Игорь Меренков - За пределом реальности

Вчера, после окончания длительного рабочего дня на алкогольном складе, где Валентин работал грузчиком, он, как всегда, по пути домой заглянул в бар, чтобы хорошенько выпить, забыться и отдохнуть. Бар, носивший довольно пафосное название «Гавань Души», был излюбленным местом Валентина для посиделок и выпивки. Это заведение находится в двадцати минутах пешего пути от того склада, где он работал, но это не мешало ему каждый день без исключения ходить туда после работы перед тем, как отправиться на метро домой. Как обычно, напившись до состояния, при котором уже сложно было думать или действовать, но еще можно было добраться до дома, Валентин вышел из Гавани и направился привычным путем в сторону ближайшей подземки. Хорошо освещенная фонарями улица ничем не приметного жилого района уже пустовала, несмотря на то, что на часах было только около девяти вечера. В эту пору поздней осени, тем не менее, было уже очень темно, и небо было затянуто сплошными облаками, полностью скрывавшими за собой звезды и луну. Конечно же, Валентину попадались на пути прохожие, иногда компания молодых людей, а иногда одинокие мужчина или женщина. Но только в те моменты, когда он оставался один, Валентин начинал замечать что-то необычное, нечто не свойственное в нормальных обстоятельствах. Проходя под оранжевым светом фонарей, он видел, что помимо своей тени он отбрасывает еще одну, совсем не такую, какой она должна быть. Не сразу заметив различия в тенях, сначала он списал это на своеобразное падение света, но почему-то не мог игнорировать это явление и продолжал рассматривать их на ходу. И чем больше он разглядывал обе тени, тем отчетливее вырисовывались в его опьяневшем разуме очевидные отличия между ними.

В один момент он остановился посреди дороги и, пошатываясь, опустил голову и недоумевающим взглядом таращился на вторую тень, будто собака, заметившая в зеркале свое отражение и пытавшаяся понять, что же она такое видит. Несмотря на то, что был пьян, Валентин все же четко запомнил очертания той второй, чужой тени. Она была похожа на силуэт человека, одетого в длинное пальто с капюшоном на голове. Но было с ней что-то еще не так. Она была другой… совсем непохожей на то, что мы подразумеваем под понятием тень. Она как будто была живой, еле приметно шевелилась, и, казалось, состояла из какого-то физического материала. Валентин мог не только видеть ее, но и чувствовал ее присутствие. Закрадывавшийся в сердце страх заставил его продолжить двигаться дальше и списать все это безумие на своеобразное воздействие алкоголя и стресса на его разум. Потом, через некоторое время, когда он прошел мимо нескольких подростков, которые явно тоже были подвыпившими, эта тень исчезла и Валентин быстро забыл о ней, так как был полностью сконцентрирован на контроле своих подкашивавшихся ног и расплывавшегося перед глазами пути.

Как он добрался до дома, Валентин сейчас вспомнить не мог. Воспоминания растворились в его залитой спиртным памяти, оставив только фрагменты, которые больше были похожи на кошмарный сон, чем на случившееся в действительности. С этой дающей призрачную надежду мыслью он поднялся с дивана и отнес уже пустую тарелку обратно на кухню, где оставил ее в той же куче грязной посуды, из которой и взял.

Надев свою повседневную одежду, Валентин вышел из дома и отправился на работу. Спустившись в ближайшее метро, он сел на электричку, все также целиком погруженный в раздумья и воспоминания о прошлой жизни. Последнее время он редко покидал чертоги своего разума и памяти, постоянно витая в них, в иллюзорных мирах его светлого прошлого, к которым так хотелось вернуться. Извечно пасмурная погода поздней осени никак не придавала желания поднять глаза и взглянуть на с каждым днем все больше сереющие улицы и людей, на чьих бесцветных лицах не выражалось ни одной эмоции. Он ходил по улицам города, видел их в окне электрички, их увядавший лик, оголенные скучные деревья, серое небо, закрытое темными облаками, люди, одетые в темные одежды, черные вороны, чьи хриплые возгласы раздавались среди безумной какофонии сигналящих машин и голосов прохожих, наделяя атмосферу более скорбными тонами. Валентину не хотелось находиться среди этой блеклой, безвкусной пустоты, он куда лучше чувствовал себя затерянным в фантазиях, утонувшим в собственной голове или реках алкоголя, единственного лекарства, которое могло временно излечить его тело и душу. Да, так он его называл. Лекарство. Это слово ему нравилось больше, чем «плацебо», хотя выпивка служила для него скорее как второе. Она служила ему болеутоляющим, таким эффективным, но при этом почти мимолетным. Оно было лекарством, к которому хотелось прибегать каждый день, заполняя им пустоту внутри себя, заливая печаль и боль, терзающую его сердце. Держась рукой за поручень в электричке, глядя в темноту за ее окном, в которой бегло мелькал белый свет фонарей тоннеля, Валентин тяжело сглатывал слюну, думая о том моменте, когда закончится этот последний рабочий день недели, после которого по пути домой он закупит столько «лекарства», сколько хватило бы для абсолютного забвения. Блаженного, желанного забвения, в беспросветных безднах которого нет ни боли, ни сожалений, ни отчаяния. А самое главное – в них не было ее.

Каждый раз мысли о Лизе прокрадывались в его голову не зависимо от того, о чем он думал, все всегда сводилось именно к ней или она где-то, так или иначе, фигурировала. Не редко его размышления возвращались к вопросу, ответ на который ему все еще не удалось получить, и, скорее всего, никогда и не удастся. Ему оставалось только гадать, почему она его бросила. Ведь она ушла, не сказав ни слова. Она не отвечала на его звонки, в ее квартире больше никто не жил. Женщина, которая была для него всем, растворилась, бросила его в самую трудную для него минуту. Та, что была его идеалом, заменой всех, кого он некогда потерял, та, ради которой он старался быть лучшим, та, что согревала его в холодные пасмурные дни невзгод, она была столпом, удерживавшим равновесие его жизни. Но она исчезла, как только все начало рушиться. Ушла, когда он потерял работу и не нашел достойной ей замены, ушла, когда он перестал зарабатывать хорошие деньги. Это не укладывалось у него в голове. В который раз бы Валентин ни думал об этом досадном факте, он начинал сгорать изнутри, переполнялся тупым гневом и молил высшие силы, чтобы они объяснили ему, чем же он заслужил такой печальной участи. Все ведь было прекрасно: она была рядом, когда была нужна, казалось, была счастлива, сияла изнутри, говорила что любит. И он любил, как в детских сказках благородные рыцари любят своих прелестных нежных дам, любил безмерно, страстно, бесконечно, любил настолько, что сам бы вряд ли смог описать всю полноту чувств к ней словами. И почему же она ушла? Неужели деньги были единственной причиной того, что она находилась рядом? Неужто ради них она хладнокровно имитировала чувства прекрасного, создавала иллюзию заботы и счастья? Даже несмотря на то, что ее уже давно не было рядом, Валентин все еще отказывался в это поверить.