Алина Горовенко - Завладей моей душой

Мы смеялись так громко, что на нас оборачивались поглазеть постояльцы бара. Но мы были недостаточно пьяны, как казалось им. Просто нам было безумно весело вместе.

Тогда казалось, что у нас впереди вся жизнь. Мы были молодыми и наивными. Не такими наивными просточками, как все эти хиппи, возомнившие себя художниками от бога. Мы просто понимали, что нас ждёт великое будущее. Не такое великое, как у мастеров кисти вроде Пикассо, Ван Гога, Да Винчи, Микеланджело и других. Нет, что-то более приземлённое и попсовое. Мейнстрим, понимаете? Всё в этом мире крутится вокруг мейнстрима. И если раньше выделяться было постыдным, то теперь важно было быть такими же крутыми, как все. Как все те, что уже на вершине.

Мне нравилось думать о том, что мои графические романы станут чем-то столь же классным, как «Ходячие мертвецы». Говорило ли это о том, что я стремлюсь к мейнстриму? Скорее да. Но с возрастом ты начинаешь понимать, что чаще всего мейнстрим – это гарантия стабильности. Стабильный заработок, гарантия того, что у тебя всегда будет работа. Что плохого в том, чтобы нравиться массам? Мы больше не бунтующие против системы подростки. Мы повзрослели. И поняли, что человек, который рисует психоделическую наркоманию, останется непонятым художником. А тот, кто умеет чётко донести идею в народ, добивается успеха.

Конечно, и у Брэнта были свои идеалы. У каждого человека они есть. Что уж говорить о социопатах. Даже они стремятся быть похожими на знаменитых серийных убийц. Все хотят, чтобы их запомнили. И, естественно, у Брэнта были все шансы. Он отлично набил руку в минимализме. Его идеи были ясными и яркими. Ничего лишнего. Только то, что ты хочешь сказать. Никакого завуалированного смысла или лирических отступлений. Всё чётко и по существу. Он бил точно в цель. Он был тем, кого народ схавает и попросит добавки.

Мы тогда были в возрасте 20–22 лет. Но прекрасно понимали то, что просто так ничего не даётся. И мы были готовы трудиться днями и ночами, несмотря на чувство усталости или голода. Мы знали, что рано или поздно столкнёмся с миром реальности, где люди готовы принять наше творчество. Вопрос был только в том, что мы будем делать дальше. И как известность пройдётся по нам.

Знаете, мне сразу хочется сказать. Я никогда не верила в то, что у людей, кто стал актёром одного фильма или автором одной книги, был какой-то талант. Я думаю, у них были большие амбиции и ложные представления о себе. Нужно чётко понимать, зачем ты делаешь то, что делаешь. Мы с Брэнтом писали каждый в своём направлении потому, что это было смыслом нашей жизни. Если мы не писали, нам становилось плохо. Как наркотик. Мы были в дичайшей зависимости от рисования. И были те, кто посредством творчества мечтал о славе или просто разбогатеть. Но для нас это не было самоцелью. Мы просто хотели, чтобы наше творчество зашло другим.

Обязательно найдутся те, кто будет восхищён твоим творчеством. На любой товар свой купец. Я люблю эту фразу. Она всегда вселяла в меня уверенность в том, что я делаю это всё не напрасно. Если будет хоть один отклик, то это уже победа. Разве нет? Ведь в первую очередь ты занимаешься творчеством для себя самого. Только потому, что это приносит тебе кайф. Ты кайфуешь, и это уже твоя награда. А если ко всему прочему у тебя ещё будут поклонники, то это просто взрыв башки.

Мы с Брэнтом верили в это. И оба были уверены в том, что рано или поздно наша дружба перерастёт во что-то большее. И ждали того, какой же всё-таки будет исход у этой истории.

У меня были разные клиенты. Проблемы тоже были разные. Но все они, так или иначе, были связаны с сексом. Первое время моей практики я ещё чему-то удивлялась. Оказывается, буквально всё в жизни вращается вокруг этой темы. Даже интересно, почему нас называют людьми. Когда в большей степени мы напоминаем обычных животных. Для которых инстинкт размножения – нечто неконтролируемое. Огромное количество клиентов я отправила в клуб анонимных сексоголиков, или нимфоманов, если вам угодно. И самое интересное то, что эти люди – взрослые, состоятельные. А своим поведением напоминают обычных подростков, у которых шкалят гормоны. Я бы предложила системе образования ввести такой предмет как сексуальное просвещение. Конечно, продвинутые школы уже давно поняли всю важность данного вопроса. Однако по большей части люди остаются консерваторами, не принимающими ничего нового. От этой недосказанности, пробелов в воспитании, и появляются подобные проблемы.

Многие родители считают верной тактику запугивания. Я встречала девушек и женщин, которые признавались в том, что с самого детства их матери откровенно запугивали их сексом. Заниматься в дальнейшем каким-либо интимом им было противно и мерзко, так как это казалось неправильным. Аморальным. Конечно, матери считали, что эта тактика – залог того, что их дочери не забеременеют в 13 лет. Не станут разносчицами ИППП [5] ИППП – инфекции, передающиеся половым путём. . Только это и волнует этих мамашек.

Девушки признавались мне в том, что их первый сексуальный опыт был в 20 лет. А иногда и того позже. Нет, это нестрашно. Многие даже считают, что так и должно быть. Я не имею права по этому поводу иметь какое-то мнение. Это всё сугубо индивидуально. Но проблема-то в том, что после первого опыта, многие девушки разочаровываются и перестают заниматься сексом в принципе. А неудовлетворённость в сексуальном плане влияет на все сферы жизни человека.

С мужчинами тоже не легче. Многие «заботливые» отцы давали недвусмысленные советы. Прожив всю жизнь с одной женщиной, они учили своих сыновей пользоваться молодостью и залезть во все трусы, которые только подвернутся. Поэтому вполне очевидно, чем это всё заканчивается. Ненасытность поначалу – это весело, однако кончается всё пресыщенностью и разочарованием.

В принципе, разделить клиентов по жалобам можно на три категории:

1) секса слишком мало;

2) секса слишком много;

3) секс отсутствует.

Других вариантов нет. Конечно, я понимаю, что моё образование и тонны прочитанной специализированной литературы, заставляют меня смотреть на все ситуации спокойно. Для меня это всё вполне очевидные вещи, и решения всегда находятся легко. Другое дело – обычные люди, которые занимаются чем угодно в жизни, но никак не психологией.

И чем больше я выслушивала этих историй, тем сильнее понимала, насколько моя жизнь проста. Это даже радовало. Я не страдала. Иногда у меня даже были отношения. Но мне не хотелось ничего серьёзного. Глядя на то, как это всё обычно заканчивается.

И когда Вэнден Брокс неудачно пошутил по поводу моей профессиональной этики, я с ужасом подумала.