Михаил Барков - Бессмертные

В последнее мгновение своей жизни он успел увидеть, как двигалась рука убийцы – молниеносно поднялась, скользнула за правую лопатку, выполнила короткий размах, и вот, была видна уже пустая раскрытая ладонь в чёрной беспалой перчатке. Главный мститель осел на холодную землю и повалился на бок, заливаясь кровью.

– Сказал же уходить… – прорычал Деаринд.

Парень с дубинкой и двое с мечами развернулись и послушали убийцу, решив не рисковать своими жизнями. Остался один мечник и крепкий мужчина с двуручным колуном.

– А вы? Храбрецы или идиоты? – спрашивал Дин, медленно шагая в их сторону.

– Весь город тебе не перерезать! – рявкнул щетинистый сутулый мечник.

– Да не нужен мне весь город, вам будто самим так и хочется стали отведать! – вскрикнул в ответ Деаринд и взялся за правый топор.

Оставшиеся двое переглянулись и медленно попятились прочь, вслед за сбежавшими товарищами. Мечник не удержался от заключительного слова:

– Ты у нас поболтаешь ещё, доберёмся мы до тебя! За всё ответишь!

Деаринд утомлённо вздохнул и упёр руки в пояс.

– Жду с нетерпением, – пробормотал он, дожидаясь, пока его оставят в покое.

Барри осторожными шагами подошёл к Деаринду, обирающему убитого и заговорил с дрожью в голосе:

– Ты не можешь остановиться, да?

Деаринд тяжело вздохнул и поднял взгляд.

– А что ты предлагаешь, голову склонить? – спросил он томно и мрачно. – Они сами встают на пути, мне их кровь без надобности.

– На пути? Но твой «путь» может пролегать… где угодно! – Барри взмахнул рукой, растерянно оглядываясь по сторонам. Он вдруг почувствовал, что должен сказать то, что его тяготило, даже если это будет стоить ему жизни. – Это никогда не кончится, Дин. Ты убиваешь человека, затем его братьев, затем отца, сына, друзей, а после… эта череда тянется бесконечно. Я наблюдаю за тобой менее дня, и ты уже убил четверых! И наверняка подобное происходит везде, куда бы ты ни пришёл. Что теперь, людям нужно стороной тебя обходить?

– Людям? – переспросил Деаринд, поднялся на ноги и обернулся к Барри. – Людям можно и подойти, а жалким дворнягам вроде этих – лучше обходить, ты прав. И убил я троих, второй здоровяк в трактире просто отрубился.

Глаза Барри обвинительно впились в Деаринда.

– Ты… возомнил себя выше всех, – с нотами презрения в голосе заговорил он. – Считаешь себя избранным? Или, может, богом?

– Осторожнее со словами, – прорычал Деаринд, глядя на собеседника исподлобья.

– Что, убьёшь меня? Ну, давай. Что тебе стоит – отнять очередную жизнь! Если это приведёт к каким-то, хоть к каким-нибудь переменам, то я готов принести себя в жертву, – с неожиданным героизмом заявил Барри.

Деаринд схватился за рукоять топора и сжал её так крепко, что у него покраснели пальцы; зажмурил глаза и стиснул зубы от бури смешанных эмоций, наполнивших его. Барри напомнил Деаринду не только старого друга, но и то, каким человеком тогда был он сам: более разговорчивым, более эмоциональным, более живым, если так можно было о нём сказать. Но теперь Деаринд лишь чувствовал, что Барри начинает делать то, на что способны единицы людей в этом умирающем мире: причинять ему боль. И сейчас было не лучшее время для того, чтобы становится прежним человеком, потому что впереди ждали неизбежные жертвы, вынужденное кровопролитие и разрушение одних жизней ради спасения других. Лориан тоже когда-то пробуждал в Деаринде всё человеческое, помогал ему не потерять последние капли милосердия, терпения и сострадания, но сейчас Деаринд считал, что этого лучше избежать.

– Уходи, – сказал Деаринд, расслабил руку и открыл глаза.

Он увидел Барри, закрывшегося руками и медленно пятящегося назад, к башне.

– Уходи прочь, дальше я пойду один, – громче повторил убийца.

– Что? – Барри вдруг остановился, выпрямился, и его лицо перекосило от удивления. – А как же… разлом? И «запасной план»? – в нём, казалось, вдруг заговорило сожаление о том, что собственная прямолинейность лишила его возможности участвовать в этом приключении.

– Ты уже навёл меня на след, помог найти возвышенность и место для ночлега, но та помощь, которую ты пытаешься оказать сейчас, или тем более принесение себя в жертву… мне от тебя не нужны, – твёрдо закончил Деаринд.

Ошеломлённый поворотом событий парень проглотил всю свою эмоциональную речь и тоскливо побрёл прочь по улице. Казалось, какая-то часть Барри была глубоко разочарована в том, что ему не удалось повлиять на убийцу. Сделав несколько шагов, он обернулся к Деаринду и вдруг заговорил:

– Знаешь, сюда однажды приехал монах…

Деаринд повернулся к нему, надевая походный плащ, и удивлённо приподнял брови. Барри продолжил:

– Он мне сказал, что, если ты убиваешь человека, то вместе с его душой исчезает и часть твоей. Мне стало интересно… от твоей души хоть что-нибудь осталось?

С печальным осуждением Барри несколько секунд смотрел на молчаливого Деаринда, стоящего на месте, и надеялся услышать ответ. Но убийца так ничего и не сказал – возможно, это был вопрос из тех, какие он воспринимал болезненно и ответа на них дать не мог, потому что такие ответы были одной из немногих оставшихся в этом мире вещей, способных заставить его чувствовать страх и тревогу.

– Н-да… – разочарованно заключил Барри, развернулся и ушёл.

Деаринд поднёс к лицу топор, и в полированной щеке лезвия увидел отражение своего лица: хмурого, с отрастающей трёхнедельной щетиной и спадающими по вискам грязными чёрными волосами, шрамом на правой скуле и синими глубоко посаженными глазами. Он смотрел на себя и осознавал: возможно, от его души и правда осталось совсем немного, хотя недавно светлая память о друге расшевелила в нём жизнь; возможно, у него нет ни капли надежды на светлое будущее, потому что он гонит от себя всех проводников к чему-то человеческому, но всё ещё оставалась Вельмира. «Вельмира! – вспомнил вдруг Деаринд и в отражении его лица показалось едва заметное беспокойство. – Надеюсь, они с Феорисом ещё живы».

Деаринд отвязал коня, забрался на седло и, перекинув плащ через спину животного, выехал на улицу. Множество недружелюбных взглядов выглядывали на него из-за углов и окошек, хмурые, злые или просто любопытные.

– Вам что, заняться больше нечем по утрам, кроме как пялиться на кого-то? – презрительно зарычал Деаринд. – Солнце только встало!

Дальше по улице показался тот самый щетинистый мечник, грозившийся Деаринду расправой. Он нашёптывал что-то на ухо полной, непривлекательной женщине и поглядывал на убийцу. Деаринд посмотрел на возвышающийся с противоположной стороны города шпиль ратуши и в очередной раз задумался о том, не легче ли просто развернуться и пробраться к Бенингу Ранли, убить его охрану и освободить друзей, пусть и рискуя не найти бессмертного Кримвеллера. Сражаться с разбойниками Нэндира в разломе – казалось перспективой куда более сомнительной, но этот город решил не предлагать задумчивому убийце свободу выбора: в конце улицы показался вооружённый патруль, который, едва завидев Деаринда, бегом направился к нему. Щетинистый мечник увидел их и обернулся на Деаринда с коварной ухмылкой. Убийца сплюнул на землю, тряхнул поводьями и поехал на юг.