Билл Конгрив - Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

– КАТНИП здесь, – сообщила странница. – Давай, входи.

Я прошла вслед за ней в боковую комнатку, обставленную, если можно так сказать, парой стульев и львом на мраморном пьедестале. Лев лежал, закрыв глаза и вытянув лапы перед собой. Размером он был с крупную собаку, а шерсть имел крупчато-белую.

Странница почесала ему меж мохнатых ушей. Лев открыл глаза, которые оказались цвета пасхальной лазури, и воззрился на нас.

– Это КАТНИП, – представила странница. – Он знает все книги, которые у нас есть, и где они стоят. Это простая, удобная для пользователей система, специально так устроенная, чтобы ты смогла во всем разобраться сама. Похлопай его по спине, когда закончишь, – он от этого перейдет в спящий режим.

И она удалилась, оставив меня нос к носу с КАТНИПом, который как раз очень зубасто зевнул.

Так, хорошо. Мне и раньше приходилось иметь дело с зачарованными зверями. Все просто: ты им задаешь вопросы, они отвечают. Только вот вопросы нужно задавать правильные. Знать бы еще, какие из них правильные…

Что ж, с этого и начнем.

– Что мне у тебя спросить? – поинтересовалась я.

Лев подмигнул мне.

– Название, автор, тема, ключевое слово.

Не то чтобы очень понятно. Но от волшебных зверей понятности как-то и не ждешь. Я немножко пораскинула мозгами.

– Тогда тема, наверное. Любовь.

Лев закрыл глаза и, кажется, снова заснул. Я почесала его между ушами – просто в порядке эксперимента, но добилась только тихого раздраженного ворчания. Я уже собиралась пойти опять искать странницу, когда лев открыл свои фарфорово-синие очи.

– Двадцать восемь тысяч семьдесят три единицы хранения под грифом «любовь», – выдал он.

– О-о-о-кей, – пролепетала я. – А как насчет «влюбленность»?

– Тринадцать тысяч двести девяносто две единицы хранения, – сказал КАТНИП. – Желаете совет по оптимизации поиска?

О, это уже немного более юзер-френдли. Я улыбнулась в эту синеву.

– Да, будьте так добры.

– Задайте дополнительные ограничения, – посоветовал КАТНИП.

– Ч-чего?

КАТНИП вздохнул.

– Любовная поэзия. Божественная любовь. Любовь и образ женщины…

– О. А. Спасибо. Нелегко, знаете ли, задавать вопросы, когда не знаешь, о чем спрашивать.

На это у КАТНИПа ответа не нашлось – если не считать подрагивания украшенного кистью хвоста.

– Ладно, – сказала я вообще-то себе. – Что я и вправду хочу узнать, так это…

– Так ты далеко не уедешь, – сказал голос позади.

Приятный такой голос, гладкий и глубокий, как двойное шоколадное мороженое. Я развернулась и увидала, что принадлежит он парню, может, чуть постарше меня. Глаза карие, волосы каштановые, сложен как атлет, и в целом почти слишком хорош для человека. Одет он был в нормальную для подменыша униформу из джинсов и футболки, выуженных из мусорки Армии Спасения, но какая к черту разница. Смотрелся чувак все равно как переодетый свинопасом принц – ну, или как мажор, притворяющийся парнем с улицы (потому как на дворе все-таки Нью-Йорк и двадцать первый век, а не Германия и девятнадцатый).

– Ты на что уставилась? – спросил он. – Я что, порезался, когда брился?

На этот вопрос я отвечать не собиралась, так что просто отвернулась обратно ко льву. Который как раз зевнул и умостил подбородок на лапы.

– Нечего тут дрыхнуть, – свирепо заявила я. – Я пока еще не получила книги!

– Дай я помогу, – предложил подменыш.

С одной стороны, так оно явно будет проще: он наверняка знает, как задавать правильные вопросы. С другой, что может быть хуже, чем сообщить самому симпатичному человеческому парню, какого ты в жизни встречала, что ищешь книги о любви? Впрочем, стоило уточнить, что «Радости секса» меня НЕ интересуют, как все сразу стало проще.

Короче, работает оно так: ты называешь КАТНИПу тему, правильным образом суженную, а КАТНИП в ответ дает тебе мышей. Они выпрыгивают у него из пасти, выстраиваются рядком на пьедестале и пищат свои названия, авторов и выходные данные ясными, звонкими голосками.

Мыши, которых отобрал для меня пригожий подменыш, представляли пару антологий любовной поэзии, еще пару изданий с жутко научными названиями и нечто с заглавием «Знаки твоей любви».

– И сколько я могу взять? – спросила я.

– Странницы приносят только по две книги за раз.

Я подцепила двух первых попавшихся мышей из шеренги, которые тут же уютненько угнездились у меня в ладони.

– А если я захочу потом взять остальных?

– Они придут, если позвать их по автору и названию.

– Кто вообще придумал такую систему?

Парень пожал плечами.

– Никто ее не придумывал, она просто взяла и случилась. Типичная магия фэйри.

– Ага-ага… Ну, спасибо за помощь.

– Погоди, это еще не все. Теперь тебе нужна странница. Кстати, я Байрон.

– А я Ниф.

А еще я втрескалась по уши. Я уже была готова засунуть мышей, а с ними и пари с Колокольчиком куда подальше и спросить, как насчет славной долгой прогулки по Центральному парку… но он уже устремился в глубину Читального зала, к длинной деревянной кафедре, на которой валялись несколько книг, пригоршня какого-то зерна и небольшая стопка странниц.

Байрон отслюнил странницу из стопки и бросил на кафедру. Странница встряхнулась с сердитым шелестом, выбрала зернышко, вручила его мне, потом схватила мышей, туго свернулась вокруг них в рулон и нырнула в медную трубу.

– Это номер твоего места за столом, – дохнул Байрон мне в ухо. – Довольна?

Нет, что угодно, только не довольна. Его шепот прокатился по мне, как электрический разряд.

– Что?

Он ткнул пальцем в зернышко. Я опустила глаза и увидела, что на нем отпечатаны какие-то цифры.

– А. Ого. Спасибо.

Он озарил меня улыбкой, от которой останавливаются сердца, и ушел на свое место. Которое, разумеется, было совсем не рядом с моим. Уверена, странница сделала это специально.

Гламором обычно владеют те, кто из Народа, но у Байрона он определенно был. Не такой мегаваттный, как у лисьего духа или пуки [27] Пука – злой дух ирландского фольклора. – потоньше, поделикатнее, как пара свечей на прикроватном столике. Впрочем, и его оказалось довольно, чтобы мне до смерти захотелось зайти со спины и зарыться пальцами в его волосы, пробежать по плечам… таким широким и квадратным под рваной футболкой.

Но это привело бы к нарушению правила номер четыре (не шуметь и не устраивать беспорядок), а возможно, и номер один (не портить книги) заодно. Так что я взяла себя в руки и ничего не сделала. Зато скоротала время за раздумьями о том, что могла бы сделать. Наконец, странница принесла мне книги.

– Вот и они, девочка моя, – сказала она. – Флаг тебе в руки. И, сделай милость, завязывай думать так громко. Мы там, на кафедре, от тебя все краснеем.