Анна Синельникова - Братство Белых Магов. Роман

– А давай!

И прошептала в тон Фёдора:

– Но как мы это сделаем?

– Просто! Посмотри, как они все увлечены: вон, Назар – кого-то ругает всё, а Саня чьи-то новые стихи декламирует. Машки – нет. Никто и не заметит, если потихоньку ускользнуть. Решайся!

И они осторожно вышли на улицу друг за другом.

– Ты пьян, – сказала Лара.

– Не пьян, просто сражён твоей красотой в самое сердце, от чего покачиваюсь, – возразил Фёдор.

– Только давай без этого пафоса, – резко отрезала Лара, – пойдём воздухом дышать, и расскажешь мне про свои картины.

– А что рассказывать? Я могу их показать. Художника слушать – неблагодарное дело.

– Ну, если в Лувре висят, он, скорее всего, уже закрыт, – быстро съязвила девушка.

– Не, немного ещё здесь, дома, осталось.

– Далеко живёшь?

– Да, тут, рядом. Мы ж Саней кореша с детства.

– Круто. Пойдём сока какого-нибудь купим хоть.

– У меня есть чай, кофе, – предложил Фёдор.

– Нет, хочу апельсинового сока, с утра хочу, – уточнила Лара.

– Ну, раз с утра, то пойдём, – покорно ответил Фёдор.

– Ну, извини за беспорядок, – сказал Фёдор, немного стесняясь, – это быт художника.

– Да, ладно, понимаю, сами не лыком шиты, – улыбнулась Лара, проскальзывая в помещение.

– А чем ты занимаешься помимо файер-шоу, конечно?

– Да, много чем. Но, если иметь ввиду творческую стезю, то на прикладном училась, кукол шью, народных, ну, и всяких разных.

– То есть и вуду сможешь? – уточнил Фёдор.

– Смогу, если надо будет, – не задумываясь, ответила девушка.

Фёдор усадил её на табуретку и стал показывать свои многочисленные картины, извлекая их из различных укромных (и не очень) мест.

Картина с шедевром была накрыта на всякий случай полотном. Разбросанные тут и там скетчи с белыми магами он поспешно собрал и засунул на шкаф.

– Вот это «Лежащая девушка».

– Неожиданно узнать, как ты видишь девушек! – воскликнула Лара.

– Нет! Что ты! Тебя бы я совсем иначе нарисовал! – возразил Фёдор. – Сейчас стаканы принесу.

Фёдор налил сок девушке. И продолжил хвастаться своим искусством живописи.

– А это что за картина? Под полотном? Не готова ещё? Работаешь над ней? Можно посмотреть? – спросила заинтересовавшаяся Лара у Фёдора.

Фёдор немного смутился:

– Она готова, но я её ещё никому не показывал…

– О, как! Что шедевр, что ли какой-то? – рассмеялась девушка.

– Думаю – да.

– Серьёзно, что ли? Ты шутишь? А ну да, конечно, для любого творца каждое новое произведение – шедевр и так до следующего или на несколько дней. По себе знаю, – улыбнулась девушка.

– Серьёзно. Это лучшее, что я нарисовал.

– Неужели?! Не верю! Вот так повезло – зашла случайно, а тут шедевры повсюду! – продолжала смеяться Лара.

– Смотри! – и Фёдор сдёрнул полотно.

Лара увидела картину. Ей стало немного дурно от увиденного, и она застыла в молчании.

– Ну как? – спросил Фёдор.

– Не знаю…

– Тебе не нравится? Ты думаешь, что это всё пустое? Уходи! – и Фёдор в порыве чувств указал на дверь.

Но Лара его не слышала:

– Постой, я видела такие фигуры, с месяц назад, на набережной, они были на ходулях, в каких-то белых балахонах и капюшонах-колпаках, но говорили со мной на каком-то непонятном языке, обступили так, это было ночью, я испугалась и убежала… Точно, они. Это что цирк какой-то новый? Я просто не знала, а ночью они жутковато смотрелись и лиц совсем не видно, живых, понимаешь? Ты только не говори – что испугалась, боюсь всего, просто правда жутко было, среди ночи и так внезапно появились. Но я их на набережной днём потом ни разу не видела. А ночью не ходила больше. Так откуда ты их знаешь? Где видел? И бокалы с вином у тебя на их столе или что это за жидкость?

Посыпался град вопросов от девушки, но Фёдор замолчал и задумался.

– Ну, видел, видел, – наконец сбивчиво произнёс он, – А как тебе цвет, правда, очень удачный?

Лара, молча, рассматривала картину. Совсем позабыв о стакане сока, она внезапно уронила его, и стакан разбился, а едкие оранжевые брызги разлетелись по полу.

– Ой! – вскрикнула девушка, – Прости! Я не хотела!

– Ничего, – смурно ответил Фёдор и принялся убирать осколки.

– Я, наверное, пойду, – неуверенно произнесла девушка.

– Стой, куда ты пойдёшь?! Сейчас уберу и провожу тебя. Ночь же, забыла?

– Ну, просто неловко как-то вышло… – протянула Лара.

– Неловко, – усмехнулся Фёдор, продолжая собирать осколки, – А там по улицам белые маги на ходулях бродят не забыла? Не боишься уже что ли?

– Не шути так! – обиделась девушка.

Фёдор протёр пол от оранжевой жидкости.

– Хорошо, что на картину не попало, – произнёс он, – так как тебе цвет?

– Оранжевого не хватает, – съязвила Лара.

– Вредная ты.

– А ты, что думал…

– Надеялся, – ответил Фёдор и попытался обнять девушку, но она отстранилась:

– Проводи меня домой, я уже устала, длинный день сегодня был, сложный.

– Ты что не знаешь, что все нейробиологи советуют как можно чаще обниматься, потому что человек без близких тактильных ощущений, страдает также как от физической боли? Это ты огонь свой крутить устала, – ответил Фёдор, – давно этим занимаешься?

– Да, прилично уже. Не страдай.

– Не буду, я ж за тебя переживаю, – улыбнулся Фёдор, – А где ты живёшь?

– Недалеко от парка.

– В принципе и от меня недалеко, – улыбнулся Фёдор, – Пройдём пешком или тебе такси вызвать, ты же устала?

– Можем пройтись, воздухом подышать, если не боишься сам возвращаться.

– Не боюсь, – сурово ответил Фёдор.

Вернувшись домой, Фёдор долго размышлял. Он брал скетчи, рассматривал свои рисунки. Завесил снова картину. Потом снял её и решил начать писать новую, основываясь на рассказе Лары. Ему захотелось изобразить этих склонённых над девушкой белых магов. Он снова пробовал прорисовать им черты, но ничего путного у него не вышло. Потому Фёдор забросил карандаши и кисти от досады и лёг спать.

Ночью ему снились белые маги, он метался по кровати.

Наутро он вспомнил лишь одну деталь сна: белый маг, склонившись у его уха, шепчёт ему: «Рисуй, Фёдор, рисуй, у тебя всё получится. Ты гений. Фёдор, ты гений». Во сне слова мага резонансной болью растекались в его голове.

Фёдор сел на кровати и обхватил голову руками. Он чувствовал, что что-то происходит, но разум его не понимал, что же именно случилось. Просто какое-то непонятное, ничем необоснованное беспокойство поселилось у него в душе, и он никак не мог с ним справиться.

Решив, всё же не заморачиваться, Фёдор снова принялся за новую картину. Работа всё-таки всегда его успокаивала и заряжала энергией. Тем более, когда она шла как по маслу. А картина, как казалось Фёдору, ему удавалась: и ужас в глазах девушки и стёртые черты магов очень удачно смотрелись на новом полотне.