Ольга Волошина - Люцифер без позолоты

Филолог я не по призванию, а по несчастью. При одной только мысли о том, что когда-нибудь в послешкольные годы придётся стряхнуть пыль с отложенной в самый дальний угол памяти таблицы умножения, меня немедленно прошибал пот. Про несчастные и непонятные законы физики я и вспоминать не хочу. Так что филология – всё, что мне осталось после исключения недоступных областей мысли.

Объявление о работе в литературном агентстве я нашла ещё на старой квартире, зарплата корректору обещалась не очень соблазнительная, хотя и существенно больше библиотекарской. Но само занятие казалось привлекательным. Однако я опоздала ровно на один день: пока обживалась на новом месте и разбирала вещи Ярины, другая девица успешно прошла собеседование. Тем не менее секретарша записала мои контакты и сказала, что в ближайшее время и для меня что-то найдётся. Я отправилась домой с пользой проводить второй день отпуска.

В подъезде моего – теперь уже – дома в этот час никого не было: с работы возвращаться ещё было рано, дети будним днём в садиках и школах, а пенсионеры в магазины и на прогулки ходят по утрам. Обеденное время здесь оказалось таким тихим, даже лифт не поскрипывал – некого возить в середине дня. Нарушать покой и тишину я не стала и пошла на свой последний этаж пешком: и полезно, и можно рассмотреть двери всех квартир.

В старых домах все планировки разные и обстановка квартир тоже нетиповая. Во времена заселения первых жильцов было модно украшать квартиры картинами, статуэтками, остатками антиквариата, передаваемого по наследству. Ручки дверей делались разными по форме, цвету, размеру. Деревянные части украшали рельефами и накладками под бронзу. Попалось несколько дверей, обшитых дерматиновыми «заплатками» разных оттенков, а один хозяин рядом со звонком повесил дверной молоточек. С пролёта лестницы к пятому этажу мне послышался чей-то вздох. А на площадке стояла моя соседка Клавдия Ивановна с внушительной хозяйственной сумкой в руке.

– Лифт не работает, – выдохнула обессилевшая старая дама. – Ох, здравствуй, Вера! Не виделись же сегодня, помнится.

– Здрасть! Давайте, я вам помогу дойти. Пешком и без сумок тяжело до нашего самого верха.

– Неудобно напрягать, но сама я дойду ещё за полчаса, – виновато призналась соседка. – Мне тебя, Верочка, просто высшие силы послали.

Интересно, это она о боге так или о чём-то другом? Вот как раз удачный случай пригласить её на чай с разговорами. Проходя по площадке шестого этажа, я сказала:

– Заходите ко мне прямо теперь, чаю попьём, вы мне о сказках старого дома поведаете.

– Тут не сказки, а подлинные страшилки, Вера! В крайнем случае – легенды.

– Вот и хорошо, я люблю всё таинственное. Под такие разговоры и печенье слаще кажется, а то других дополнений к чаепитию у меня не найдётся.

– Я принесу смородиновое варенье с мятой и гвоздикой, – обрадовалась соседка моему интересу к сладостям. – Вот только продукты уберу и банку достану.

***

Черносмородиновое варенье с мятой оказалось чудесным, но истории Клавдии Ивановны затмили вкус сладкого угощения. Про реальные дома с призраками и прочими фантастическими обитателями мне до сих пор слышать не приходилось. И теперь показалось, что было бы скучно жить без домовых в кладовках, плачущих привидений в ночных подъездах, вздыхающих в тёмных углах теней. Вот и пожилая соседка явно гордилась тем, что по широким ступеням поздними вечерами тяжело поднимаются черти с увесистыми грешными душами в мешках, неприкаянные убийцы и их жертвы бродят по пожарной лестнице, пугая припозднившихся в гостях или в театре жильцов.

– Амелия Львовна с третьего этажа привечает девушку, убитую здесь бандитами ещё в начале прошлого века. Она вроде что-то шепчет старушке, страшные истории рассказывает. Но вот что чаем та девица угощается – это чистой воды враки. Как же она пить может, если неизвестно из чего сделана!

Я сунула в рот ложечку варенья, чтоб не рассмеяться. Потом покивала головой и спросила:

– И что же, никто из жильцов не боится? Так и живут бок о бок с чертями и привидениями?

– Как не боятся, страшно конечно! Но никто не уезжает отсюда, особенно после того, как дом отреставрировали. Тут квартиры красивые, потолки высокие, звукоизоляция – не нынешней чета! Призраков тоже жалко, у них у каждого своя печаль. Они, понятно, пугают, но ещё ни разу не убили никого. Наоборот, был случай: грабителей поймали. Преступники же тёмные, книг мало читают, в потусторонние силы не верят. В тот раз дверь взломали у профессора Шапочинского с пятого, там как раз местный призрак отдыхал, хозяина дожидался. Один бандит в него стрельнул, а тот кровью как бы истекает, но на грабителей идёт прямо в лоб – глаза выпучил, пальцы окровавленные растопырил. Те жулики с перепугу в ванной заперлись и от страха воют. А бестелесный жилец профессора снаружи их запер.

– Кто это видел? Может, их сосед замкнул?

– Не-е, Вер! Тот призрак их полиции и сдал. Менты, известное дело, тоже в привидения не верят. Хозяина спрашивали потом: «Что это за родственник у вас странный? В тряпье древнем ходит, разговаривает непонятно…»

В общем, мы с Клавдией Ивановной неплохо вечер провели. После такого чаепития меня уже страшными сказками не напугаешь. Истории о привидениях оказались забавными.

***

За чаем мы с соседкой засиделись до одиннадцати ночи. Клавдия Ивановна ушла домой, а я всё никак не могла настроить себя на сон. Мысль, что утром идти на новое собеседование, не спасала. Не помогли ни ложка вкусного варенья, ни залежавшаяся в сумке долька шоколадки, ни прохладный душ. Уснула я далеко за полночь…

Первый сон не успел даже начать сниться, как послышался жуткий шум. Я села на кровати, спустила ноги в тапки – тишина. Только собралась снова лечь, опять раздался шум, словно кто-то на площадке перед дверью топал коваными сапогами и скрёб железным прутом по плитке пола. Над головой, с чердака глухо затарахтело. Понятно, что жильцы хранят наверху всякое барахло, которому не нашлось места в квартире. Но ковыряться в своём хламе ночью над моей головой, да ещё когда я только что уснула – это уж слишком!

Злая и ещё сонная, я прошлёпала в прихожую, заглянула в глазок: никого не видно, но свет горит и дребезжит что-то. Осторожно приоткрыла дверь, выглянула в щель: никого. Вот только металлическая решётка на чердак была раздвинута, большой амбарный замок валялся на полу. Шумел посетитель не сильно, наверное, думал, что никому не мешает. Как раз на этой мысли я услышала сверху какой-то писк или плач. Ещё не хватало, чтобы кто-то выбросил котят. Или ребёнок там спрятался, а теперь испугался.

Прикрыла дверь, постояла минуту в темноте. Потом накинула халатик, вооружилась фонариком – и шагнула к лестнице, ведущей на чердак. Если весь этот адский шум кроме меня никого не разбудил, значит, я вижу сон. Коллективных сновидений, насколько мне известно, не бывает – так что утешать плачущего мне придётся самой. «Призраков тоже жаль», – вспомнила я соседку.