Артур Раин - 13 страшных историй

– Вряд ли, – я пожал плечами. – Ты ведь этого не скажешь, верно? Ты скажешь мне то, что я хочу услышать?

– Что-нибудь серо-банальное типа «зачем»? – Андрей брезгливо пожал плечами. – Раз уж у тебя хватило ума организовать этот разговор, значит, можешь и сам догадаться.

Я молча смотрел на него, и эту игру в гляделки он проиграл.

– Я ведь был «железным ангелом», как и ты, – тихо сказал Андрей, даже не делая попыток пошевелиться. – Вот только если после нашей небесной жизни ты отправился по пути бытовухи, то я продолжил то, для чего мы стали железными.

– Начал убивать и доводить до самоубийства своих товарищей по оружию? – стиснув зубы, прошипел я. – Их жен, подружек… детей?

– Не просто убивать, – сказал Андрей, и в глазах его зажегся дьявольский огонек. – Убивать жестоко и безжалостно, долго пытать, прежде чем убить. Мученики ведь попадают в рай, верно? Этому нас учил наш полковой священник. Ну так вот эту сделку я и заключил. Отдал свою душу за то, чтобы мои товарищи и самые дорогие их люди попали прямиком в рай.

Я смотрел на него в немом ужасе. Даже не знаю, как описать те эмоции, что я испытал. Попробуйте представить, что перед вами оскаливший зубы бешеный пес, который уже готов вцепиться вам в глотку. Представили? Вот только мой пес сидел и молча сверлил меня глазами.

– С моей смертью все не закончится, – презрительно глядя на мой пистолет, сказал Андрей, и в его словах была такая сила убежденности, что я под ее напором чуть было не прикрыл глаза. – Ты можешь сейчас спустить курок, но после этого все станет только хуже. Помнишь ту яму, на краю которой мы стояли и стреляли в визжащую и копошащуюся на дне человеческую массу, чтобы отработать плату, полученную нами за тонну человечины? Помнишь ту выжившую женщину, которую ты отпустил, поддавшись глупой сентиментальности? И тогда, когда ты стрелял и когда не делал этого, внутри тебя уже ничего не изменилось, так как бездна – это просто темнота, которая никогда не меняется.

После этих слов воцарилась совершенно мертвая тишина. Я перестал, кажется, слышать даже тиканье его проклятых часов.

– В одном ты прав, – спокойно сказал я, чувствуя, как постепенно на меня снисходит умиротворение, – на твоей смерти все не закончится. Но за отнятую жизнь можно расплатиться только своей собственной жизнью. Любая другая плата не будет справедливой. И может, ты прав и в другом, все станет еще хуже, но знаешь… я рискну.

Не говоря больше ни слова, я выстрелил ему в голову.

И вот теперь мы вернулись к тому, с чего я начал. Я смотрел на спящую жену и дочь Андрея и размышлял о том, что убить их будет правильно. Даже если бы умер один Марк и его семья, лишить моего незадачливого психолога его семьи было бы абсолютно справедливо. В конце концов, если уж встал на путь правосудия, то вершить его нужно до тех пор, пока фемида не сорвет с глаз повязку и не убежит прочь, заходясь диким криком.

Всего минуту назад я убил Андрея, пустив пулю в зеркало, напротив которого медитировал около года, стараясь обрести душевное равновесие после всех этих смертей моих бывших собратьев и их семей. Кто же знал, что все это время я на самом-то деле искал их убийцу, чтобы сегодня, наконец, поиски увенчались успехом.

Я смотрел на жену и дочь, мирно спящих в постели, и думал о том, что в нашей вселенной множество законов и правил. Они рождаются, меняются, умирают, подстраиваются под актуальную повестку и так далее и тому подобное. Но есть один закон, который не меняется никогда.

Падший ангел всегда становится демоном.

Моя Таня – она совсем маленькая, хрупкая. Лопатки, ключицы, скулы – у неё всё хрустальное, плечи округлые, в ладонях тонут, а глаза синие, как море из воспоминаний детства. Мы с ней встречались уже пять лет, звали друг друга мужем и женой, хотя вопрос о свадьбе она просила не поднимать, по крайней мере пока детей не будет. А дети нас стороной обходили.

Года тянулись, вместе с ними натянулись струной и наши отношения.

И вот, сегодня лопнули.

– Я так больше не могу! – кричала трубка голосом моей Тани. – Ты совсем меня не понимаешь! Только о себе думаешь! На работе допоздна сидишь, лишь бы меня не видеть!

Мне хотелось швырнуть телефон об асфальт, но я терпел, слушал, ждал момента, когда у Тани закончится запас обвинений и можно будет поговорить нормально.

Это был поздний сентябрь, на улице в десять вечера уже стояла такая темень, что если бы не фонари, я бы собственных рук не разглядел. И хотя снег ещё не захватил землю, ветер уже отрастил ледяные зубы и теперь кусал мою ничем не прикрытую шею. Добежав до подъезда и приложив магнит, я открыл дверь и заскочил внутрь.

Пока шёл до лифтов, повстречал наших соседей: молодую пару с семилетним сыном. Едва меня приметив, родители перехватили ребёнка за руку и заулыбались так яростно, словно рекламировали отбеливающую зубную пасту.

– Здравствуйте, – сказал я, не опуская телефона, в котором что-то продолжала шипеть моя Таня.

– И вам добрый вечер, – кивнула мамаша. – Ещё не нашли своё счастье?

– В поисках, – пробормотал я, закрывая ладонью микрофон, чтобы Таня не услышала. Ещё решит, что мне плевать на её чувства.

– Ничего, найдёте. Или, скорее, оно само вас отыщет, – и, проходя мимо, добавила тише: – Ещё не будете знать, что с этим счастьем делать.

Я проводил парочку долгим взглядом. Ребёнок шёл, точно робот, глядя себе под ноги. Родители так и улыбались во все зубы, пока не скрылись из виду.

Странные у нас собрались соседи, что и говорить. Какие-то надсадно счастливые, улыбчивые до судорог. Многие из них рассказывали, будто долго не могли семью создать. У кого-то муж не находился, у других детей не получалось дождаться, но вот сюда переехали и дождались.

Голос из трубки стал громче. Таня то кричала, то плакала, то шипела, как обезумевшая гидра:

– Мне отношения нужны серьёзные, – говорила она со слезами в голосе. – А серьёзно у нас не получается! Ты до конца ничего не можешь довести! Берёшься и бросаешь на первом же препятствии! Так и с детьми… Думаешь, дети просто так приходят? Они выбирают, понимаешь. А нас выбрать – не хотят! Сам подумай, мы же переехали с этой целью, а ничего не помогает!

– Господи, Таня… – мой голос звучал устало, бесцветно.

Затянувшаяся ссора выпила из меня соки, оставив лишь пожухлую кожуру. Я дошёл до лифтов и зло вдавил кнопку вызова. Выбирают, не выбирают… – что за чушь?

Таня моя верила во всякую оккультную ерунду. Бывало, я этому потакал, ради спокойствия в семье. Например, как с этим переездом, якобы в место, где люди своих детей находят. Но мы – не нашли.

– Что за чушь, – сказал я. – Мы же всё решили. Ты хотела ЭКО попробовать…