Алан Ноус - Мам, ты должна это видеть!

Ближе к утру уехали Алиша с мужем, Глория и остальные, осталось совсем немного народу, Гэри, Фарран и я проводили их, а Эшли молча стояла с нами.

Потом она идёт наверх, а Мэри и Гэри с Фарраном и Брайем остаются на кухне. Чёрт дёрнул меня пойти за ней наверх. Я иду по коридору дома Гэри и даже знаю, за какой дверью она стоит. Она ждёт меня. Может я ошибаюсь, и сейчас будет ссора.

Она сидит на кровати, а когда я вхожу, она идет и закрывает дверь на замок. Перед глазами бегут все наши моменты, первый поцелуй, её нежная кожа, закрытые от удовольствия глаза, запах её парфюма. Мы стоим в нерешительности. Тигр и его добыча. Только непонятно кто есть кто.

– Так и будешь стоять? – с вызовом произносит она, призывно расстегивая блузку.

– Я… Эшли, ты…

– Прекрати болтать.

И весь мой внутренний защитный бастион рушится с грёбаным грохотом. Я хочу эту девушку, и мне плевать! Она всё равно моя, даже после всего, спустя столько времени. Эта мысль делает мне хорошо, и мой разум, затуманенный алкоголем, даёт добро на всё.

Мы целуемся, как в первый раз, её губы всё такого же ягодного вкуса. Я перестаю сопротивляться, одежда слетает на пол и меня уже не интересует, увидят ли нас, и что потом о нас будут говорить. Она вернулась. И она собирается сделать мне очень приятно.

Она угодливо опускается на колени и собирает волосы в хвост. Мой прибор взял на себя полный контроль над ситуацией. Она приступает к работе и меня уносит на седьмое небо. Как же хорош, оказывается, секс с бывшими. Они знают все твои прихоти. Но тут я посмотрел ей в глаза и меня как током ударило.

Я отступаю, неловко прерывая процесс.

– Боже, да ты в говно, в абсолютное говно! Ты курила?

– Ну да, а что? Что такого? Я в порядке.

Эшли строго смотрит на меня, и этот взгляд сдувает все мои глупые пьяные чувства холодным ветром логики. Холодным и от этого пробуждающим.

Я одеваюсь и кидаю ей её вещи. Фарран был прав. Он говорил суперочевидные вещи, но я всё равно оказался идиотом и облажался.

– Господи, какой же я кретин… Всё кончено, Эшли. Между нами ничего больше не будет.

Я просто грубо воспользовался её неадекватностью и чуть не трахнул. От этого мне становится мерзко. Мне мерзко смотреть, как она едва натягивает колготки и шепчет ругательства.

– Прости.– говорит она наконец.

– Просто больше никогда так не делай. Забудь обо мне, – говорю я и с каждым словом мне всё больнее.

– Я поеду домой. Вызови мне такси, Клайд.

Её красивый усталый голос и отвратительность происходящего окончательно добивают меня.

Я вызвал ей такси и проводил. Каждая секунда доставляет мне ужасную боль.

Что она чувствует? Понимает ли, что происходит, или вспомнит об этом только на утро? И вспомнит ли вообще?

Фарран сидел на кухне один, Гэри и Мэри уснули на диване. Фарран посмотрел на меня, и мне стало вдвойне стыдно. Он молча кивнул и уткнулся в телефон.

Я помогаю ей сесть на заднее сиденье. Её взгляд проясняется. Она не отпускает мою руку и мне хочется кричать. Она снова извиняется, но я закрываю дверь. Она не смотрит на меня, когда такси уезжает. Я возвращаюсь в дом. Тихо играет какой-то лоу-фай, повсюду конфетти, баночки, бутылки и стаканчики. Знатно погудели, боюсь, Гэри и Мэри с утра будут в плохом настроении.

Фарран сидит за длинным столом на барном стуле, в бокале у него что угодно, но не алкоголь.

– Это что, кофе? – спрашиваю я.

– Ну конечно.

– В бокале, – сомневаюсь я.

– Ты можешь отхлебнуть немного. Мы все имеем право на комфорт, мне, допустим, периодически хочется выпить кофе из бокала, а тебе наступить на грабли.

– Ох-х, не начинай.

– До рассвета у нас еще полно времени… – говорит он с усмешкой.

– Да ладно тебе.

– Хорошо, у меня есть масса других интересных тем для разговора, например… – говорит он и покачивает бокал с кофе.

И тут мне в голову взбредает мысль, которая впоследствии изменит мой мир навсегда.

– Погоди, у меня вопрос.– говорю я.

Я до сих пор не знаю, хорошая ли это была мысль.

– Какой? – спрашивает Фарран.

Наверное, тогда мне следовало остановиться.

– Почему все рассказывали страшные истории из своей жизни, а ты нет? Ты рассказал кусок из Некрономикона, я точно знаю.

– О, похвально. Я не знаю, пришло на ум. Разве не было жутко? – спрашивает он, а на лице у него неожиданно появляется тревога.

– Да ну, не гони, у тебя стопудово было что-то жуткое в запасе. Можешь рассказать мне, если там что-то стыдное. Я не буду трепаться. Я думаю, мне просто нужно отвлечься от того, что сейчас было.

С минуту мы молчим. Что происходит в его голове в этот момент, мне интересно.

– Ты уверен, что хочешь это знать? – его голос преображается и становится каким-то сухим… и мне становится жутко. В его глазах мне чудится какое-то движение.

Будто что-то в глубине его глаз пошевелилось, но тогда я подумал, что это просто свечной блеск.

– Да, думаю да.– сказал я. Мне правда нужно было отвлечься.

И если бы я отступил, я бы никогда не узнал, кто такой на самом деле Фарран Мендоза младший.

– Тогда налей себе чего-нибудь покрепче, парень, – говорит он тихо, его голос как-то странно искажается, как мне показалось, от сигареты.

Я послушно встаю и наливаю себе виски. Я не собираюсь его пить, мне всё ещё плохо, но я чувствую, что если я сделаю что-то не так, тонкая нить разговора будет разорвана.

– Эту историю знают только мои родители, сестра и моя Агат.

Его девушку зовут Агата, но она разрешает звать себя Агат, как в популярном сериале про какого-то Стивена.

– Поэтому я прошу отнестись к этому серьезно и не перебивать. Это долгая история и если ты не сможешь высидеть до рассвета, то лучше и не начинать. Как-нибудь в другой раз.

Он изменился, я отчетливо это вижу. От улыбки не осталось ни следа, а лицо стало невероятно печальным, как с какой-нибудь картины эпохи ренессанса. Им бы понравилось, как выглядит Фарран. Но не мне. И всё же я не могу остановиться. Мне становится жутко, признаться честно. Очень жутко, но страшно интересно, ведь я не видел Фаррана таким никогда. Я говорю:

– Окей, я готов. Реально.

Он смотрит на меня и мрачно усмехается.

– Вот уж не думал, что стану еще кому-то об этом рассказывать. Тем более при таких обстоятельствах. Однако у нашего гордого американского народа есть мудрость: «Всё когда-нибудь случается в первый раз» – говорит он и снова закуривает.

Я закрываю дверь на кухню и сажусь поудобнее. Фарран кивает и садится напротив меня. За окном валит снег. В тишине мы сидим почти минуту, он собирается с мыслями. Я слышу, как проезжает, хрустя снегом, чья-то машина. И затем он начинает свой рассказ.

– То, что я сейчас тебе расскажу – не просто жуткая история, которую нарисовало детское воображение в темноте перед сном. Это событие изменило меня и всю мою жизнь. Принять и понять её для обычного человека будет сложно и даже невозможно, но я уверяю тебя, всё сказанное мной – сущая правда. Твоё дело, верить или нет. Но я всё равно расскажу… Это произошло летом девяносто седьмого года, когда мы с тобой были детьми…