Мария Петренко - Золотая тьма

– Никогда бы не подумала, что в вас может быть такая философия, – она водила тонким пальцем по ободку чашки. – И вы были такой грустный…

Алексей поднял на Анну глаза: она держала в руках надкусанное пирожное и внимательно рассматривала офицера. Морозный румянец не спешил сходить с её носа и щёк, хотя девушка уже давно сидела в тепле и дышала горячим паром от кисловатого чая. Казалось, она хочет сказать что-то важное, но очень долго решается: стоит ли.

– Знаете, я… чувствую какое-то покойствие рядом с вами. Я совершенно ничего о вас не знаю, ну, почти ничего. Но с вами так хорошо, – она смущённо улыбнулась. – Я не должна так говорить, это неприлично, но я так чувствую, и…

– Всё хорошо, Анна Михайловна. Мне очень приятно, что моя компания доставляет вам удовольствие.

– Я бы не назвала это именно так, но вы правы. У меня не так много друзей, но вас я могу спокойно считать одним из них, – Анна улыбнулась ему. – Когда-нибудь я познакомлю вас с моей старой подругой, она вам точно понравится!

На словах о друзьях Алексея недовольно передёрнуло. На Анну у него уже появились планы, и они выходили гораздо дальше простой дружбы. Обилием друзей Алексей и сам не мог похвастаться: ни с кем, кроме сослуживцев, он не водился и не хотел. Близкий товарищ у него был, но всего один, с другими времяпрепровождение ограничивалось приглашением на ужин или карточный вечер. Последние офицер особенно любил, так как после них он всегда возвращался домой расслабленный, захмелевший и получивший несколько тысяч рублей. Играть в карты он умел и любил, а потому мог вытерпеть любое общество, занятое тем же.

– Я сам никогда не стремился к обрастанию дружескими связями. Признаться, не видел в этом смысла и никогда не нуждался в других людях. До какой-то поры так и было, пока я не понял, что не хочу умереть в одиночестве.

– Обычно для этого ищут жену, а не друзей, – Анна с улыбкой поднесла чашку к губам.

– Этим я и занимаюсь, Анна Михайловна.

Девушка вновь заметила на себе тот самый взгляд, что всегда вгонял её в краску. Глупой Анна не была и прекрасно понимала, почему граф так часто навещает её, и почему родители всё явнее намекают ей присмотреться к Алексею.

Но торопиться Анне совершенно не хотелось.

В мартовском Петербурге неожиданно подросла температура, и мерзляки осторожно вышли на улицы. Алексей недовольно называл таких людей подснежниками, поднимая себя на смех перед Анной, прекрасно помнящей о его собственной нелюбви к холодам. Анна всё больше и больше привыкала к неожиданному поклоннику, чувствуя к нему совершенно неромантическую привязанность. Алексей же изо всех сил старался пробудить в ней любовь, ну или хотя бы симпатию, влюблённость.

Глядя на начинающие медленно цвести деревья, граф не мог оставаться в скучном гостиничном номере. Погода непременно располагала к прогулке, причём, не по улицам, а в каком-то парке, о которых Алексей знал неприятно мало.

– Подскажи-ка, – обратился он к горничной, промелькнувшей на этаже, – в каких парках у вас весна наступает быстрее?

– В дамских сердцах с вашим приездом уже настала, капитан, – девушка вздохнула. – А если честно, то Александровский хорош. Он схож с Летним, но менее популярен в такое время. Если не любите многолюдные места – прогуляйтесь там.

– А деревья там цветут? У моей спутницы зарябит в глазах от одних трав.

– Цветут, конечно, – девушка расстроенно вздохнула. – Если ваша спутница тоже путешествует, можете немного удивить её.

"Путешествует из моего сердца в мои мысли и обратно", – подумал Алексей. Он надеялся на красивые пейзажи, что смогут вдохновить Анну на новые картины, которые офицер так любил рассматривать.

– Анна Михайловна, посмотрите, как прекрасны улицы! Не хотите ли завтра осчастливить меня прогулкой?

Анна задумчиво ухмыльнулась и после согласилась, уже предвкушая, что именно завтра она сможет впервые надеть новенькое дорогое розовое платье. Она долго сомневалась в выбранном фасоне, уж слишком плотно сидящем на талии и несколько укороченном, но ведь его подол не испачкается травой, если вдруг пойдёт дождь!

Когда Алексей чуть не по-хозяйски вошёл в залу дома Милютиных, он услышал недовольные возгласы. Состроив недоумевающее лицо, он опустился в кресло, ожидая если не войны, то драки точно. Анна спустилась со второго этажа совершенно расстроенная, но такая красивая, что офицер даже поднялся на ноги: её волосы были заплетены в крупные светлые косы и убраны в высокую сложную причёску.

Анна неуверенно и недовольно кружилась у зеркала. От обиды она побагровела и надула губы.

– Я так не люблю убирать волосы, – она тяжело вздохнула. – Когда моё лицо открыто, оно кажется мне таким… круглым и непривлекательным.

Алексей ухмыльнулся. Она ещё такая маленькая и нежная, совершенно прелестная с розовеющими щеками и нахмуренными бровями. Поймав на себе его взгляд, Анна обернулась.

– И почему вы так смотрите?

– У вас нос покраснел, – Алексей щёлкнул самого себя по носу. – И если вам интересно моё мнение, вы всегда выглядите прекрасно. Вы мне любой нравитесь.

– Алексей Иванович, но я же себе должна нравиться тоже. А сегодня, видимо, без этого…

– Поедемте, Анна Михайловна. Кучер уже наверняка утомился нас ожидать, – капитан подал девушке согнутую в локте руку.

Девушка грустно посмотрела на свою причёску и прошла мимо Алексея, не подавая ему руки. Карета запрыгала по неожиданно нагретым мартовским солнцем дорогам, увозя красивых аристократов к таким же красивым аристократам в Александровский парк. Алексей сонно зевал, отворачиваясь к окну, чтобы не задевать Анну своей невоспитанной привычкой.

Действительно, Александровский парк был полон гуляющих. Семей и пар помоложе, скромных девушек с маменьками и компаний юнкеров, престарелых дам с собачками и тучных генералов, дымящих сигарами.

– Анна! Аня!

И девушка, и офицер синхронно обернулись. Им махала рукой высокая девушка в белой блузке и пышной юбке цвета дорогого красного вина. Анна улыбнулась и направилась к знакомой, совершенно, кажется, забыв о спутнике. Тот несколько постоял в замешательстве на месте и двинулся за ней следом. Чем ближе он подходил, тем явней становилась внешность незнакомки: под прогулочной шляпкой были убраны тёмные волосы с холодно-серым отливом, её кожа была привычно для дворянки светла, хотя и отдавала оливковым сиянием, её карие глаза спокойно и медленно закрывались и открывались, предвосхищая слова из пухлых красных губ.

– Здравствуй, Лизавета. Я не узнала тебя издалека, – Анна протянула девушке руки. – Какая ты красавица.

– Спасибо, Аня, – подруга ответила ей тем же жестом и приветливой улыбкой. – Папа прислали из Франции такой чудесный шёлк, вот велели пошить юбку. Ты тоже вся цветёшь! А вы…