Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Ты не сможешь этого сделать. Нет времени учиться, – сказал Тритон, и я задрожала.

Вот она, сила, неукрощенная и клубящаяся. Душа Тритона была так черна, что ее почти не было видно. Я чувствовала, как давит на меня его аура, пытается проникнуть в мою всей силой его воли. Он мог подчинить меня, если бы хотел. Я ничего не стоила, моя воля ничего не стоила.

– Одолжись у меня – или умри жалкой кучей невыполненных обещаний, – сказал Тритон. – Но я не смогу отправить тебя по линиям по хрупкой связи, что зовется домом. Дом тебе не поможет. Подумай об Айви. Ты ее любишь больше, чем эту проклятую церковь, – произнес демон, и эта честность была мучительней любой физической боли.

С выкриком высоких злых голосов тени кучей бросились вперед.

– Айви! – крикнула я, принимая сделку и волей устремляясь к Айви: запах ее пота во время наших тренировок, вкус ее печений с «бримстоном», звук ее шагов, ее приподнятые брови, когда она старается сдержать смех.

Я отшатнулась, когда черная суть Тритона вдруг оказалась у меня в голове.

Сколько ошибок можно пережить за одну жизнь? – хрустальным звоном прозвучало у меня в мозгу, но чья это была мысль – я не знала.

Тритон выдавил воздух у меня из легких, мой разум рассыпался. Я была везде и нигде. Идеальное отстранение, свойственное линии, овладело мною, и я существовала сейчас на всех линиях континента.

Айви! Я запаниковала, но снова вспомнила ее, зацепилась за ее неукротимую волю, за трагедию ее желаний. Айви, я хочу к тебе!

С дикой, ревнивой мыслью Тритон снова резко собрал мою душу воедино. Меня сотряс громкий хлопок, я задохнулась и закрыла уши руками, рухнула вперед, и локти с коленями ударились о серые плиты. Вокруг завопили, я услышала грохот разрушаемого металла. Летали какие-то бумаги, кто-то кричал, чтобы вызвали ОВ.

– Рэйчел! – крикнула Айви.

Я выглянула из-под упавших волос. Это было что-то вроде коридора больницы. Айви сидела на оранжевом пластиковом стуле, с покрасневшими глазами и пятнами на щеках, и на лице ее было изумление. Рядом с ней стоял Дэвид, в истрепанном и перемазанном костюме, на груди и на руках – кровь Кистена. Звонил телефон, никто не брал трубку.

– Привет, – сказала я, чувствуя, как дрожат и подкашиваются руки. – Может, меня кто-нибудь тут примет? Что-то мне не слишком хорошо.

Айви вскочила, протягивая руки, я упала вперед, щекой на плитки. Последнее, что я помню – ее рука поймала мою.

– Иду-у! – крикнула я, ускоряя шаги через сумеречное святилище к двери, и мои зимние ботинки топали, оставляя за собой снежные контурные отпечатки. Снова загудел большой обеденный колокол, привешенный вместо дверного колокольчика, и я побежала. – Иду, иду! Только не звоните больше, Бога ради, а то сейчас соседи О В вызовут!

Звон еще висел в воздухе, когда я дотянулась до ручки, шурша нейлоном куртки. У меня нос замерз и пальцы застыли – не успели согреться в тепле церкви.

– Дэвид! – воскликнула я, увидев его на слабо освещенном крыльце.

– Привет, Рэйчел, – ответил он, уютно-привлекательный в очках, в длинном пальто, с густой щетиной и в ковбойской шляпе, припорошенной снегом. Образ дополняла бутылка вина у него в руке.

Рядом с ним стоял мужчина несколько постарше, повыше Дэвида, в кожаной куртке и в джинсах. Я вопросительно посмотрела на его слегка морщинистое, но симпатичное лицо. Из-под шляпы выбивалась белоснежная прядь тонких волос. В руках он держал ветку – несомненно, символическое приношение для солнцеворотного костра на заднем дворе, и я поняла, что он колдун. Прежний партнер Дэвида?

У них за спиной медленно поплыл лимузин, но я предположила, что они приехали на четырехдверном автомобильчике – он как раз перед этим лимузином стоял.

– Рэйчел, – начал Дэвид, и я снова посмотрела на них. – Это Говард, мой бывший партнер.

– Очень приятно, Говард, – сказала я, протягивая руку.

– И мне тоже, – ответил он, улыбаясь и стягивая перчатку, чтобы протянуть мне слегка морщинистую и веснушчатую руку. – Дэвил мне все о вас рассказал, и я напросился в гости. Надеюсь, вы не возражаете?

– Совершенно не возражаю, – ответила я искренне. – Чем больше народу, тем веселее.

Говард встряхнул мою руку три раза вверх-вниз, только потом отпустил.

– Я должен был прийти, – сказал он, блестя зелеными глазами. – Возможность увидеть женщину, которая может обогнать Дэвида на пробежке и при этом приноровиться к стилю его работы, встречается не каждый день. Вы отлично разобрались с Саладаном.

Голос у него был глубже, чем я ожидала, и чувство, что меня оценивают, усилилось.

– Спасибо, – сказала я, слегка смутившись, и отодвинулась от дверей, приглашая их внутрь. – Мы все собрались у огня, заходите. Проще пройти через церковь, чем пробираться окольным путем через сад.

Говард вошел, пахнув красным деревом, пока Дэвид отряхивал ботинки от снега. Колдун остановился, поглядел вверх, на новую вывеску.

– Хорошая штука, – сказал он. – Только что повесили?

– Ага. – Успокаиваясь, я выглянула и тоже посмотрела вверх. Там над дверью на болтах закреплена была медная пластина с глубокой гравировкой. С нею вместе установили освещение, и сейчас над ней светилась лампочка. – Подарок на солнцестояние для Айви и Дженкса.

Дэвид одобрительно и с пониманием хмыкнул. Я снова перевела взгляд с него на вывеску.

ВАМПИРСКИЕ ЧАРЫ, ЛТД: ТАМВУД, ДЖЕНКС И МОРГАН

Вывеска мне нравилась, и я не жалела, что доплатила за срочность. У Айви глаза вылезли почти на лоб, когда я вытащила ее днем на крыльцо, чтобы показать вывеску. Мне даже показалось, что она готова заплакать. Я ее обняла прямо на крыльце, и видно было, что она тоже меня обняла бы, но боится быть неверно понятой. Но она же, черт побери, мой друг. И я могу ее обнять, если мне хочется.

– Надеюсь, это поможет прекратить слухи о моей смерти, – сказала я, подталкивая его войти. – В газете не замедлили напечатать некролог, но раз я не вамп, то они в разделе воскрешений меня не упомянут – только в виде платного объявления.

– Подумать только, – сказал Дэвид, и в его голосе был слышен скрытый смех. Я посмотрела на него без юмора, а он топнул последний раз, отряхивая снег, и вошел. – Для мертвой ты отлично выглядишь.

– Спасибо.

– Волосы у тебя почти как были. А все остальное?

Я закрыла дверь, польщенная нотками искренней заботы в его голосе. Говард стоял посреди нашего святилища, глядя то на рояль Айви, то на мой стол.

– Вроде бы в порядке. Было истощение сил, но проходит. А волосы? – Я заправила прядь каштаново-рыжйх волос за ухо и под вязаную шапочку, которую мне мама сегодня подарила. – На упаковке было написано, что краска выдерживает пятикратное мытье головы, – сказала я мрачно. – Вот, жду.