Надежда Красилова - Мертвые хозяева. Что есть обнажившаяся душа!?

Валя кивнула и от радости крепко обняла брата, она снова почувствовала себя немножечко счастливой.

– Валюша, как сейчас твое самочувствие? Смотри, нам бежать надо прямо сейчас и уйти как можно дальше.

– Я в порядке, это ты вон весь в синяках, а лицо-то все опухло.

– Да краше меня сейчас не найти во всей деревне. Пропащий дед Федот и то приличней выглядит. Да, Валюшка? – спросил, шутя, брат.

– Все-таки тебе до него далеко, – еще больше повеселела девушка.

– Может, его с собой возьмем? Компанию нам составит, ведь он всех лучше знает, каково ночевать на улице.

Девушке хотелось хлопать в ладоши от радости, если бы раньше ей сказали, что надо уйти из дома и пуститься в сомнительные приключения, она бы ни за что не согласилась, ей нравилась обыденная домашняя жизнь. Но сейчас уйти из дома означало обрести свободу и покой.

Валя сложила одеяло и подушку так, чтобы казалось, что она спит. Записку отцу решила не оставлять, и так все сам поймет и ни за что никогда не примет ее обратно на свой порог. Ну и не нужно, возвращаться она даже не думала.

Гриша выбрался из окна наружу первым, затем помог сестре, подставив свою спину как опору. Они прикрыли створки и поспешили удалиться от дома: кто-то мог бы подумать, что они воры.

Июльский ночной ветер был теплым, и Вале показалось, что он очень ласковый, что он подбадривает ее. У брата был на спине внушительный рюкзак, и в одной руке он нес тряпичную сумку сестры. Они избегали освещенных улиц и стремились слиться с темнотой.

– Гриш, а ты где хотел переночевать? – спросила сестра, немного запыхавшись.

– В лесу, Валюша, в лесу, – серьезно ответил брат.

– Хорошо-хорошо, в лесу так в лесу, – Валя очень испугалась, но страшнее было, если брат передумает ее брать с собой.

– Вижу, что тебе страшно, хоть и храбриться пытаешься, но я продумал маршрут по лесу, чтобы дойти до другой деревеньки, а там сесть на автобус и уехать подальше, но куда точно, я и сам не знаю, – Гриша был подавлен, так как уже пожалел, что взял Валю: ей ни к чему такие скитания.

– Одна бы я не пошла ночью в лес, но с тобой-то мне нечего бояться, – подбодрила брата девушка, – только, знаешь, надо к маме на могилку сходить, а то вдруг больше не сможем ее навещать. Я днем не могла сходить, он меня никуда не хотел выпускать.

– Да, Валюша, ты права! Мне тоже это нужно, – Гриша поменял направление в сторону кладбища.

Они подходили к воротам сельского кладбища, до которого добирались примерно двадцать минут. У Вали все нервы были на пределе, так как вокруг и так было темно и страшно для нее, а тут за забором уже виднелись очертания отталкивающих взор крестов и памятников. Она никогда не была ночью в таком месте, а брат был молчалив. Странная тишина кладбища, которая как будто вот-вот закончится и пробудит что-то опасное и злое, пугала девушку. Она крепко схватила руку Гриши и дальше шла очень медленно, будто не хотела, чтобы ее кто-то заметил. Она закрыла глаза, но так стало только хуже. Ну почему так странно все ночью, эти нескончаемые оградки и прямоугольные бугристые могилы за ними с торчащими надгробьями и крестами наводят такой страх в душе, от которого не зажмуриться и никуда не деться. Мрачный неживой мир, который нужно посещать только при свете дня.

– Все хорошо, не бойся. Мертвые люди спят себе давно в своих могилах и совсем не собираются нас пугать. Все, пора свернуть, Валюшка, тебе повезло, что мама похоронена не так далеко от дороги, – голос брата прозвучал для сестры странно, слишком обычно.

Скованность Вали все не проходила, она не понимала, почему Гриша так спокоен. Сходить ночью на кладбище – это не к соседям в гости сходить и не в магазин.

Чтобы дойти до могилки матери, пришлось обойти пару других могил, немного запинаясь о корни. Тут уж Вале просто хотелось кричать от страха. Страшные неровные и большие бугры, а не простые могилки, слишком острые пики оградок, тянувшиеся вверх, едва видные, но как будто живые лица хозяев своих вечных пристанищ и корявые деревья в чреве темноты, кажущиеся исполинами и стражниками усопших душ, заставляли сердце бешено стучать.

– Валюша ты в порядке? Все, мы у мамы, не узнала, что ли? – забеспокоился брат.

– Заходим быстрей за оградку, у мамы безопасно, да, да безопасно! – Валя поспешила снять цепь с оградки и зайти внутрь. – Гриша, обратно цепь повесь!

Могилка матери была аккуратной, со столиком и лавочкой. Валя заботливо посадила цветы и часто до этого приходила их полоть и поливать. Железный крест с табличкой был вместо памятника, муж поскупился на него и все тянул время.

– Ну как скажешь. Да ты вся дрожишь! – Гриша подошел к сестре и усадил ее на лавку. – Представь, что сейчас день, птицы поют, солнце светит и вокруг благодать.

– Небо такое хмурое стало, а дождь не пойдет, интересно? – расстроенным голосом проговорила Валя.

– Не думаю. Ну ладно, давай покрестимся, а то совсем позабыли.

Вале сразу стало легче и спокойней, и как она сразу не додумалась это сделать. Теперь ее не испугало даже противное карканье вороны. Они вспомнили вслух, какая хорошая была у них мама, как она вкусно готовила простую незамысловатую пищу, как она их любила и всегда говорила им, что гордится ими. Они все говорили и говорили, то и дело отмахиваясь от приставучих комаров. Валя залилась слезами, когда вспомнила, как угасала и чахла их мать, хоть они и до последнего надеялись, что она выживет и победит болезнь.

– Ма-моч-ка, милая, как ты нам нужна! Ма-ма! Как жизнь жестока! Как жестока! – Валя сползла с лавки и упала на землю, горько стеная.

– Валюша, вставай давай! Мама в раю сейчас, она бы не хотела, чтобы ты так убивалась, – Гриша приподнял сестру и усадил обратно на лавку. – В раю она, и ей там очень хорошо, – кривя душой, говорил брат.

– Я не ребенок, Гриша. Кто знает, есть ли этот рай, да не должна она была умирать, не должна! – Валя разозлилась, что случалось с ней очень редко.

– Изменить уже ничего нельзя! Она нас любила, а значит, не хотела, чтобы мы были несчастны, – Гриша ответил жестковато, но потом смягчился, когда вспомнил, как Валя с трудом отходила от этой потери. – Валюша, не горюй, хотя бы ради меня.

– Цветы, цветы я, бестолковая, должна была принести, ее любимые лилии, –Валя еще пуще расстроилась.

– Посиди тут, я сейчас нарву цветов, где-то тут недалеко они росли, дикие, – Гриша хотел сделать все, чтобы сестра успокоилась.

– Я с тобой пойду, – Вале не хотелось оставаться одной.

– Я быстро, тут рядышком! – он проворно встал.

Гриша вспомнил, что рядом с кладбищенской помойкой выросли какие-то белые цветы, и Валя бы точно смутилась сорвать их у какой-то кучи хлама, а для Гриши это было ничуть не странно. Но ему тоже было здесь не так уж комфортно, особенно когда на ум приходили произведения Гоголя, мастера жутких историй.