Денис Савостькин - Нарисуй мою смерть

– Прошу меня извинить, молодой человек. Я чрезвычайно неловок.

Мужчина повесил зонтик на сгиб локтя и достал из кармана кошелёк. Этот человек был довольно странно одет. Цвет всего гардероба был белым: пальто, брюки, пиджак и шляпа. И хотя одежда идеально сидела на незнакомце, выглядела она вычурно и старомодно, словно виновник винной катастрофы прибыл из прошлого.

«Удивительно, как он не запачкался в такую погоду?» – достаточно неуместно пролетела мысль в голове у Макса.

Мужчина достал из кошелька пару купюр, сунул их в ладонь Максима и спросил:

– Надеюсь, этого хватит, дабы загладить оплошность? Мне действительно крайне неловко.

Макс взглянул на две пятитысячные купюры в своей руке и почувствовал, как загораются его щёки. С одной стороны, ему были очень нужны деньги. С другой, предложенная сумма была чрезмерно велика для разбитой бутылки. Максим замялся и выдавил из себя:

– Да… Да, этого хватит.

– Могу ли я ещё что-то сделать для вас?

– Кхм… сделайте меня успешным – Максим натянуто засмеялся, на что мужчина в белом ответил пристальным взглядом. Его острые скулы напряглись, а рот, и без того крайне небольших размеров, стянулся в короткую бледную линию.

– Успешным? – спросил мужчина в белом.

– Ну, типа богатым, знаменитым. Но это я так… Шучу. Просто шучу. Извините. – сконфузился Максим и быстро двинулся к кассам.

Он не оборачивался и поэтому не видел, как мужчина в белом смотрел ему в спину, пока Макс совсем не скрылся. Затем он хмыкнул, стукнул пару раз наконечником зонта по мокрому от вина кафелю и удалился к другому выходу.

Расплатившись на кассе за продукты и разбитую бутылку, Макс вышел из супермаркета, закурил и пошёл дальше, в другой магазин. Возвращаться обратно и иметь шанс снова встретиться с господином в шляпе он не хотел.

Художник двинулся к алкомаркету, располагавшемуся в паре кварталов. Еду он уже приобрел, оставался только алкоголь. Максима мучала совесть, он знал, что поступил неправильно, взяв с мужчины в белом столь большую сумму. Погода, словно мысли Максима, которые стали угрюмее чем с утра, ещё больше ухудшилась. Дождь поливал крупными каплями, и вода не успевала стечь в сливные отверстия, образовывая глубокие лужи.

«Обратно возьму такси» – подумал Макс, стараясь хоть как-то укрыться за зонтом. Вдруг сбоку от него на проезжей части резко возник крупный байк и пронесся мимо с высокой скоростью, обдав потоком дождевой воды из лужи. Максима залило с головы до пяток. Он кое-как обтёр лицо уже мокрым от дождя рукавом пальто и злобно посмотрел вслед мотоциклисту, но успел лишь разглядеть спину черной кожаной куртки, на которой был изображен большой глаз, похожий на человеческий.

«Ну и мудак…» – парень показал вдогонку обидчику средний палец и ускорил шаг. Стараясь побыстрее попасть в помещение, Максим оставшуюся часть пути преодолел чуть ли не бегом.

«Надеюсь, на сегодня приключения закончены» – думал он.

В алкомаркете Макс приобрел себе пол-литра джина и бутылку вина для Вики. Так как денег у него теперь заметно прибавилось, он позволил взять марки значительно дороже, чем обычно. Добавив к покупкам пару пачек дорогих импортных сигарет, Максим вызвал такси и быстро добрался до дома.

– Ви, смотри, что у меня есть! – с порога прокричал Макс.

Вика вышла к нему, и Максим с довольной улыбкой, растянутой до ушей, вручил ей бутылку вина.

– Огоо. – протянула Вика, широко раскрыв глаза от удивления – Оно же дорогущее! Откуда у тебя взялись деньги?

Максим начал снимать с себя промокшую насквозь одежду, параллельно рассказывая о событиях, произошедших с ним.

– Меня теперь немного мучает совесть за то, что я взял так много у того мужика.

– Ну ничего. Если он столько дал, то, наверное, может себе позволить. Слушай, Макс, а давай закажем еду на дом? Пиццу или суши. – Вика посмотрела на Максима умоляющим взглядом.

– Да, конечно. – Макс обнял её, крепко прижав к себе. – Сегодня мы можем себе позволить побыть богачами. Иди заказывай.

Через пол часа наши герои уютно устроились на кухне своей квартиры. Они ели вкусную еду, пили алкоголь, много смеялись, слушали музыку и танцевали.

Уже почти ночью, куря у окна и вглядываясь в дождливый сумрак, Вика сказала:

– Макс, я уверена. Я точно это знаю. Скоро у тебя всё получится, и мы сможем позволить себе так праздновать хоть каждый день.

Максим сидел за столом. В его бутылке оставалось чуть меньше трети джина, а взгляд уже терял ясность. Он оторвался от созерцания стакана и посмотрел на возлюбленную.

– А я вот в этом не уверен. У меня ни черта не выходит, – он опорожнил содержимое простенького стеклянного сосуда одним глотком, достал себе сигарету, подкурил и глубоко затянулся. – Мне слишком тяжело даётся то, что у других выходит совсем играючи. Тот же Синкевич…

– Мааакс, ну прекрати. Он бездарность. Вся шумиха вокруг него – это всё из-за родителей. Они богаты и успешны, и каждый пытается им угодить. – Вика подошла к Максиму и села к нему на колени, обняв за шею.

Тот лишь молча потушил сигарету, приподнял Вику с себя, встал и налил очередную порцию.

– Я всегда был неудачником, Ви. Я думаю, ты это видишь. Я родился с этим клеймом. Клеймом нищего лузера.

– Нищета бывает разная, Максим.

– Ты понимаешь, о чём я. Какой смысл быть богатым духовно, если ты не можешь жрать, что захочешь, пить, что захочешь? Ты вообще помнишь, как мы познакомились? Мне нужно было съезжать из общаги, а денег не было даже на захудалую комнатку на окраине.

– Помню. Конечно, помню.

– Ты только не подумай, я благодарен тебе. Чёрт, я бы скорее всего просто подох, если бы не ты! Это третье место тогда просто меня уничтожило… Синкевич нарисовал круг. Просто круг и каких-то червей вокруг! И ему отдали первое…

– Это ничего не значит… – Вика попыталась заключить в объятия своего молодого человека, но тот отстранился.

– Это много что значит. А знаешь, что этот сукин сын мне тогда сказал? Я дословно запомнил. Он сказал: «Эй, Пикассо, на хрена ты всё таскаешь свои пейзажики и пастораль? Эта чепуха никому не уперлась, только краску переводить! Всем нужна глубина. Экспрессия. Символизм».

– И какой символизм был в его круге и червях?

– Да я не знаю. Думаю, он и сам не знает. Но жюри покивали головой, помычали, да отдали приз ему. А он Синкевичу и не нужен был! Мне просто выть хотелось в тот момент…

– Я помню. Помню, как курила в переулке, ты туда выскочил, как тасманский дьявол, разнёс рамку картины и хотел её изорвать.

– Ага… Спасибо, что отговорила, конечно. Она в кафешке уже год так и висит. А вообще… – Максим замолчал на мгновение, облизнул пересохшие губы. – Знаешь, – спокойно сказал он, снова заглядывая в свой стакан, будто пытаясь увидеть в нем что-то сокровенное. – Я бы душу отдал за такую успешность. За то, чтобы быть, как он, как Влад.