Артур Раин - 13 страшных историй

Я поднялся на ноги и пошел к выходу из комнаты, старательно перешагивая через черные тени, что отбрасывали рамы его окон. Он должен был меня окликнуть. Если я не ошибся, и Андрей именно тот, кто мне нужен, то его словами будет…

– Не касайтесь темноты, – сказал он, когда я открыл дверь. – Даже если очень захочется.

Я кивнул, не оборачиваясь, и вышел, чтобы скрыть улыбку.

Необычайно крупный снег, похожий на мыльную пену залеплял лицо и кусал за шею. Я шел сквозь серый сумрак, лавируя между немногочисленными прохожими, и размышлял о том, что же желать дальше. Это был он, я почти уверен. Но в моем случае «почти» было недостаточно. Я должен был знать наверняка.

Тот адрес, что дал мне Андрей, я знал наизусть, точно так же, как и любую дорогу к нему или от него. Ровно через 4 минуты я уже поднимался по лестнице к хорошо знакомой двери с винтажной ручкой в виде львиной головы. Мой друг Марк прицепил ее к типовой многоквартирной двери в день свадьбы и с презрением отбивался от наших шуток в стиле «не стоит вешать знак “мерседес” на “ладу”». Его жена смеялась и показывала нам язык, поддерживая своего свежеиспеченного мужа.

Воспоминание об их счастье ножом резануло по сердцу, и из глаз моих потек беззвучный крик.

Дверь была открыта, как всегда. Он уже давно ее не запирал. В нос мне тут же ударил тяжелый запах. Я сделал два коротких шага и посмотрел вперед.

Там была лишь темнота и холод. Я протянул руку и погрузил ее во мрак, настолько густой и тяжелый, что пальцы мои тут же стали липкими.

– Здравствуй, Марк, – прошептал я, и дверь за мной закрылась почти беззвучно. – Выйди ко мне, пожалуйста.

Темнота сгустилась еще больше, и теперь я не видел уже вообще ничего. Однако зрение мне сейчас было и не нужно. Я чувствовал его присутствие и его тяжелый запах.

– Время настало, – сказал я, стараясь усмирить рвущееся из груди сердце. – Я нашел того, кто сможет помочь.

– Очередная ложь, – усмехнулась темнота. – Даже уже не знаю, кому ты врешь, себе или мне.

– Клянусь жизнью твоей дочери, что сегодня все кончится, – спокойно сказал я.

Он вцепился мне в горло так быстро, что я не успел бы его остановить, даже если бы и хотел.

– Это слишком даже для тебя, – прошипел Марк, и его хватка на моем горле стала совершенно ледяной.

– Ты знаешь меня лучше, чем кто-нибудь еще, – прохрипел я, не стараясь освободиться. – Когда я в последний раз клялся?

– Никогда, – проворчал Марк, разжимая пальцы.

– Вот именно, – тяжело дыша выдавил я. – Он тот, кто нам нужен. Он поможет освободиться.

– Надеюсь, ты прав, – темнота отдалилась от меня и исчезла, стертая светом дешевой лампочки.

Марк был одет все в ту же застиранную рубашку защитного красного цвета и подслеповато щурился, потирая дряблые от пьянства веки. Мы смотрели друг на друга, словно двое слепцов, пытающихся понять, кто же на самом деле стоит перед ними.

– Пойдем со мной, – сказал я и, повернувшись к выходу, выключил свет.

Через полчаса мы снова смотрели с Андреем друг на друга, но на сей раз ему приходилось сверлить взглядом не только меня, но и Марка, сидящего от меня по левую руку.

– Удивительно, – спокойно сказал Андрей. – Я был уверен, что вы лжете мне, но это… Может, расскажете, чем я могу помочь в этом случае?

– В тот вечер я пришел домой очень поздно, – голос Марка пробивался сквозь тишину, словно лодка, плывущая против течения. – И я не от любовницы, там, или из бара… просто отработал смену и домой к жене и ребенку. Глупо, но даже сейчас немного обидно. Многие думают, будто если задержался, потому что подонок, и случилось страшное, от этого только хуже. А я вот так не думаю. Грязь – это защитная оболочка для души, сквозь нее не пробьются ни слезы, ни крики.

Марк перевел взгляд на Андрея, потом на меня и слегка улыбнулся.

– Дверь была закрыта, – продолжил он все тем же потусторонним голосом, – он ведь не вломился, она впустила его и закрыла за ним дверь, может, даже предложила ему чаю.

Я спрятал руки под стол и согнал с лица всякое подобие выражения. Он не должен был догадаться, что я делаю.

– Ее он убил быстро и профессионально, одним ударом, – продолжал Марк, пронзая взглядом пустоту, – а потом отправился в детскую…

Марк потер шею, и лицо его исказилось до неузнаваемости.

– Я тогда просто перешагнул через труп жены, – теперь он выдавливал слова, будто выжимая кровь из раны, – и пошел наверх. Понял, что с ней все кончено, не первый мой труп, знаете ли. Да и потом, меня тянуло наверх, словно кто-то привязал к моей шее веревку и тащил. Тогда я понял, что испытывает человек, приговоренный к повешению. Я открыл дверь в комнату дочери и посмотрел, что он сделал с ней…

Марк посмотрел на Андрея и протянул к нему руку, словно стараясь ухватиться за ветку и не утонуть.

– На стене у моей девочки висел жуткий дешевый китайский светильник, – тяжело дыша продолжал Марк. – Маленькое пластиковое солнце, которое светило… ультрафиолетом, что ли. Не знаю, чем эта пакость нравилась ей, но она часто включала его и радостно смеялась.

Андрей слегка откинулся в кресле, и лицо его словно застыло. Я же продолжал собирать под столом свой дьявольский конструктор.

– Кровь светится под ультрафиолетом, – с совершенно сумасшедшей улыбкой сказал Марк. – Она сияет и… вся комната моей девочки светилась. Пол, потолок и стены и даже окна, не говоря о кровати, на которой она… лежала.

Андрей на мгновение прикрыл глаза. Марк очень долго молчал, а потом отвернулся, чтобы закончить свой рассказ.

– Будто убили ангела и выпустили ему всю кровь.

Я закончил собирать конструктор и посмотрел на Андрея.

– Ну как, док, поможете моему другу? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Поразительно, – Андрей потер лоб. – Я слышал о таких случаях, но самому видеть не приходилось.

Психолог осмотрел стол, за которым сидели только мы с ним, и покачал головой.

– Давно вы беседуете с вашим застрелившимся другом? – спросил он, сочувственно улыбаясь. – И как давно говорите за него?

В моих ушах зазвенело в последний раз. Все то время, что я потратил на поиски, этот проклятый звон не давал мне спать как следует. Когда в помещении стреляют, удар по ушам такой сильный, что звон в них – это самое безобидное. Ну а когда на ваших глазах ваш друг пускает себе пулю в голову, и вы каждую ночь видите его в залитой кровью рубашке, звон может стать и хроническим.

Я вытащил пистолет, на который навинчивал глушитель под столом и направил ствол на Андрея.

– Никакого больше звона в ушах, – чувствуя себя довольно глупо, сказал я. – Я не говорил, что мой друг застрелился.

– Рома, Рома, – Андрей ласково улыбнулся. – А если я скажу, что знаю вашу историю из газет, это поможет?