Андрей Третьяков - Сон разума

– Оксана? – робко позвала сестру Уля.

Девушка молча стояла спиной к сестре, скрестив руки под грудью.

– Оксана?..

– Два часа, – произнесла Оксана, наконец, – два часа я терла нашу ванну. Посмотри на мои руки.

Оксана повернулась и продемонстрировала Уле руки. Каждый палец был похож на переваренную сосиску. Жутко сморщенную. Отвратительно белую.

– А когда я закончила, я наконец-то вздохнула с облегчением, – продолжала Оксана. – Я думала – это все. Думала, что теперь я могу отдохнуть. И вот в тот самый момент, когда я вымылась, как следует, мама вручила мне ершик.

Уля сжалась и с состраданием посмотрела на сестру.

– Вручила ершик и велела вычистить и наш унитаз, – закончила свой рассказ Оксана. – Потому я не хочу с тобой разговаривать, Ульяна. Больше ко мне не подходи.

Ульяна. Не «Уля», не «Улька». Это звучало серьезно. Совсем как у мамы. Вот только Уля не собиралась оставлять все как есть. Она обдумывала этот разговор целых три часа, пока ее сестра приводила в порядок ванну и унитаз. Общего плана у нее не было, но кое-что Уля успела усвоить за свою не долгую жизнь и этому она научилась у отца: иногда извиняться приходится тому, кто дорожит отношениями в большей степени. И в этом деле порою стоит забыть про свое самомнение и гордость.

Собрав всю волю в кулак, Уля сделала неуверенный шаг вперед, затем еще один и еще, и крепко обхватила Оксану за талию, прижавшись к ней всем телом. Девушка вздрогнула и вздернула руки к лицу, словно опасаясь обжечься.

– Ты чего… – начала было она.

– Прости меня, сестричка, – вновь расплакалась Ульяна. Последнее время она слишком уж много плакала. – Я не хотела, чтобы тебя наказывали-и-и… Честно, не хо-о-отела. И приставать к тебе не хотела-а-а. Я просто бою-ю-юсь.

Оксана стояла напряженная как струна и ошарашенно смотрела на свою младшую сестру, что пускала слезы и сопли на ее потную майку. Оксана уже и не помнила, когда последний раз они обнимались, по-настоящему, как сестры. Последнее дежурное объятие было полгода назад на день рождения Ули. Но, это и объятием-то не назовешь, так, простое приветствие, как с подругами в школе.

– Прости меня, сестричка-а-а, – надрывалась Ульяна. – Я больше так не бу-у-уду-у-у.

Слезы ли маленькой сестры или вот это внезапное проявление чувств, но все же сердце Оксаны дрогнуло. Губы предательски задрожали и руки сами собой опустились вниз и крепко сжали худенькое тело Ульяны. Она не плакала, она же уже не ребенок, она может держать себя в руках. Просто стояла, широко раскрыв глаза и стараясь не моргать.

Сколько они так стояли сказать трудно, однако помнились лишь, когда дверь в их комнату открылась вновь.

– Ох, девочки мои, – произнесла их мама, прижимая руки к груди. – Вы такие умницы.

Улыбаясь тепло и нежно, как может улыбаться только мама, она подошла и обняла их, вгоняя в краску и без того пунцовую Оксану.

– Ну, все хватит, – растолкала их девочка. – Устроили тут курс семейной терапии. От меня воняет, а вы липните.

Объятия распались, и Оксана отошла от них подальше, принюхиваясь и незаметно кривясь, ощущая едковатый запах собственного пота. Этого она никак ожидать не могла. В школьной женской раздевалке воняло конечно дай бог, но она и подумать не могла, что ее собственный запах составлял неотъемлемую часть того аромата.

– Ладно, девочки, – хлопнула в ладоши их мать. – Быстро умываться и спать.

Оксана быстро подхватила чистые вещи и с охотой кинулась в ванную комнату. А вот Уля замешкалась, невинно глядя на мать.

– Никак нет, юная леди, – покачала головой женщина, – быстро мыться.

– Ну, мам, я совсем не испачкалась, – загнусавила Ульяна.

– Быстро.

Глаза мамы сверкнули, и Ульяна поняла, что лучше не нагнетать обстановку. Не хватало еще и ей схватить пару нарядов по чистке унитаза.

– Ну, хорошо, хорошо, – согласилась Ульяна. – Умоюсь и почищу зубы.

Мать проводила ее взглядом и когда девочка была у самой двери, кинула ей вслед:

– И обязательно вымой свою ракушку, грязнуля.

– Мама!

Ульяна подскочила на месте и красная до кончиков волос кинулась в ванную, обгоняя на повороте свою сестру.

Ульяна закончила первой и уже лежала в кровати, рассматривая, как удлиняются тени на потолке от света фар проезжающих за окнами автомобилей. Она лежала и думала о соре с сестрой, о чистке унитазов, о ночной смене отца и о том, что сегодня он не сможет поцеловать ее на ночь. Думала о том, что лето заканчивается, и от этого было грустно. Но вместе с этим она думала о том, что скоро увидит своих школьных подруг и мысли об этом грели ей душу.

В полутьме, при свете одной лишь настольной лампы ей было страшно, и потому она очень обрадовалась, когда скрипнула дверь и в комнату нырнула Оксана. В одном нижнем белье и волосами, завёрнутыми в полотенце, девушка двинулась к кровати.

– Оксана? – тихо позвала ее Ульяна.

– М?

Девушка остановилась и развернула полотенце, высвобождая длинный хвост спутанных мокрых волос.

– Можно тебя попросить?..

Оксана терла волосы, склонив голову на бок, вода с них капала на пол, отдаваясь громкими «кап-кап». Она поняла не сразу. Лишь когда их взгляды встретились.

– Опять, Уля? – простонала девушка.

– Пожалуйста.

– Ну, хорошо.

Оксана кинула полотенце на свою кровать и подошла к двери в кладовую. Уля вся напряглась, готовая кричать по первому признаку беды. Оксана потянула двери на себя и открыла кладовую. На первый взгляд все было спокойно.

Уля повернула настольную лампу так, чтобы свет ее попадал внутрь кладовой-гардеробной. Свет лампы отразился десятками огней черных глаз-бусинок мягких игрушек, которыми комнаты была набита под завязку. Уля вздрогнула, но больше ничем страха не выдала.

– Вот видишь? – спросила Оксана. – Никого тут нет. Давай спать.

Ульяна кивнула и забралась под одеяло, подтянув его к самому подбородку. Оксана продефилировала через комнату и, усевшись на кровать, принялась расстилать полотенце поверх подушки.

– Ложимся, да? – нервно спросила Ульяна.

– Ага, – ответила Оксана, укладывая мокрые волосы на полотенце.

– Сушить не будешь?

– Неа. Так высохнут. Устала слишком. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Ульяна подняла подушку повыше и натянула одеяло до глаз. Так она могла, полусидя, полулежа, наблюдать за дверью в кладовку.

Не прошло и пяти минут, как Оксана слабо засопела. Вымотавшись, девушка быстро провалилась в сон. И только Ульяна никак не могла сомкнуть глаз, пристально глядя на двери кладовой.

В комнате было тихо. Ветер из приоткрытой форточки слабо раскачивал висевший над кроватями Ловец снов. За окном иногда раздавался рев двигателя проезжающего мимо автомобиля. Иногда можно было разобраться слова припозднившихся прохожих, что быстро растворялись в темноте. Порою шум деревьев за окном можно было спутать с тихим шорохом, но Уля уж слишком сильно к нему привыкла и совсем его не боялась. В отличие от существа из кладовой.