Наталья Клетина - Другие небеса

Он показал Алисе фотографию на телефоне. Алиса увидела своего мужа обнимающегося с молодой черноволосой женщиной. Поза и выражения лиц у обоих были достаточно красноречивыми.

Алиса отдала телефон и опять застыла, опустив голову и обхватив себя руками.

– Алиса, если ты не возражаешь, я зайду завтра, и мы спокойно обсудим эту ситуацию и примем какое-то решение, а сейчас ты должна отдохнуть.

Алиса сидела неподвижно и на его слова никак не отреагировала.

Он ушел. Алиса продолжала сидеть не шевелясь. Регина сидела с ней рядом, не решаясь заговорить и не решаясь утешать подругу. Она понимала, что никакие слова, человеку, который так оскорблен и разочарован, не помогут, а только еще больше ранят.

***

Утром, еще не рассвело, а Алиса была на ногах. Она растолкала Регину, сладко спавшую.

– Региша, вставай, поехали!

–Куда? – ничего не понимая, спросила Регина.

– Как куда? Подальше отсюда, ты сама меня вчера туда звала за своей судьбой, кажется, в Снежен? Или ты не можешь?

– Господи, Алиса, ну что нельзя было спокойно, выспаться, позавтракать, а потом куда-то ехать. Ты же знаешь, я невыспанная очень неприятный человек.

– Ты меня можешь еще чем-то удивить? Я теперь, наверное, никакой человеческой подлости не буду удивляться, получила прививку на всю оставшуюся жизнь.

Регина вскочила с постели и обняла подругу.

– Алиса, поверь мне, это я тебе говорю ясновидящая Регина. Ты будешь очень счастлива. Ты найдешь своего человека и родишь ему сына.

– Да, мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день.

– Именно так. Теперь о деле. Я готова ехать с тобой, только не насовсем. Мне через несколько дней надо быть здесь, у меня есть важные незавершенные дела.

– Вот и отлично. Собирайся. Если нужно, заедем к тебе, возьмешь смену одежды и белья. Я, конечно, тоже не планирую уезжать навсегда. У меня здесь тоже есть еще обязанности и дела. Так, развеемся, посмотрим, на этот таинственный Снежен, и вернемся.

Алиса перед уходом положила на тумбочку в прихожей свой сотовый телефон.

– Вот обрываю связующую нить со всем, надоевшим и ненужным.

– А как же ты будешь без связи.

– А зачем она мне? Ты со мной. Родителям с твоего телефона позвоню, чтобы не волновались, на фирме все инструкции имеются, справятся и без меня, а больше мне никто не нужен.

– А жучара? Он же обещался сегодня приехать.

– Агаларову я уже написала письмо на электронную почту. Поблагодарила его за участие и помощь и сообщила, что вынуждена уехать из Москвы на несколько дней.

Выехать удалось только ближе к полудню, с утра неожиданно пришлось утрясать кое-какие рабочие моменты, потом нужно было заехать к Регине за вещами. Утомительно долго они толкались на выезде из Москвы, трасса была забита,– И куда они все едут,– вслух недоумевала Регина.

– Когда сидишь в городе, то, кажется, все сидят, когда едешь, то, кажется, все едут Вон, смотри, сколько людей сорвалось со своих мест.

Но чем дальше от Москвы, тем просторнее и безлюднее становилась дорога. Она неслась им навстречу блестящей серой лентой. За окном разворачивались то плоские бескрайние поля, то перелески и рощи. Поля были черными, убранными к зиме, леса, освободившиеся от листвы, просвечивали насквозь. Мелькали темные от дождя стволы. Только хвоя сохранила плохо проявленный зеленый цвет. Это ритмичное чередование открытых участков и подступающих к дороге стеной деревьев, несло какой-то неразгаданный ритм.

– Может в этом ритме есть какой-то тайный смысл. Если записать эти чередования бинарным кодом, то возможно получится текст или даже музыка.

Эти размышления успокаивали, мягкое шуршание шин, легкий ветерок и меняющиеся и втягивающее их в себя пространство как-то отвлекло от непреходящей боли, которая раздирала ее существо. Но чем дольше они ехали, тем заметнее боль тупела и оседала просто небольшим физическим дискомфортом в области солнечного сплетения.

Регина, чувствуя состояние подруги, почти все время молчала или болтала о каких-то пустяках. Она знала, что Алиса сама заговорит о том, что произошло, когда сможет об этом говорить, а сейчас ее лучше не трогать. Регина даже села не рядом с ней на переднее сидение, а забилась в угол заднего. Алисе было видно в зеркале ее застывшее лицо, с тревожным и вопрошающим взглядом.

То, что подруга не отвлекала ее разговорами, дало возможность Алисе попытаться как-то осмыслить все происшедшее. Кроме боли, обиды, злости и недоумения, какое-то слово настойчиво пробивалось на передний план ее сознания. Она никак не могла его уловить. И наконец, она явно его услышала – ОДИНОЧЕСТВО. Да отныне это ее удел. За время совместной жизни с Валерием она так привыкла думать о них двоих, в любом, большом и малом деле, то теперь она остро осознала, что слово МЫ в отношении его она больше никогда не скажет. Другого человека, который занимал бы столько места в ее жизни как он, у Алисы не было. Была Регина, были родители, но они не давали ей того чувства слияния с другой человеческой сущностью как муж. А сейчас его для нее уже нет, и она навсегда теперь одна.

Эта мысль неожиданно пробила брешь в ее оцепенении, которое до сих пор не давало ей эмоционального выхода. Она почувствовала, как горячие слезы полились из глаз. Они были такими обильными, что она почти не видела дорогу. Пришлось съехать на обочину. Алиса сидела за рулем и отчаянно плакала. Рыдания сотрясали ее хрупкие плечи. Регина пересела к ней поближе и нежно гладила ее по спине приговаривая,– Поплачь, поплачь, маленькая. Вот увидишь, проплачешься, станет легче.

Выплакавшись, и успокоившись, Алиса была так обессилена, что поняла, что не сможет сегодня быть за рулем. Тем более надвигалась ночь, и начался сильный дождь. Они заехали в какой-то ближайший городок, она даже названия его не запомнила. В центральной гостинице были свободные места. Они заняли просторный двухместный номер и рано улеглись спать. Алиса была как в тумане. На другой день в дороге она пыталась вспомнить, где они ночевали, но в памяти остался только запах моющих средств, которым был пропитан их номер и обилие на стенах репродукций Шишкина и Левитана в тяжелых позолоченных рамах.

После ночного обильного дождя, небо очистилось и выглянуло солнце. Все вокруг затрепетало и заискрилось, блестела дорога. Поля и перелески вновь обрели яркие краски. Неожиданно за поворотом блеснула излучина реки, и открылся такой вид, что обе женщины ахнули. На высоком берегу реки располагался храм с золотыми куполами, за ним церквушки поменьше с голубыми и зелеными маковками, какие-то строения. Все это было опоясано высокой каменной стеной, извилистой змей, сбегающей прямо к берегу реки. Позади дымчатой стеной стоял лес. Противоположенный пологий берег был застроен невысокими домами. Хаотичное нагромождение разных по цвету и форме крыш сливалось в пеструю мозаику. Кое-где из труб вился дымок. От всей картины веяло таким трогательным уютом и еще чем-то милым, но давно забытым, что невольно в сладкой тоске сжималось сердце.