Дарья Штейн - Простой крестик

Мишка родился бутузом с длинными кудрявыми черными волосами, остававшимися такими лет до двух.

– Ой, какая у тебя сестренка, – умиляясь, говорили прохожие Наташе, гуляющей во дворе с Мишкой.

– Это братик, – презрительно отвечала та.

Ну действительно, странные люди – девочку от мальчика отличить не могут.

А потом черные волосы со смешными кудряшками куда-то делись, на их смену пришли прямые короткостриженые темно-русые. Теперь уже никто не принимал Мишку за девочку, но на отношение к нему в семье это никак не повлияло, баловали его все. Если старшие дети имели в доме строгие обязанности, то у младшего было, наверное, самое беззаботное в его жизни время, ни тебе обязательств, ни ответственности, бегай себе, играй.

Все изменилось летом. Было самое обычное воскресенье, и хозяйка дома занималась домашними делами. Утром со старшими детьми она сходила в магазин, не в тот, что был на горе, а тот, что стоял внизу. Выбора там было больше, а вот народу – меньше. Потом тащили тяжелые сумки вверх на холм. Ручки резали руки, но зато можно было не ходить в магазин целую неделю, разве что за хлебом да молоком. После женщина затеяла уборку и стирку, отправив детей гулять. Олег – семнадцатилетний коренастый парень с веснушчатым лицом мгновенно испарился куда-то, а Наташе, как всегда, пришлось следить за Мишкой шести лет, который, собственно, не очень-то признавал авторитет сестры и решительно хотел избавиться от нее, вечно сующей нос в их мальчишеские дела. Наташа чинно сидела на лавочке во дворе, поглядывая за носящимся с детворой Мишкой. Она видела, как мама вывешивала постиранное белье за балкон, где между специальных металлических палок были натянуты веревки. Одна наволочка слетела и упала на балкон второго этажа. Мать крикнула Наташе, чтобы та сбегала к соседям, но дома их не оказалось, тогда женщина приказала дочери встать под балконом и ждать, когда наволочка упадет вниз, подобрать ее и принести домой. Девочка так и сделала: стояла под балконом и посматривала наверх, ожидая, когда ветер сорвет белье и скинет вниз. Ее мама тем временем полезла разворачивать простыню, закрутившуюся на самый конец железной палки, а железяка-то длинная – не достать, тогда женщина встала на ящик, пытаясь левой рукой дотянутся до белья, а правой опираясь на саму палку. Наташа услышала хруст и подняла голову, ее глаза расширились от ужаса: на нее с криком падала мама. Девочка, толком не понимая, что делает, кинулась в подъезд и понеслась домой, ворвалась в квартиру и разбудила спящего после ночной смены отчима. «Мама! Мама упала!» – кричала она. Мужчина выбежал на балкон и, свесившись с него, внизу увидел жену. Он кинулся из квартиры, а Наташа, рыдая, забилась в угол.

Она слышала долгие разговоры и суету под окнами, кто-то охал и причитал, слышала, как приехала и уехала незнакомая машина. Потом все стихло. Девочка так и не решилась покинуть квартиру, чтобы попрощаться с матерью, даже на балкон выйти не смогла, но знала, что мамы больше нет, хотя никто не говорил ей этого, в двенадцать лет все же понимаешь, что невозможно выжить после падения с пятого этажа.

Ей долго казалось странным, что мир продолжил свое существование, ведь он держался только на ней, на маме. После того, как ее не стало, он должен был исчезнуть. Но почему-то все продолжило жить, сама Наташа ходила в школу, получала какие-то отметки, правда теперь она не понимала, зачем ей все это. Для чего нужна учеба, да и жизнь, если той, ради которой делалось все в этом мире, больше не было. Иногда Наташа думала, что это просто сон и на самом деле нет ни ее самой, ни школы, ни этой горы и домов на ней. Стоит только забраться куда-нибудь повыше, сильно зажмурить глаза и весь мир пропадет, а потом надо их резко открыть и тогда вернется старая жизнь, вернется мама. Но она боялась проверять эту теорию, боялась, что все окажется неправдой, поэтому никогда не жмурилась – было страшно.

Поначалу к ним в квартиру приходили разные женщины, в основном соседки, приносили какие-то соленья-варенья или выпечку, а то и просто вареную картошку. Все жалели вдовца с тремя детьми на руках. Но как-то быстро из всех помощниц осталась одна – Ольга Ивановна из соседнего подъезда, жившая прямо за стенкой. Вот из-за этой Ольги Ивановны вчера и разгорелся настоящий скандал между отчимом и Олегом. Парню не нравилось, что соседка стала слишком часто наведываться в их дом, чувствовать себя хозяйкой, а в последнее время еще и ночевать оставалась, будто бы у нее не было точно такой же квартиры прямо за стеной. Как-то очень быстро словесная брань переросла в настоящую драку. Виктор кинулся на пасынка с кулаками. Олег вырос невысоким, но крепким парнем, у него оказалось достаточно силы, чтобы противостоять взрослому мужчине. Когда стекло в двери зазвенело и разбилось, Виктор оставил пасынка и отошел. Олег с ненавистью посмотрел на отчима, накинул куртку и ушел, громко хлопнув дверью. Наташка проревела полночи в подушку, переживая за брата, так и не вернувшегося домой.

Олег провел ночь у друга, жившего в этом же доме. Они дружили с детства, и родители хорошо знали парня, понимая, что в его семье творится что-то неладное, периодически пускали Олега переночевать у них. В последнее время такие ночевки участились, но взрослые молчали, жалея мальчишку. Поначалу они тоже помогали семье Олега, то печенье домашнее передадут, то котлеты, но когда Ольга стала выбиваться из общей группы помощников, отступились. По дому поползли слухи и осуждения женщины, вторгающейся в чужую семью, да еще и настраивающей Виктора против пасынка. Теперь, когда парень был вынужден часто ночевать вне дома, сомнений в низком моральном облике наглой соседки ни у кого не оставалось.

С Ольгой Ивановой – тетей Олей, так ребята называли женщину, Олег был знаком давно, можно сказать, что она дружила с его матерью, хотя мама дружила, пожалуй, со всеми соседями женского пола. Он как-то не сразу распознал в ней захватчицу. Изначально видел в ней женщину, смиренно стоявшую у гроба погибшей.

Он помнил день гибели матери, как если бы он был вчера. Под вечер, выполнив все домашние поручения, он со спокойной душой пошел к этому самому другу, у которого был сейчас. Часов в семь вечера в дверь громко заколотили. На пороге стояли соседские мальчишки, в один голос заоравшие: «Олег! Беги! У тебя мама с балкона упала!». Он кинулся домой, пробираясь через толпу зевак. К этому времени бездыханное тело его матери

положили на носилки и несли к машине. Олег увидел мамино домашнее платье, едва прикрывающее голые ноги, полузакрытые глаза и тоненькую застывшую струйку крови у рта. В это мгновение пришло страшное осознание, что мама не встанет, не улыбнется ему, что ее больше нет. Он разрыдался, зовя ее, кинулся к носилкам, но кто-то сильный схватил его, приговаривая: «Крепись, ты уже взрослый, крепись». Захлопнулась дверь и машина, рыча, уехала, увозя его маму, а он остался сидеть на скамейке перед домом, не понимая, что делать дальше, как они будут жить без нее. Он толком не помнил, что делал, что говорил, как оказался в квартире соседа дяди Коли, повторявшего: «Крепись».