Лина Ди - Трилогия «Лютевилль»

© Лина Ди, 2021

ISBN 978-5-0055-3300-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Название – «Лютевилль»

Автор – Лина Ди.

Редактор – Елена Бородина.

Иллюстратор – Monaskrel’ art;

«Лютевилль» – это первый из трёх сборников рассказов, состоящий из 9 рассказов-зарисовок о жизни выдуманного города в Западной Европе первой половины ХХ века:

– Её рука жила отдельной жизнью;

– Гном в коробке;

– Старуха в серой шляпе;

– Принцы Лютевилля;

– Жук скарабей и особый список;

– Горящие кружева;

– Мямля;

– Всему своё время;

– Лютевилль: день города;

Обычный, хотя и немного странный город «Лютевилль» соткан из тайн, невидимых неосведомлённому наблюдателю, который, скорее всего, отметит, что от его умиротворённости веет каким-то лютым присутствием…

Каждый живущий здесь – необычен, и играет в жизни города свою особую роль.

В то же время, всем здесь – как и в любом другом уголке мира – свойственны пороки, всех мучают страхи, и всеми движут сильные чувства.

Жизнь кажется вполне размеренной, когда внезапно необычные способности словно покидают людей – никто из них не ощущает приближение беды, что стучится к ним в день ежегодного праздника города…

Её рука жила отдельной жизнью

Она медленно вытянула руку вперед таким образом, что выплывающая кисть распустила веером пальцы, начиная с указательного.

Длинные, ухоженные пальцы с красным маникюром в тон губной помаде щекотнули воздух и вернулись в исходное положение вместе с остальной частью руки, замирая в неопределённом жесте.

«Кукла», державшая в собственности свою самостоятельную руку, любила Голливудский шик. На это указывало её элегантное платье в пол серебристого цвета, светлые завитые локоны в виде волн, ниспадающие с плеч, дугообразная форма бровей, эталонно совпадающая с формой верхней губы, и точно очерченные стрелки, выглядывающие из-под густых ресниц и приковывающие внимание ко взгляду. Прекрасница была похожа на фарфоровую статуэтку, прикреплённую к музыкальной шкатулке, потому что часто любила стоять у окна или сидеть в одной и той же позе, в ожидании чего-то или кого-то, возможно, своего кукловода, пока её кружила жизнь.

Девушка часто молчала и слушала тиканье часов, наблюдая за движением золотых стрелок. Ей казалось, что это занятие определённо наполнено глубинным смыслом, правда, суть которого она уже долгое время разгадать не могла.

Её белоснежная кожа вот уже много лет не покрывалась морщинами, ссадинами или синяками и была безупречна.

А, подходя к гримёрному зеркалу, она смотрела на себя, как будто на кого-то другого: надменно, горделиво и всегда одинаково, точно понимая, что знает что-то очень важное, чего не знают другие.

В дверь постучали. «Голливудская кукла» развернула голову и медленно вытянула руку таким образом, что выплывающая кисть распустила веером пальцы, начиная с указательного, чтобы открыть дверь, но замерла в нерешительности…

Гном в коробке

В море начался сильный шторм, ветер разогнался не на шутку, и волны, обрушивающиеся друг на друга, достигали нескольких метров в высоту.

С берега не было видно ни кораблей, ни судов, ни лайнеров – лишь огромные голодные волны поглощали мерцающий маяк.

Ветер гулял и вдоль побережья, унося с мокрого песка оставшиеся следы. Семья, оставившая их, спешила домой – укрыться от разыгравшейся стихии.

Впереди взрослых наперегонки бежали две девочки. Их свободные комбинезоны болтались на ветру, надуваясь, как паруса; волосы «танцевали».

Мама в облегающем трикотажном сиреневом платье бежала за ними. Её длинные волнистые волосы были сплетены в косу. Игриво догоняя дочерей, она смеялась от радости, ведь им наконец-то удалось провести выходной всем вместе.

Позади быстрым шагом шёл задумчивый отец. Он был пилотом дирижабля, и любил свою работу. Даже сейчас он был одет в синюю форму, украшенную золотыми нашивками и пуговицами. Голову покрывала форменная фуражка. Он вспоминал детство и любовался женой и детьми.

Пилота звали Петр, его жену – Стефания, а детей – Роза и Вера.

Ветер не унимался. Они уже начали подниматься по склону вверх, как вдруг синяя фуражка отца сорвалась с макушки, покружилась в воздухе и улетела в кусты.

Вздрогнув, Петр схватился за голову руками, а дочери уже мчались за фуражкой, перегоняя друг друга.

Где-то вдали прогремела гроза, и пролетающая над ними чайка истерично прокричала в темнеющее небо.

Несмотря на приподнятое настроение, всем хотелось поскорее вернуться в уютный, тёплый дом.

Мокрые брызги с моря уже не облизывали шею, руки и другие открытые части тела холодными каплями, но начался дождь, который в любую минуту мог превратиться в ливень.

Трава пропиталась влагой мгновенно, и бегущая восьмилетняя Роза неуклюже поскользнулась и растянулась на траве, выставив руки вперёд, пытаясь ухватить фуражку. Она сильно поцарапала локоть и чуть было не расплакалась, поднимаясь с земли с фуражкой в руке – но внезапно заметила грязную коробку, лежащую на боку чуть поодаль в кустах.

Поднявшись с земли, Роза медленно подошла к невзрачному предмету. Ей стало вдруг очень любопытно, что там. Она села на корточки, и, взяв коробку в руки, приоткрыла ее. В коробке лежал игрушечный пластмассовый гном.

– Гномик! – радуясь находке, воскликнула девочка, позабыв о свежей ссадине на руке и об отцовской фуражке.

Некогда яркого гнома, теперь измазанного глиной и тиной, очевидно, принесло море – но как он оказался так далеко от берега?

– Возможно, его притащила какая-нибудь большая собака, – подойдя, предположила её сестра, которая была старше Розы на целых два года. Вера заботливо отряхнула сестру и тоже стала рассматривать гнома, пытаясь угадать, откуда он мог появиться в этих кустах, и кому принадлежал раньше.

В игрушечном гноме было что-то необычное, и сёстры это почувствовали.

Если бы не сильный ветер, сгущающаяся тьма и надвигающийся грозовой шторм, девочкам, скорее всего, не удалось бы уговорить родителей разрешить им взять гнома домой. Тем идея не нравилась – наверняка тот, кто выбросил игрушку, просто поленился донести её до мусорной свалки. Впрочем, отец рассудил, что, если утром девочки отмоют гнома и выбросят коробку, он может остаться и жить на полке в их комнате, раз уж им так хочется.