздравления на шею Н.П. навесили огромную медаль и вручили ему открытку. Все выпили и принялись за еду.

У Н.П. на глазах навернулись слезы. За столом сидели только старые знакомые и коллеги. Витя умер три года назад. Через год он похоронил Зою.

– Ну вот, растрогали как! Довели человека до слез! Ай-ай-ай! Игорь Анатольевич! – весело закричала Наталья Николаевна и встала. Моментально наполнились стопки.

– Что можно добавить…

И каждый следующий хотел что-то добавить, считая отправной точкой предыдущий тост. Но все желали одного и того же: здоровья и подольше послужить родном заводу. После четвертого тоста все ударились в воспоминания. Слушая истории, пересказанные уже много раз, Н.П. почувствовал родство с этими людьми. От их близости становилось немного легче, ненадолго затихала старческая тоска.

«Как это грустно любить людей только за то, что они избавляют тебя от одиночества…» – подумал Н.П. и почему-то вспомнил Зою.

4

С завода он ушел раньше обычного – от выпитого поднялось давление. То и дело он останавливался перевести дыхание. Ира догнала его почти у самого дома.

– Добрый день! – улыбнулась она.

Н.П. кивнул.

– Ой, с вами все хорошо? – она взяла его под руку.

– Пе-йе-паз-новал! – улыбнулся Н.П.

– Ну, придумали тоже!

Ира строго посмотрела на Н.П. Он пожал плечами.

– Юби-эй у меня.

– Ой! С днем рождения вас! А я и не знала! И сколько вам?

– Тыд-цать пять.

– Ну! – она надула губки, но тут же улыбнулась. – Сегодня еще с домашними? Как же вы выдержите? Вам бы отдохнуть!

– Дети к выха-ным п-ыедут, – отмахнулся Н.П.

– Это никуда не годится!

– По-эму?! Ве-ер за те-еы-изором – не так п-охо.

– Вот еще! – лицо Иры стало серьезным. – Вечером будем праздновать!

– И-очка…

– Никаких Ирочек! Все! Вам всего тридцать пять, – улыбнулась она, – а ведете себя как пенсионер.

Н.П. рассмеялся, но смех перешел в кашель.

Ира проводила его до квартиры.

– Сейчас отдыхайте, а я вечером к вам с тортом и… Вам вино можно?

– Лу-ше уотку.

– Хм. Тогда чаю попьете. С тортом. Договорились?

Н.П. кивнул и зашел домой. Он не успел разуться, как в дверь постучали.