Пиер Мартен - ВЫБОР. Невидимая Связь

«Я чувствую себя агентом 007», – улыбаясь, сказал Джин.

«Подбери шелк для карманов», – сказал Калеб, двигаясь вперед.

«Что?» спросил Джин.

«Носовой платок, – уточнил Калеб, – он торчит у тебя из кармана. Знаешь, как у агента 007». Джин рассмеялся, а Саманта кивнула в знак согласия. Прошёл ещё час, прежде чем с Джина сняли мерки и заказали смокинг с карманным шелком для выпускного бала. Калеб ушел в самый разгар. Я чувствовала, что он думает о том, что его приглашают в нашу группу. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко, поэтому не стала его отговаривать. Я только напомнила ему, чтобы он написал мне подробности своего концерта.

«Ты назначила свидание математику?» – удивленно спросила Саманта.

«Не называй его так», – быстро сказала я. Возможно, слишком быстро.

«Извини».

«Это не свидание», – уточнила я. «Он играет в настоящей группе, поэтому я сказала ему, что приду поддержать его».

«Ну, у него и правда прическа в стиле Битлз», – засмеялась Саманта.

«Прекрати», – сказала я и засмеялась вместе с ней. Это была правда.

«У него хороший вкус в одежде», – сказал Джин, придвигаясь к нам.

«У него он есть», – сказала Саманта, беря Джина за руку. «Я думала, он ничего не знает о смокингах».

«Примерно столько же, сколько он знает о бросках баскетбольных мячей», – сказала я, пряча улыбку.

«Ну, я у него в долгу», – сказал Джин. «По крайней мере, на выпускном балу я не буду выглядеть как болван».

«Ты будешь со мной», – похвасталась Саманта. «Уже одно это устранит всякую придурковатость». Я рассмеялась громче, чем следовало.

Как по часам, Зейн позвонил в назначенное время и выпросил у меня ещё один час. У меня было хорошее настроение, поэтому я согласилась. Было приятно ощущать, как мама и папа выражают одобрение по поводу счастья Зейна. Иногда это не было уж так неприятно.

Я убрался оттуда так быстро, как только мог. Впервые в жизни я не задержался в гостях. Джин Хаверстон сам назвал меня своим новым лучшим другом. Я знал, что он говорил это в шутку, но было приятно услышать его слова вслух. Такие люди, как он, обычно не уделяли времени таким, как я. Возможно, мы все просто стареем.

Я заставил Тиган Фуллер улыбнуться. Это, прежде всего, было моей величайшей победой. И ещё то, что у неё не было пары на выпускной. Я как дурак ухмылялся, пока шёл к своей машине. Я действительно разговаривал с ней, и она собиралась прийти посмотреть на моё выступление. Это было похоже на сбывшуюся мечту. Мама говорила мне, что мой выпускной год будет самым лучшим. Я никогда ей не верил, так как предыдущие годы были сплошным несчастьем. Я всегда считал людей глупыми, а себя дураком, когда пытался опуститься до их уровня. Сегодня я узнал, что люди не глупы. Они просто думали по-другому, а я был дураком, не принимая этого.

Судьба. Это единственное слово, которое я могу подобрать к событиям этого дня. Накануне я думал, что визит к стоматологу – это рутина, а вместо этого это было благословение. В приемной было много народу, и я от скуки читал старый экземпляр GQ. Я никогда не думал, что статья о смокингах будет иметь какое-то значение в моей жизни. Я даже не представлял, что пойду на выпускной.

Я пошутил, и Тиган рассмеялась. Я был почти идиотом и поправил подразумеваемую экспертизу смокинга, но что-то остановило меня. Что-то подсказало мне позволить ей смеяться. Дать ей насладиться собой. Я не мог поверить, как хорошо мне было слышать, как она смеется вместе со мной.

Примерно в двух кварталах от торгового центра в мои мысли ворвался настойчивый сигнал. Я забыл пристегнуть ремень безопасности. Я рассмеялся. Тиган заполнила все мои мысли, и всё остальное исчезло. Дважды я чуть не сказал ей об этом. Дважды я придержал язык. Теперь она придёт послушать, как я играю. Я был так счастлив, но держал рот на замке.

Всю дорогу домой я ехал с предупреждением о непристегнутом ремне безопасности. Не желая следовать правилам, я включил радио и позволил музыке заглушить предупреждение. На этот день я был бунтарем, рисковал и вёл себя очень спокойно.

«Ты собрал носки?» спросила мама, когда я вошёл в дом.

«Нет», – ответил я. Я не выполнил ничего из того, что собирался сделать, но я выполнил всё, что хотел сделать. Я подошел к дивану и вернул сорок долларов, которые дала мне мама. Потерянное выражение её лица меня порадовало. Я не мог вспомнить, когда в последний раз не делал того, чего от меня ожидали.

«Что ты собираешься делать без носков?».

«Ходить босиком», – ответил я и быстро направился в свою комнату. Я был смелее. Я не мог поверить, что противостоял Джину в торговом центре. Это ничем не отличалось от любого другого замечания, которое я покорно принимал в прошлом. На этот раз Тиган была рядом. В первый раз она наблюдала за мной. Я думал, что он точно ударит меня. Вместо этого он рассмеялся, и мы как-то сразу стали равнее. Это точно сделала Тиган.

Я знал, что ещё ничего не освоила и я не был экспертом по общению. Это была главная причина, по которой я покинул их, прежде чем я мог совершить какую-то фатальную ошибку. Долгие годы я смотрел на Тиган издалека. Её совершенство сбивало меня с толку. Большинство людей никогда не видели этого. То, как она двигалась, как смотрела на людей, то, как её голос пел, не похожий ни на чей другой. Всё в ней было каким то особенным.

И только один человек знал о моей одержимости. Какое плохое слово – одержимость. Нет, я никогда не преследовал её. Просто в ней есть что-то такое, что загромождает мои мысли. В этом году у меня была только одна четверка на экзамене. Только одна, и я знал причину. Я столкнулся с Тиган по дороге из класса, и мы быстро обменялись извинениями. Как ни глупо это было, но во время теста я думал только о том, как её рука касается моей.

Я поставил будильник на телефоне на три часа. Я не хотел рассылать информацию о концерте слишком быстро. Моё желание всегда должно быть на расстоянии от Тиган. Если она не чувствовала того же, то я точно не хотел, чтобы это ее пугало. У моей одержимости был здравый смысл. Всё должно быть либо в обоих направлениях, либо никак. В мои мысли начал закрадываться страх. Мне предстояло узнать, будет ли она двусторонней. Если в одну сторону, я был уверен, что моему сердцу будет нанесен непоправимый ущерб.

Мой дневник был хорошо спрятан и мои родители даже не знали о его существовании. Я отодвинул решетку с центрального вентиляционного отверстия в полу. Я залез внутрь и достал свою книгу тайн. Последние три года я вел дневник своей жизни в этой книге, почти не пропуская ни одного дня. Многое в ней было обыденным, но большинство касалось девушки безупречного совершенства. Книга была единственным существом, которое знало мои секреты.