Светлана Кузина - Двенадцать полнолуний

От их поселка до Петербурга Яна доехала за час, на метро добралась до улицы Рубинштейна, Артема дома не оказалось, и она села на лестницу, решив подождать его.

– Яська, что ты тут делаешь?

Яна то ли задремала, то ли крепко задумалась и не заметила, как пришел Артем, который теперь стоял над ней и с удивлением смотрел, так, будто видел Яну впервые. Она вздохнула, хотела начать свой рассказ, поняла, что не знает, как это лучше сделать и неожиданно расплакалась.

– Что случилось? Что-то с бабушкой? С тобой?

Яна помотала головой, судорожно всхлипывая и обещая Артему, что сейчас она успокоится и все обязательно расскажет. Артем решительно взял ее за руку и повел в квартиру, приговаривая, что ему надо погулять с собакой, и Яна вполне может составить им компанию, а может подождать его дома, он очень быстро вернется, буквально через десять минут. Яна выбрала подождать дома и все десять минут просидела в кресле в гостиной не двигаясь. Артему она, конечно же, все рассказала, а тот, как когда-то, про Гришку, заметил, что это не ее вина.

– Но ты веришь в то, что это был вещий сон? – спросила Яна, подумав, что в случае с Гришкой ее вина есть. Но для Буси она ничего плохого не хотела это точно!

– Вполне, – серьезно кивнул Артем, – Ты действительно хотела предупредить.

– Больше не буду, – с горечью сказала Яна, – Теперь я понимаю, почему бабушка никогда так не делала. Мне кажется, что она тоже когда-то обожглась на своих предсказаниях.

Артем уговорил Яну закончить учебный год, уверяя, что одноклассники ничего плохого ей не сделают. Яна недоверчиво смотрела на него, а он только головой качал.

– Неужели ты думаешь, что они устроят тебе инквизицию?

– Но я же ведьма, – усмехнулась Яна.

– Какая ты ведьма? Просто видишь больше, чем многие другие и не более того. А одноклассники тебя боятся. Возможно, с тобой больше не будут общаться, но и плохого ничего не будет.

Артем оказался прав, так все и получилось. Яна пришла в школу на следующий день и села за свободную парту у окна – никто не хотел сидеть перед учительским столом и эту парту обходили стороной. Теперь тут расположилась Яна. К доске ее не вызывали, одноклассники полностью игнорировали, но это было совсем неплохо, тем более до конца учебного года оставалась всего неделя. Бабушка, конечно, узнала об этой истории, но никак ее не прокомментировала, решив, что Яна должна была набить эту шишку, чтобы закрыть для себя вопрос пророчеств и предупреждений навсегда. Только однажды бабушка как бы между прочим спросила, не хочет ли Яна все-таки поехать к родителям в Америку, косвенно намекая на то, что ей может быть здесь не комфортно. Яна удивленно ответила, что в Америку она совершенно не хочет, она приняла это решение два года назад и ее мнение не поменялось.

Решение

Первые два года после отъезда родителей, Яна очень скучала по ним, ждала маминых писем, фотографий и посылок. Писем даже больше, чем посылок, хотя каждая из них была настоящим праздником с яркой одеждой, канцелярией, игрушками, Барби и многими другими вещами, которые было сложно найти в те годы в России. В письмах мама писала об их жизни в солнечном Лос-Анджелесе, а также посылала цветные фотографии. Разглядывая почти незнакомую женщину на фото, Яна пыталась угадать, ссорились бы они, живя вместе, или стали подружками? А, может быть, у них были бы нейтральные отношения, и они были бы этому рады? Мама из детства – это скорее обрывки эмоций, ощущения – домашний халат в ромашку и запах Опиума, теплые руки и пушистые кудри на Яниной щеке. Прогулки в парке. Или очередь за куклой. Иногда слушая, как одноклассники или подруги то и дело конфликтуют с родителями – особенно часто это происходило в возрасте 13-15 лет – Яна даже радовалась, что в ее жизни нет места подобной нервотрепке. Она часто рассматривала фотографии мамы, которая с каждым новым снимком превращалась в совершенно незнакомую женщину – короткая стрижка, худощавое телосложение, сильный загар. Кажется, время для мамы Нелли будто повернулось вспять. Яна невольно сравнивала ее с мамами одноклассниц и приходила к выводу, что она выглядит в среднем лет на десять моложе их. Яна знала, что мама бегает по утрам – в Америке очень модно бегать и не надо думать, что люди здесь только и делают, что едят и полнеют, бегают здесь чаще, чем где-либо, так объяснила мама. А еще она пьет таблетки для похудания, потому что «набрала пять килограмм через два месяца после приезда – органик продукты дорогие, а обычные содержат ГМО, говорят, от этого полнеют. А еще выбор большой, трудно удержаться от гастрономических соблазнов, потому таблетки – это выход». А еще мама почему-то почти на каждой фотографии неизменно была в солнечных очках. Или без очков, но очень издалека. А Яне так хотелось разглядеть ее глаза – она помнила, что глаза у мамы были очень теплого, карего цвета. В одежде мама предпочитала белый, хотя бабушка и недоумевала – маркий же – но мама смеялась в телефонную трубку, что в Америке одежду принято стирать после того, как надел ее один раз, и никто не жалеет воды и порошка, а для белого цвета существуют прекрасные отбеливатели. Ну а если тебе жалко воду – в Америке везде счетчики и нельзя лить ее просто так, иначе рискуешь в конце месяца получить не самую приятную цифру в счете – можно отнести одежду в прачечную. Все эти мелкие подробности мама неизменно сообщала из разговора в разговор и часто, еще пару лет назад, Яна, лежа вечером без сна, представляла себе Америку в деталях. Счета за воду. Прачечные. Белая одежда. Подробностей было столько, что в Янином воображение существовала вполне себе полноценная Америка, где ей когда-нибудь предстояло оказаться. Каждое письмо мама заканчивала напоминаниями о том, что Яне следует учить английский язык, потому что здесь она обязательно когда-нибудь пойдет в колледж. «Колледж» – произносила Яна красивое иноземное слово и не могла поверить, что все это когда-нибудь с ней произойдет.

Через два года после отъезда, бабушке за солидную сумму провели телефон. До этого телефон был только у председателя, но мама Неля настояла и денег выслала – хочу слышать ваши голоса! С тех пор она звонила несколько раз в неделю, вечерами, болтала обо всем на свете, а когда бабушка пыталась ругаться, что это дорого, отвечала, что по карточкам звонить очень дешево, куда угодно, «не то, что из вашей Рашки». Да, мама говорила обо всем, но с каждым годом все реже об отъезде. Как-то забыла об этом и Яна – настолько ей было спокойно и комфортно в новой жизни. Она действительно обрела душевное равновесие и получала удовольствие, живя в бабушкином уютном доме, смирившись с кладбищем по соседству. Привыкнув, Яна перестала его бояться и воспринимала исключительно как часть пейзажа за окном. Ей нравилось ходить в школу, где она держалась немного в стороне, не сближаясь с кем-то сильно, но при этом имея ровные отношения со всеми. История с Гришкой на удивление быстро забылась. Яна была интересной девочкой, да еще и обладательницей заграничных вещей. При этом она щедро делилась с одноклассниками яркими ручками и ластиками, давала девочкам поносить футболки с Ариэль или Микки Маусом и благополучно забывала об этом. Она и Барби давала играть, совершенно не беспокоясь за их сохранность. Девочки, обладательницы пластиковых китайских подделок, не дыша, смотрели на Яниных маттелевских красавиц, а сама Яна была к ним будто равнодушна. Ей было все равно, сломают девочки куклу, испачкают или все вернут в целости. Единственная вещь, которой она дорожила, был ее медведь, к остальному она относилась, как к чему-то переходящему. Яна легко училась, много читала, с удовольствием проводила время в сельской библиотеке, где всегда было тихо и прохладно, а еще пахло книгами так, что этот запах Яна запомнила навсегда. Ее отношения с бабушкой были дружескими, и если поначалу Яне хотелось, чтобы бабушка обняла ее и приласкала, то потом она перестала испытывать в этом потребность. Бабушка была будто немного холодной и отстраненной, однако, при этом близкой и родной, как никто не свете. А обнимала Яна своего медведя и этого, как ей казалось, было вполне достаточно.