Розалина Будаковская - Митчелл. Голодные. Часть первая

– Да ничего я не трогал! – я ошарашенно поднял перед собой ладони. – Мэтт сказал про неё.

– Я не трогал. – тут же выдал Дормер, отшатнувшись от взбесившегося священника. – Не трогал, клянусь. Только салфеткой!

Эйден немного успокоился и взял себя в руки. Он пальцами зачесал упавшую чёлку назад и выдохнул, уперев руки в бока. Священник попросил показать тетрадь и недолго изучал записи Гринсона.

– Руны. Толкование рун. – вполголоса заключил Фрост. – Это арабский. – Эйден протянул тетрадь полицейскому. – Мортимер Гринсон владел русским, он долго жил в Брайтон-Бич, но способности к языкам у него не было, тем более ему не дались бы семитские языки. Морт скорее был математиком. Он и русский-то выучил только из-за острой необходимости. – священник перевёл небрежный взгляд на шкатулку и множество цветных камешков, которые из неё высыпались. – Можете не верить, детектив Дормер, но на шкатулке сильный приворот. Такой только профессионал способен сотворить.

– Лавровые листья с именем тоже из того разряда? – спросил я.

– Да. – кивнул Фрост. – Чёрная магия, да ещё и руны. – священник хмыкнул. – Жуткая вещь.

– Это никак к делу не прицепишь! – возразил Мэтт. – Может, полиции теперь совета у экстрасенсов спрашивать? Кого сажать, а кого нет! – прошипел полицейский. – Ты тоже в эту чепуху веришь, Митч?

Я ничего не ответил, просто сунув руки в карманы джинсов.

Мэтт нервно фыркнул и закурил. Спустя короткое время ему позвонил Колин Саммерс. Камеры видеонаблюдения засекли девушку высокого роста у дома Гринсона. Она была единственной женщиной такого роста, кто попал на камеры в нужный временной интервал. Богдана Нагу, гражданка Румынии, уже имеет приводы в полицию. В их числе мелкие грабежи и хранение наркотических средств. Вся подкладка её сумочки испачкана неоновыми тенями, кусочек которых мы нашли на месте преступления. Совпали и марка, и дата выпуска. Те же самые тени есть на пакетиках.

На одежде убитого обнаружили молотый чёрный перец, слюну, и слизь из носа, принадлежащие Нагу. Предположительно, Гринсон просыпал на себя специю, пока готовил, но неожиданно к нему заявилась Богдана. Мортимер стряхнул с рубашки остатки молотого перца, что вызвало приступ чихания у убийцы. Таким образом слюна и слизь из носа попали на одежду Гринсона. Помимо этого, орудие убийства совпадает.

Осталось проверить отпечатки на пакетиках с порошком, но следы теней, думаю, и так доказывают, что отпечатки принадлежат Богдане.

– Дело закрыто. – невесело сообщил Дормер. – Всё как обычно, – самодовольно заявил полицейский, – и никакой магии, святой отец.

– Я и не говорил, что магия убила его. – ответил Фрост в своей обычной немного вызывающей манере. – Я говорю, что она сыграла во всём этом не последнюю роль. И шкатулку не отдам.

– Сдалась мне эта деревяшка! – буркнул Мэттью. – Увидимся, Хилл! Спасибо за помощь.

Прежде чем пойти домой, мы закопали шкатулку где-то под мостом. Эйден вылил на несчастную деревяшку целую бутылку святой воды и сжёг пару церковных свечей. Только после этого мы ушли.

На город опустились сумерки, зажглись фонари, и на улицу высыпали люди. Только сейчас я осознал, что действительно подустал за сегодняшний день. Набегался, если честно, и надышался хлоркой, которая ничуть не выветрилась из квартиры Гринсона.

Жуткая вонь дезинфицирующих средств до сих пор не даёт мне покоя. Кто проник в квартиру? Судя по тому, что следы Богданы были оставлены уже на чистом полу, а Мортимер убираться не любил, был кто-то третий. Мы не нашли следов его присутствия только потому, что он сам же их и стёр своей проклятой хлоркой! Те отметены на кухонном ящике подтверждают мои догадки – кто-то третий приходил именно за тетрадью.

– О чём думаешь? – полюбопытствовал Фрост, не отрывая взгляда от подъезжающего автобуса. – Всё ещё о деле, да?

– Не дают покоя некоторые несостыковки.

Эйден положил руку мне на спину.

– Ты разберёшься. – подбодрил священник. – Если тебе это так важно, Митч, я готов выслушать. – сказал он, потупив взгляд. – Серьёзно.

Моей реакцией на его слова была нервная усмешка. Честно говоря, я никак не ожидал от Фроста такой чуткости и желания помочь. Он, конечно, не сухарь и действительно хороший друг, но такую мягкость в нём замечаю впервые.

Вернувшись домой, я вытащил из почтового ящика пару газет, листовки и конверт без адреса, имени и каких-либо опознавательных знаков. Эйден тем временем поставил чайник и ругается, что в холодильнике ничего не появилось за время нашего отсутствия. Сразу обратил внимание, что конверт изготовлен из бумаги высокого качества. Такой на каждом углу не купишь.

– Ты ещё не разделся? – с долей надежды крикнул священник из кухни, а я только снял куртку.

– Нет. – выдохнул я и снова оделся. – Сходить в магазин?

– Ага. – ответил Эйден. – Кроме маринованных огурцов и горчицы ничего не осталось.

Священник увязался со мной. Мы взяли то необходимое, что нужно на сегодняшний ужин и на будущий завтрак. Завтра Эйден сам купит всё остальное потому, что я «не проверяю срок годности на пачке», и в результате мы оба едим «тухлятину».

Вернувшись домой – снова, – я заварил себе чай, пока Фрост колдовал над продуктами, и совершенно случайно, вытаскивая газету снизу опрокинул чашку. По столу стремительно расползается лужа горячего напитка. Я едва успел убрать все преграды на её пути, но каким-то образом недосмотрел за конвертом.

– Чёрт! – прошипел я, подцепив конверт ложкой.

Обсушив несчастный конверт полотенцем, я заметил проступивший знак на задней склейке. Сначала появился круг, затем стали проявляться мелкие детали рисунка. Наблюдаю как заворожённый за магическим конвертом.

На меня обратил внимание Эйден.

– Что там у тебя?

– Хирон.

Эйден замер, поглядывая то на конверт, то на меня. Он выключил плиту, отставил в сторону сковороду с курицей и суетно оглядывается в поисках тряпки – на столе всё ещё лужа чая.

– Что за шутки? – выдал я, осматривая конверт на предмет других проступивших знаков.

– Открой. – вполголоса произнёс Фрост. – Лист сухой? Дядя обожает невидимые чернила.

Священник убежал в комнату и вернулся уже с утюгом. Он вытащил деревянную разделочную доску, разместил её на столе и прогладил лист с двух сторон. Послания нет. Эйден тяжело задышал и потянулся к воротничку, расстегнув верхнюю пуговицу. Парень рухнул на табуретку, а я всё никак не могу понять, что всё это значит! Судя по реакции Эйдена, такое послание не несёт ничего хорошего, но мне хотелось бы подробнее узнать об этом нехорошем.

– Что это значит? – нерешительно произнёс я, пытаясь поймать взгляд Фроста.