Алекс Мрит - Обратная сторона

– Безнаказанность это и вседозволенность. Мозгов – две извилины, в советское время раскидали бы их по колониям и тюрьмах, а там бы уж быстро приструнили. А теперь они короли и помяни мое слово – еще страной управлять будут. Кто им помешает. Они теперь единственная организованная и сплоченная сила. Их все боятся и уважают. Девки сами к таким парням лезут – чувствуют силу и защиту. А что обычный мальчишка – не защитит. Пристанут и его изобьют до смерти, а девку по рукам пустят, плоть свою теша. Звери ведь. Ни морали, ни понятий у них никаких нет. Не суйся к ним, никого они не пожалеют и нечего святого для них нет. Все равно нечего не исправишь. Это беда нашей бедной страны. Демократия… – отец плюнул в сердцах и поднявшись с дивана переключил канал.

– Один мальчишка у меня учится, Рустемом зовут. Умный, хорошо занимался всегда, но с группировкой связался. Скатился на двойки – тройки, поведение соответствующее. С дружками своими избивает всех, кто, по их мнению, виноват в чем-то перед ними. Он крепкий, высокий, на хорошем счету у них говорят в группировке. На сборы эти их ходит. Некоторые из них спортом занимаются, чтобы лупить одноклассников и тех, кто постарше. Хотя все равно толпой ходят, кто им сопротивляется. Теперь, как этот Рустик на урок приходит, редко конечно, он ведь деловой, я ему отдельные задания даю, чтобы мозги последние не растерял. А девчонки, которые с ними якшаются, пацанками себя зовут. Что-то вроде проституток, только бесплатных. По собственному выбору и желанию. Они их то всем скопом сношают, то обмениваются между собой. Сегодня она с одним встречается, потом он ее отдает другому навсегда или на время. В общем, полное падение нравов. Эти девчонки и одеваются соответственно – короткие юбки и косметики на них столько, что и лица толком не видно. Намазаны вызывающе и ведут себя на уроках соответственно. Курят, пьют, не говоря уже обо всем остальном и это с пятого – шестого класса! Ко всем относятся с презрением. Вечерами для этих группировщиков и пацанок дискотеки в школе проводят. Что они творят там! Пьют все, что содержит алкоголь, разборки устраивают, там же в уголке и сношаются, надергавшись и наоравшись под музыку. До уроков ли им? У кого хоть что-то в голове было, быстро деградируют и тупеют прямо на глазах.

– В стране дефицит всего, анархия и упадок. Вот вся эта шваль, как наиболее живучая часть населения и принялась сбиваться в стаи. За рубль они любому горло перегрызут и не остановятся ни перед какой подлостью и низостью. Кого угодно убьют, ограбят и искалечат, лишь бы самим, как это принято теперь говорить жить красиво. Разве этому их родители учили? Какие у них интересы? А интересы самые что ни на есть примитивные – совокупиться, подраться и напиться! А эти демагоги по телевизору на всю страну вещают о перестройке, демократии и гласности. Проводят какие-то реформы, а народ того и гляди до каннибализма дойдет. И так уже за банку варенья убивают, тащат все, что могут унести и не щадят никого.

Марату наскучили разговоры родителей. Он уже и так все понял. Все это было и в его время, только теперь это приняло какие-то извращенно – глобальные масштабы. Хотелось чего-нибудь из детства, например, жареной курицы с картошкой, которую мама обычно делала по праздникам.

– Мама, извиняюсь, что прерываю. Сейчас конечно со жратвой плохо – талоны, очереди, продовольствие не доходит до магазинов. Может, завтра картофельное пюре сделаешь? Чего-то вспомнилось мне, как вкусно ты его делаешь. Картошка уж наверняка у вас есть, я знаю. Небось сохранилась еще в ящике, в прохладном коридоре на лестничной клетке?

Отец с матерью переглянулись. Мама вздохнула и грустно проговорила.

– Ну, раз хочешь сделаю завтра картофельное пюре, схожу днем на рынок, все равно окно есть между уроками. Своей картошки у нас нет.

– Замок сломали что ли? Кому картошка то нужна?

– Совсем сын ты от жизни отстал в армии своей. Это у вас там, в части хоть как-то, да кормят. Не накорми вас, так вы же взбунтуетесь и всех демагогов – толстопузов на штыки поднимете. А на гражданке безработица, голод и бандитизм. Ящик прямо с картошкой утащили, а там сам знаешь, около пяти мешков умещается. Вот так. Пройди по лестничной площадке – не у кого запасов не осталось. Тащат все, что можно съесть или продать хоть за сколько. У кого в подвалах домов заготовки в комнатушках, отгороженных были, то же все вынесли. Разломали двери в комнатушках и уперли. А если хозяева на шум прибегали, то их избивали, а то и вовсе убивали. Кто сейчас о человеческой жизни думает. Народу полно, работы нет. Перспектив тоже. Каждый выживает как может в соответствии со своей моралью и принципами, если они есть. Садовые домики повсеместно вскрывают, выносят все, что под руку попадется. Варенья и соленья в первую очередь. А потом, не догадаешься. Ложки, вилки, кастрюли, сковородки – цветмет и чермет. Алюминиевая ложка, казалось бы, кому она нужна? В советское время никто бы на такую ерундовину и внимания не обратил. А сейчас цветной металл – можно сдать. Ну нечего, не расстраивайся, сварит тебе мать завтра картофельное пюре, отдыхай иди. Курицу обещать не буду, а рыбу какую-нибудь пожарим к гарниру. Читай книги, просвещайся и отдыхай.

Но отведать картофельного пюре на следующий день ему не довелось. Какие-то подонки напали на мать, избили и отобрали все, что у нее было. Сама она оказалась в больнице в тяжелом состоянии. Отец остался у нее дежурить на ночь. Марат буквально кипел от злости, не зная, чем помочь матери и как отыскать этих гадов. Он понимал, что вероятность отыскать их ничтожно мала. Это могли сделать кто угодно – как «группировщики», так и безработные, недавно откинувшиеся из мест лишения свободы, обнищавшие граждане без особых моральных принципов, хулиганы, да мало ли еще кто. Время было еще не слишком позднее. К матери ехать не было смысла – она находилась в реанимации и к ней никого не пускали. Однако дома сидеть он не мог и потому решил добраться до Рамиля. Памятуя о предыдущем неудачном визите, сунул за пояс обрезок трубы и застегнул куртку. «Ну все, с богом, как говорил один из офицеров перед выполнением ротой очередного трудного задания. Каждый выход на улицу – как на войну. И не известно, вернешься ли. Эх, жалко не получилось „калаш“ с армии прихватить. Был бы он сейчас очень кстати. Знал бы, что в городе такое творится – обязательно бы с прапором, начальником склада договорился» – подумал Марат, закрывая за собой входную дверь и подозрительно прислушиваясь к доносящимся снизу шумам.

Рамиль обрадовался приходу давнего приятеля, поздоровался и пригласил войти. Они прошли на кухню. В комнате ползал по полу маленький ребенок. «Надо же, успел жениться, и ребенок есть» – подумал Марат, усаживаясь за стол. В квартире было уютно и чисто. Жена накрыла быстренько на стол, и чтобы не мешать их беседе ушла в комнату к ребенку.