Алекс Граймс - Крысы

– Щенок! – закричала Женя на своего сына и ударила ладонью по лицу. Тот невольно отошел назад и чуть не заплакал, но сдержался. Потому что боялся показывать свои настоящие эмоции перед другими. – Ты меня позоришь!

Дело происходило на кухне. Погода на улице оставляла желать лучшего. И хотелось побыстрее лечь в кровать и уснуть на пару часиков. Чтобы уйти от этого кошмара, этих глупых криков матери, которая стала сукой в один миг.

– Не стыдно свою мать позорить! – Женя раскинула руки в сторону. Егор сжался, в этот момент он боялся, что она снова вмажет ему пощечину, но все обошлось. – Каждое чертово собрание, и снова ты!

– Мам, я…

– Молчи, я тут говорю, понятно? Я в твоем возрасте училась на одни пятерки. Старалась и радовала своих родителей, а ты что творишь? Неужели тебе нравится, когда про тебя говорят плохо. Мне стыдно за тебя, стыдно, что это мой сын! – она снова подняла свою огромную руку и ударила сына по лицу. От второго удара, который был значительно сильнее, мальчик упал на пол и заплакал. Силы кончились. Нервы полетели к черту. Егор рыдал, не в силах больше сдерживаться.

Снова прошло очередное школьное родительское собрание, где выяснилось, что их чадо падает в успеваемости – одни тройки, двойки. На родительском собрании практически про него одного говорили, а Женя в это время просто сидела и сгорала от стыда, когда их классный руководитель обращался лично к ней со словами: «Что вы за мать, которая не может заставить ребенка делать уроки?! Разве вы может в таком случае быть мамой для этого мальчика?»

Весь день летел куда-то прочь. Егор знал, что после родительского собрания она даст ему взбучку, а затем еще отец. Разве это не кошмар для маленького ума. Бояться своих родителей.

– Ты меня слушаешь?! – закричала Женя на своего ребенка, который лежал на полу и плакал. – Хватит плакать, ты мужик, а не девочка. Твоя сестра так не плачет. Ты посмотри на свою сестру, Егор. Она учиться старается, каждый день приносит одни пятерки. А ты что? «Мама, меня не спросили, мама, нам ничего не задавали». Врун. Врать своим родителям очень плохо! Ты вообще меня слушаешь?

Егор в свое время продолжал плакать. Он не мог остановить эмоции, они лезли сами по себе. Он ощущал, как левая сторона щеки горела адским огнем. А к вечеру вернется еще отец и даст еще больше. Егору казалось, что он умрет. Это его последний день, а там все кончится.

– А ну встань! – яростно закричала Женя, схватив сына за шиворот, и силой подняла на ноги.

Мальчик продолжал рыдать, захлебываться в своих слезах. Было трудно дышать, словно можно было и серьезно в них захлебнуться. «А разве не прикольно?» – подумал на миг мальчик.

– Ты меня понимаешь? Ты слышал, что я тебе сказала? Ты будешь учиться, и каждый божий день я буду проверять твои оценки в дневнике или звонить учителю. Ты меня понял?

Егор просто плакал. Слезы текли по его пухлым щекам.

Бах! Еще один удар рукой взрослого человека по пухлым щечкам ребенка. Егор снова свалился на пол и чуть не задел головой обеденный стол. Страх нарастал в груди. Сердце стучало бешено, как паровой двигатель, и одна мысль, что скоро придет с работы отец, пугала больше, чем темнота.

Женя со злости на своего сына, который не хотел ее слушать, а только ревел, как чертова девчонка, ударила ногой по ребрам. Мальчик вскрикнул от боли и еще сильнее заплакал. Слезы падали на пол.

– Иди в свою комнату и подумай над своим поведением. Скоро вернется отец, и он с тобой тоже поговорит.

– Прошу, мама! Не говори ему! – взревел ребенок весь в слезах. Все тело дрожало от страха.

– Прочь в свою комнату! – закричала Женя, и мальчик, с трудом поднявшись на ноги, ушел в комнату. Он чувствовал себя щенком, которого можно выкинуть на улицу под дождь на пару часов, а потом занести его в дом. А что такого? Это ведь тупое животное!

Через час с лишним вернулся отец. Как всегда, по старому сценарию мама рассказала папе, и он пришел в комнату, где, кроме Егора, находилась еще сестра. Он попросил ее уйти. Она ушла, оставив брата со своим отцом, который медленно и показано стал снимать свой ремень с джинсов.

– Ты ведь понимаешь, что надо учиться, – заговорил отец своим грубым голосом. – Да, ты понимаешь, тебе просто лень. А может, у меня сын дурачок? Дурачок, который ничего не может делать. Может, в таком случае сразу уйти тебе из школы и начать таскать дерьмо коров?

Егор молча сидел на краю кровати и слушал отца, смотря, как он медленно снимал ремень с пояса. Он был огромным. Он был просто великаном для маленького мальчика, и он ничего не мог сделать с этим. Его ждала самая худшая учесть, которую можно было только представать ребенку.

– Давай лег на кровать и снимай штаны. Ты прекрасно знаешь всю эту процедуру. И не смотри на меня так! – закричал он. – Ты виноват во всех своих бедах. Надо делать свои уроки. Проще обычного. Делать! Ты меня слышишь? Делать. А ну давай, лег на кровать.

Егор послушано лег на кровать. Ноги слегка свисали вниз. В горле пересохло. Егор не хотел снимать штаны с себя, руки сами по себе не тянулись ниже пояса, но ему помог отец, который своей левой рукой снял штаны в одно действие.

Первый удар бляхой ремня по левой ягодице, второй удар бляхой, но уже по правой ягодице. Мальчик кричал от боли, пытался вырваться из плена боли, но ничего не выходило, потому что отец своей огромной рукой держал его и придавливал к кровати. В этот момент маленькое сердце бешено стучало в груди.

– Ты будешь учиться? – закричал он, ударив снова ремнем, – скажи, ты будешь учиться? Ты будешь учиться? – снова и снова повторял отец мальчика, пока тот не закричал во всю глотку что было сил. – Учись! – ремень взлетал вверх, уходя за плечо отца, и резким движением опускался вниз, словно кидаясь на свою добычу. Последующие удары были нетерпимы.

Отец отпустил ребенка. Егор скатился на пол и лежал плакал. Ягодицы просто адски горели болью. Казалось, что предел человеческой агонии. Снова новые синяки.

– Потом узнаем, как ты понял. Сегодня для тебя не будет ужина.

С этими словами отец ушел прочь из комнаты, натягивая ремень снова на пояс. Отец чувствовал власть, контроль над своим сыном. Такую огромную власть, что он мог делать с ним что угодно, даже может съесть его левую руку. Все равно бесполезная. В принципе, как он в целом сам ничтожество и кусок дерьма. От которого одни убытки. Разве это не приятно – чувствовать власть над кем-то? О да, это прекрасно. Вкусно и сладко. Это зависимость, где ты уже не можешь от этого отказаться. Где ты все – бог над маленьким ребенком, который тебе ничего не сделает.

Ребенок плакал, лежа на полу. Он не мог совладать со своими эмоциями. А когда прокручивал слова учителя, матери, отца, то слезы становились еще тяжелее, и остановить уже было куда труднее. Все, казалось, превращалось в полную пелену. Жизнь может уже на этом закончиться.