Лина Ди - Трилогия «Лютевилль»

Сердце Адорэбеллы сжалось.

В это время за её спиной стояли, что-то нашёптывая друг другу, трое с виду обычных незнакомцев в поношенной одежде с взъерошенными волосами. Переговаривались они очень таинственно, приставив ладонь к уху собеседника и прикрыв себе рот, и каждый передавал сказанное следующему.

Тушить было уже нечего, но толпа по-прежнему суетилась: поодаль от сгоревшей постройки возбуждённо кричали маленькие дети; взрослые же стояли с застывшими от досады или удивления лицами, или же тяжело вздыхали и охали, бросая сочувственные взгляды на Леди Адорэбеллу… Но больше всего в толпе было старушек: им некуда было спешить, и они шумно причитали, видимо, считая, что именно так им надлежит выражать своё сочувствие. Ни их фоне очень выделялась молчаливая пожилая женщина. Она была одета не по годам элегантно, и была очень статной. На ней было длинное платье с кружевным бантом, в ушах сверкали серьги – канделябры, абсолютно белые волосы были зачёсаны назад, а губы усердно намазаны сиреневой помадой. Народу было так много, что шепчущихся людей никто не замечал.

Их еле слышные слова – «она или он здесь», или «был/была здесь», разобрать было невозможно, окончательно растворились в необузданном всплеске восхищённых возгласах людей.

Появившаяся из ниоткуда, чудовищно – гигантская тень, заслонившая толпу, погрузила в сумрак и без того отнюдь не солнечный день, заставив даже ребятишек оторваться от своих игр возле аптечной лавки, и запрокинуть голову вверх. По небу свободно плыл, рассекая серые облака, величественный дирижабль бледно-голубого цвета, переливающийся перламутровым блеском, объятый как глобус меридианами и параллелями золотисто-бронзового оттенка, как и вся нижняя часть воздушного судна, похожая на лодку. Накрывая город своей тенью, дирижабль двигался из Лютевилля в столицу.

Как только величественное судно потерялось из виду и последняя, уже невидимая для глаз, искра из последних сил наполнилась огненным светом и потухла, из толпы выскользнула девушка в большой шляпе, почти закрывающей лицо, и в платье с длинным блестящим шлейфом, а за ней скрылся и господин Уилбер Силверсмит, известный владелец фабрик и мануфактур, но, дойдя до угла, они разошлись, и Уилбер направился в сторону пруда, небрежно размахивая перекинутым через руку плащом тёмно-охристого цвета, как огромным парашютом, сливающимся с первыми желтеющими листьями. Девушка же точно растворилась в остатках летящего дыма.

Через несколько минут мимо сгоревшей постройки проковылял толстяк Герман, бросив нарочито небрежный взгляд на Аниту, облачённую в женственный костюм земляничной расцветки и красную кокетливую шляпку с цветочком. Она занимала высокий пост в управлении компании, где он работал. Не встречаясь с ней взглядом и не здороваясь, он перекатился в булочную, непривычно пропитанную запахом гари. Анита, как и пожилая леди с фиолетовой губной помадой по имени Белинда Скотт, блондинка, которую все в городе знали под прозвищем Кукла – и многие другие – была клиентами «Шантильи». Кружево в Лютевилле было дорогим и очень модным; оно было востребовано среди невест, изысканных леди разных возрастов, и даже среди джентльменов. Многие лютевилльцы любили использовать в своей одежде элементы викторианского стиля, находя в этом особый шарм.

Кому же понадобилось поджигать единственное в городе кружевное ателье, так много значившее для его жителей?

Может, это была нелепая случайность, а может, и преднамеренный поджог. Но кто мог на такое пойти?

Этим вопросом задавались все присутствующие, в том числе и прибывший на место происшествия детектив Вилкинс. Он значительно покручивал усы и суетливо вертел тростью, всматриваясь в унылые лица полицейских. Многие из них недолюбливали его, нелестно называя занозой в заднице. Вилки и в этот раз никто не звал, и он прибыл исключительно из собственного интереса: он мечтал раскрыть какое-нибудь особо запутанное дело, и видел такую возможность в каждом происшествии. Уж очень ему надоело следить за неверными супругами и искать пропавших домашних животных.

***

Двумя днями ранее.

Напряжённая женская рука фарфорового оттенка с красным маникюром вальяжно отбросила белую атласную перчатку, похожу на свадебную, от себя в сторону.

Позолоченные солнцем светлые локоны Куклы – обладательницы перчатки – слегка приподнимались от сквозняка и мягко опускались на плечи.

Привыкшая очаровывать всех своей исключительной красотой и одурманивать магнетическим запахом с летучими феромонами, девушка была слегка чем-то озадачена, и даже нахмурила брови. Прикрыв глаза, она наслаждалась лёгкой прохладой, а в голове у неё крутилась навязчивая мысль.

Просидев ещё несколько минут в тишине, девушка надела своё любимое платье, и подошла к камину. Она распустила пальцы веером и провела ладонью над огнём. Огонь потух. Посмотрев на часы, девушка обулась и вышла из дома.

С каждым днём становилось все прохладнее. Лето, оставив пожар в душе, тихо ускользало.

Настоящее имя девушки, которую в Лютевилле называли – Кукла, было Кенна.

Она была актрисой, но мало кто знал о ней до тех пор, пока она не сыграла главную роль в звуковом фильме «Несуществующая пропасть», который и закрепил за ней это прозвище. А ради эпизода, где она долго смотрит на телефон, кряхтящий глухой звон которого заполняет гостиную, и наконец снимает трубку, говорит – «Да, это я, твоя кукла,» и звонко смеётся, люди снова и снова шли в кинозалы.

***

С недавних пор все мысли Кенны были лишь об одном из известнейших в городе людей – Уилбере Силверсмите. Точнее, о том, что он ей сказал.

Девушка открыла дверь и вышла на улицу.

Она шла так легко, что казалось, будто она вовсе не касается земли, медленно и уверенно с поднятой головой, придерживая шлейф платья в руке.

Завидев её, мужчины склонялись, как цветы, и снимали головные уборы в знак приветствия. Появившись на улице, Кенна не могла оставаться незамеченной.

По пути Кенне повстречался человек с загадочной улыбкой. Он был очень высок – метра два, не меньше. Человек стоял, прислонившись к фонарю, будто ожидая кого-то. Он привлекал внимание не только cвоим ростом, но и красивым клетчатым костюмом. В руках мужчина держал газету.

Оторвавшись от чтения, мужчина открыл портсигар, и, закурив, восхищенно посмотрел на проходящую мимо Кенну. Кукла улыбнулась ему, и он отправил ей вслед облачко сигаретного дыма. Неожиданно из неприметного серого громкоговорителя на соседнем столбе зазвучала музыка. Пространство заволокло звуками джаза и стука каблуков, бодро отбивающих степ. Высокий мужчина глубоко вздохнул, и снова расправил газету.