Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)

Я села на последний паром, идущий в Порт-Саймз, вместе с несколькими поздними отпускниками не из местных, загорелыми и шумными, которые свешивались за поручни и размахивали мобильниками в попытке поймать сигнал с одной из вышек на материке.

— Нам ни за что не снять номер, — с упреком выговаривала одна женщина своему мужу. — Я же говорила тебе, чтобы ты велел Марисе забронировать место перед отъездом…

В Порт-Саймзе я первой сбежала по трапу и направилась к чрезмерно разросшимся кустам дикого шиповника, возле которых в прошлый раз оставила машину Катрин. Сплошь усыпанные красными плодами ветки щетинились острыми колючками, темно-зеленые листья уже начали желтеть, и на лобовом стекле машины лежало несколько желтых буковых листьев. Выезжая на шоссе, я увидела тысячи желудей, похожих на зеленовато-бронзовые стеклянные шарики, рассыпанные по гравийной дороге. На островах лето затягивается на несколько лишних недель, порой задерживаясь в зонах неподвижных масс прогретого воздуха, теплых течений и серых туманов до середины октября. Здесь, на материке, уже стояла осень.

В воздухе слышался терпкий винный аромат, напомнивший мне о лисе. Направляясь в глубину полуострова к Рокленду, я чувствовала запах горящих листьев и влажный запах дыма, извилистой струйкой выползающего из трубы, бездействовавшей с весны. Клены начинали менять зеленый цвет на бледно-золотой и розовато-красный. Последние несколько недель шли дожди; одни крепкие заморозки — и листва запламенеет. На сиденье рядом со мной стояли в глиняном кувшине цветы для Блеки, обернутые толстым полотенцем. Одни крепкие заморозки — и этот букет станет последним, срезанным нынешней осенью.

Я уже доехала до главной автомагистрали, когда ощутила первые подземные толчки паники. Я специально не принимала никаких таблеток, — от них меня клонит в сон. Я бы не смогла вести машину, и Сью пришлось бы встречать меня у парома. Я бы заснула еще прежде, чем мы добрались до ее дома. Узкая шоссейка закончилась, и я увидела на перекрестке зеленый дорожный знак со стрелками, указывающими на восток и на запад.

«ТОМЛСТОП» «ОУЛЗ-ХЕД» «РОК71Ш1Д»

Я повернула направо. Далеко впереди я видела рассеченную длинным острым мысом синевато-серую гладь залива Пенобскот, яркие белые огни Рокленда и крохотное темное пятнышко на расстоянии многих-многих миль отсюда, похожее на отпечаток пальца на вечереющем небе.

Аранбега. Я покинула остров.

Ужас накатывает на меня внезапно, как я ни старалась бы подготовиться и сколько бы раз ни переживала подобное прежде: обжигающий порыв студеного ветра; ощущение, будто вокруг головы стягивается железный обруч. Я начала задыхаться, сердце бешено заколотилось, и холод разлился по телу. За окнами автомобиля стояли сентябрьские сумерки; фонари в пригородных парках Рокленда пронизывали своими лучами тонкую золотисто-лиловую пелену тумана, но воздух в машине почернел, моя кожа стала ледяной. А внутренности сжигал огонь. Футболка насквозь промокла от пота. Я заставила себя дышать — мерно вдыхать и выдыхать — и все повторяла в уме: ты не умираешь, никто не умирает от этого, сейчас все пройдет, все пройдет…

— Черт! — Я судорожно вцепилась в руль и медленно проехала мимо работающего допоздна магазинчика Паффина, мимо авторемонтной мастерской Мичелина и молочного кафе. Миновала один светофор, потом другой. Ты не умрешь, никто не умирает от этого; просто не смотри на залив.

Я попыталась сфокусировать взгляд на деревьях — двух огромных дубах, еле различимых впереди, за которыми расчистили участок земли, чтобы построить там мойку для машин. Это 'просто симптом, ты реагируешь на симптомы, никто не умирает от этого, никто. Остановившись на красный свет, я лихорадочно схватила мобильник и позвонила Сью.

— Я возле бюро ритуальных услуг. — Только не смотреть на бюро ритуальных услуг. — Я буду через пять минут…

Позади меня притормозил джип. Я уронила трубку, борясь с приступом тошноты, и резко свернула на боковую улицу. Ноги у меня дрожали, и я не чувствовала педалей. Как я могу вести машину, если у меня онемели ноги?

Джип повернул следом за мной. Я затряслась всем телом, ударила по газам слишком сильно — и машина рванула вперед и подскочила, наехав колесом на поребрик тротуара. Джип пронесся мимо: расплывчатое серое пятно, на мгновение заслонившее все поля зрения. Слезы застилали глаза, затрудненное дыхание с шумом вырывалось из груди. Я проехала последние несколько сотен ярдов до дома Сью.

Она стояла на подъездной дорожке, все еще держа трубку в правой руке.

— Не надо, — сказала я.

Я открыла дверцу, поставила ноги на землю и свесила голову между колен, с трудом подавляя позывы к рвоте. Когда Сью двинулась ко мне, я выставила вперед ладонь, и она остановилась, но чуть слышно вздохнула. Краем глаза я видела смиренно поджатые губы и пузырек с лекарством в левой руке.

Приезжая навестить мать, раньше я обычно останавливалась у Сью, и мы с ней спали вместе — не столько в память о прошлом, сколько из желания поддержать некую связь, одновременно более глубокую и менее прочную, чем любая близость, возникающая в процессе разговоров. Слова, которые я должна помнить; кожа, которую я не могу себе позволить забыть. Женское тело неизменно возбуждает меня, маленькие влажные губы; дыхание мое учащается, горячие волны пробегают по рукам, ногам, спине. Даже когда Сью начала встречаться с другой, мы с ней частенько укладывались в широкую кровать с плетеными спинками. Коты спрыгивали на пол и лежали там, похожие на кучу старого серого белья на выброс; тихо играло радио: «Чай и апельсины», «Гораздо больше».

— Думаю, тебе лучше лечь на кушетке, — сказала Сью тем вечером. — Лекси не устраивает такое положение дел, и…

Она вздохнула и бросила взгляд на мою маленькую кожаную сумку, в которую едва помещалась смена белья, расческа, зубная щетка, бумажник и потрепанное дешевое издание книги «Лорка в Нью-Йорке».

— И пожалуй, меня тоже. Больше не устраивает.

Я плотно сжала губы и уставилась на глиняный кувшин с цветами на кофейном столике.

— Ладно, — сказала я.

Я избегала встречаться с ней взглядом. Я не хотела доставлять Сью удовольствие, обнаруживая свои чувства.

Но конечно, Сью не станет торжествовать или злорадствовать. Она опечалится; возможно, слегка раздражится.

— Все в порядке, — после непродолжительной паузы сказала я и криво улыбнулась, взглянув на нее. — Мне в любом случае рано вставать.

Она без улыбки смотрела на меня, полными сожаления темно-карими глазами. Какая бездарная жизнь! — прочитала я мысли Сью. — Какая пустая одинокая жизнь!