Станислав Миллер - Обреченный защищать

Я собрал портфель, надел костюм, который давно следовало почистить, и направился к выходу. На тумбе возле двери стоял ящичек для ключей. Обычно, когда я возвращался домой, то бросал туда бумажник и разную мелочь, не слишком с этим заморачиваясь. Со времени в ящике появились обручальное кольцо, монеты и все то, что я отправил туда за время, пока жил в этой квартире.

Сейчас бумажника в ящике не было. Я похлопал по карманам, огляделся по сторонам, но довольно быстро сообразил, что Лиза (или Девушка-из-Бара, как я предпочитал ее называть), оказалась совсем не так проста. По крайней мере, теперь был понятен ее неожиданный интерес ко мне в баре и скорое исчезновение из квартиры.

Я не собирался сообщать в полицию о краже, посчитав ее достаточной платой за свое поведение и полученный урок о ценности хороших манер. В бумажнике было меньше двух тысяч наличных, а карту легко заблокировать. К тому же я и так опаздывал на работу. Как оказалось позднее, настоящие неприятности ждали впереди.

Если вы думали, что все адвокаты купаются в роскоши, а по выходным размышляют над приобретением очередного раритетного автомобиля для коллекции, то вынужден вас расстроить: в Екатеринбурге таких не больше двух-трех, они широко известны и не нуждаются в лишнем упоминании.

Некоторые адвокаты и в самом деле зарабатывают приличные деньги, другие едва сводят концы с концами, а я, как большинство, болтался где-то посередине и не жаловался, хотя мое имущество после развода уменьшилось вдвое. Мы с Кристиной договорились, что в ее собственности останутся квартира в центре города и загородный дом. Она уступала мне «Форд» и кабинет, помещение для которого я смог выкупить после двенадцати лет адвокатской практики. Полноценный ремонт в нем сделать все никак не доходили руки, но обшитые деревянными панелями стены и старая мебель еще не утратили своей винтажной привлекательности.

В кабинете проходила большая часть моей деятельности: консультирование, составление жалоб, запросов и ходатайств, усложняющих работу стороны обвинения. В фильмах и книгах адвокаты блещут красноречием в изоляторах и на судебных заседаниях, но мало кто понимает, что этому красноречию предшествует длительная, кропотливая бумажная работа.

Когда я перешагнул порог кабинета, то обнаружил, что свет был включен, а металлический шкаф с документами раскачивался с легким звоном: моя помощница пыталась отыскать какую-то папку, забравшись внутрь почти целиком. Собственно, я видел лишь ноги, торчащие из шкафа. Изнутри доносились шелест бумаг и приглушенные ругательства.

– Доброе утро, Дина. Что потеряла? – нарочито громко спросил я, усаживаясь за стол. Старое кресло протестующе скрипнуло.

От неожиданности Динара дернулась, из шкафа раздался глухой звук удара. Не без усилий она выбралась наружу, сжимая в руках картонную папку. Черные блузка и брюки были усыпаны бумажной крошкой.

– Ты специально меня напугал, да? – она укоризненно посмотрела на меня.

– Извини, так получилось, – я примирительно улыбнулся.

– Между прочим, я нашла дело, о котором ты спрашивал. По нашему клиенту… – Динара бросила взгляд на папку, – Кропоткину? Знакомая фамилия. Кажется, мы делили его имущество при разводе? По-моему, я тогда только устроилась к тебе на работу помощницей.

– Точно, это он. У тебя хорошая память.

– Забудешь его, как же! – Динара фыркнула. – Устроили тут с женой шоу «Пусть говорят»! Делили даже ложки с вилками. И того медведя!

Я хохотнул. Из-за потрепанного чучела медведя спор был такой, что чуть не дошло до драки. Кропоткин не желал отдавать чучело, так как оно, якобы, придавало ему «мужских сил». Его жена парировала тем, что все «мужские силы» у него закончились еще пять лет назад, а медведь должен достаться ей, так как она чувствовала с ним тесную тотемную связь. В итоге бывшие супруги отдали чучело в музей, так и не договорившись о разделе.

– И что с этим Кропоткиным приключилось на этот раз? – поинтересовалась Дина.

– Ты не поверишь, но снова развод.

– Ха! Кто же счастливица?

– Его бывшая жена, которая теперь уже не бывшая. Год назад они случайно столкнулись в зоопарке. Завязался диалог, который привел к отношениям и регистрации брака. Но не сложилось. Теперь хотят развестись, поэтому нужно освежить в памяти условия прошлого соглашения.

Папка с делом оказалась у меня на столе. Когда я потянулся к ней, то заметил, что Динара продолжала стоять на том же самом месте, словно не решалась мне что-то сказать. Высокая и худая, она нависла надо мной как фонарный столб. Я вопросительно взглянул на нее. Пауза затягивалась.

– В среду я просматривала письма от осужденных, – наконец, принялась рассказывать Дина. – В основном все как обычно: жалуются, что нарушают их права, не лечат, принуждают работать и так далее, сам знаешь. Я написала всем ответы с разъяснением законодательства. Ничего сложного, но… одно письмо поставило меня в тупик. Я не понимаю, о чем оно.

– Что там написано?

– Я же говорю, что не поняла полностью. Лучше взгляни сам.

Динара показала рукой на край стола. Только сейчас я заметил открытый конверт, который лежал среди кучи папок с грозными надписями: «АДВОКАТСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО. СВЕДЕНИЯ СОСТАВЛЯЮТ ОХРАНЯЕМУЮ ЗАКОНОМ АДВОКАТСКУЮ ТАЙНУ И НЕ МОГУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ОБВИНЕНИЯ».

– Спасибо, Дина.

– Желаю увлекательного чтения. А мне еще нужно подготовить пару проектов для адвокатских запросов.

Динара прошла к своему столу, села в кресло и застучала по кнопкам ноутбука. Моим же вниманием завладел конверт. Первым делом в глаза бросилась черная печать: СИЗО №1. Множество моих подзащитных побывали под стражей в этом изоляторе. Однако в последнее время судьи чаще избирали домашний арест, чем заключение под стражу, поэтому автор письма, скорее всего, совершил особо тяжкое преступление. Мне сразу подумалось об убийстве.

Кстати, об авторе. Им значился некий Демьян Георгиевич Кургин. Я ожидал, что вспомню его, но в памяти всплыли только мутные образы. Чем больше я пил, тем чаще это случалось.

– Демьян Кургин… – задумчиво произнес я. – Дина, помнишь такого?

– Секундочку. Да, припоминаю, – ее лицо вдруг скривилось. – Неприятный тип. Знаю, что так говорить непрофессионально, но мне даже смотреть в его сторону не хотелось. Глаза у него были такие… дурные. Глаза сумасшедшего. У меня в присутствии Кургина мурашки по коже ходили. Я и так постоянно мерзну, но тут прямо особый случай.

– Мы заключали с ним соглашение?

– Нет, ты был защитником по назначению. Вел его дело на стадии расследования, но перед судом Кургин решил отказаться от адвоката, поскольку его не устроило… твое отношение к работе. Это было примерно полгода назад.