Людмила Чеботарёва - Акколада

Он отыскал в недрах буфета вазочку с закаменевшим разноцветным драже, взамен безвозвратно утерянной банки с протертой малиной. Потом, прямо в чашке, заварил душистый липовый чай. Ярко-зеленую чашку с маками и ромашками он особенно любил: это была память о прошлой счастливой жизни.

О, не-ет! Сегодня был явно не «его» день. В доме было холодно, и от кипятка по фарфору поползла волнистой змейкой трещина. Он поспешно отбросил чашку в сторону, подальше от себя, инстинктивно засунув в рот обожженные пальцы. Чашка, падая, сбила со стола вазочку с конфетами, и они вместе шумно раскололись на мелкие куски, ударившись о серый кафельный пол.

Цветные горошины конфет раскатились по всей кухне, и Маркусу, бедолаге, пришлось ползать на коленях и собирать это проклятое драже, чтоб не досталось мышам.

Вообще-то, мыши в его доме не водились, им и поживиться было нечем, но (вон, как сегодня долго чайник свистел, пока он собрался с силами, чтобы выключить газ) вдруг накликал? Говорят, примета такая есть: если в доме свистеть, денег не будет, и мыши заведутся. Денег у него и так не было – откуда им у младшего помощника взяться? Не с его же смехотворной зарплаты. А мыши… Да пусть бы и завелись, что ли, все веселее – хоть будет с кем потолковать…

А еще говорят, что свистом в далекие времена призывали ветер. Свистеть надо было очень осторожно, чтоб не навлечь бурю, которая может снести все на своем пути. Этой приметой даже пользовались моряки, когда попадали в штиль. Тогда они принимались легонько насвистывать, чтоб «разбудить заснувший ветер». Тут главное было не переборщить, чтоб не накликать шторм.

Только, наверное, свисток чайника не считается, нужно самому посвистеть – жаль, Маркус за свою долгую жизнь так и не научился. А что, если…

Он вытянул губы в трубочку и слегка подул – ничего. Маркус подул сильней, губы щекотнул легкий холодок, но вместо свиста раздалось лишь несуразное «с-с-с…».

Мда-а… Даже такой элементарной вещи нужно учиться вовремя. Вот мальчишка с розовым шарфом с картинки в прихожей наверняка свистеть умеет, без проблем.

«Ну и затеи лезут мне в голову», – подумал младший помощник. – Да у тебя, старик, не иначе крыша на вокзал поехала, а жар с лихорадкой отправились ее провожать, ложись-ка ты спать подобру-поздорову. Впрочем, «поздорову» – это нынче не про меня. Сегодня уже поздно, а завтра, наверное, придется вызвать врача. Ну и ладно, завтра будет завтра, а вечер всегда глупее утра».

Пословицу он снова переврал, хотя по смыслу, кажется, вышло нечто довольно близкое к оригиналу.

До наступления Нового года еще целых шесть часов, вполне можно чуток вздремнуть. А потом он встанет и выпьет в честь праздника рюмочку перцовочки на меду, оставшейся с прошлого года. Пусть считается, что в одиночку пьют только завзятые алкоголики, а где ж ее, компанию развеселую, взять-то? Да и пьет он не чаще, чем раз в году, а на крайний случай можно чокнуться и со своим отражением в зеркале: будь здоров, мол, младший помощничек, желаю тебе дослужиться в следующем году до старшего. Пожелание было абсолютно утопическим, но на то он и новогодний праздник, чтобы верить в чудо.

Маркус завел будильник на девять вечера, чтобы не проспать Новый год и старый успеть проводить. Потом, дрожа и клацая зубами от озноба, забрался в холодную постель. Продавленная сетка на старой кровати, помнящей лучшие времена, жалобно скрипнула всеми своими изношенными пружинами. Лоскутное ватное одеяло казалось невыносимо тяжелым, оно давило так, что было ужасно трудно дышать, но зато он потихоньку начал согреваться.

Сон пришел незаметно.

Маркусу снился маленький мальчик с розовым шарфом. Мальчуган плавно скользил по ледяной дорожке, распевая какую-то веселую песенку, и не знал, что впереди его ждет глубокая черная пропасть.

Маркус кричит ему, хочет предупредить, но мальчик не слышит его. Эх, свистнуть бы посильнее, погромче, свист мальчишка наверняка бы услышал, даже сквозь завывания ветра, но из сложенных в трубочку губ вырывается лишь слабое, нелепое «с-с-с…».

ТУТ: «На макушке красный мак…»

Ромка выскочил из подъезда и задрал голову к окну на четвертом этаже. Там стояла мама, посылая ему воздушный поцелуй. Он помахал в ответ и, украдкой оглянувшись, чтобы убедиться, что никто, кроме мамы, его не видит, вытянул ладошку и подул вдоль нее, изображая ответное воздушное послание. Изо рта вырвалось маленькое полупрозрачное облачко пара.

У подъезда столкнулся с дворничихой бабой Асей, как всегда орудовавшей лопатой и метлой.

– С Новым годом, Бабась! – на лету выпалил он.

– Яңа ел белән [5] Яңа ел белән (тат.) – с Новым годом. – с Новым годом, коли не шутишь. Куда летишь, забери тебя шайтан! [6] Шайтан (араб. заблуждение, отдаление) – в исламском богословии, представитель категории злых духов, враждебных Аллаху и людям. Могут принять человеческий облик. Чтоб тебе быть свиным ухом! Скользко на дворе, а я еще дорожки посыпать не успела. Не успеешь споткнуться, как уже упадешь, неровен час.

– Не беспокойтесь, Бабась, все будет о’кей! – Ромка соединил большой и указательный палец в кружок, выпрямив вверх остальные.

– Совсем разучились говорить по-русски. – Она что-то пробормотала себе под нос по-татарски. – Куртку не замажь! Чай, у матери нет денег каждый день тебе новую покупать, – дворничиха с чувством исполненного долга погрозила ему коротеньким заскорузлым пальцем.

Едва свернув за угол дома, Ромка тут же стащил с шеи унижающий его мальчишеское достоинство розовый шарф и сунул его в карман своей ярко-голубой курточки. Карман здорово оттопырился.

«Опять мама будет ворчать, что я в карманах гвозди с кирпичами таскаю», – ухмыльнулся он и заорал во весь голос, стараясь перекричать крепчающий ветер:

«Хм-м… Интересно, а если б у меня сестра была, она бы тоже была плаксой? Наверняка была бы. Точно. Все девчонки – ревы-коровы! – безапелляционно решил Ромка. Потом капельку подумал и нехотя перерешил. – Ну, может, только Сашка Жарко исключение: все-таки она не совсем такая, как остальные девчонки».

Чтобы живее представить себе эту яркую картинку, Ромка даже зажмурился.

«А летом все-таки намного лучше: в речке купаешься, в лесу малину собираешь, цветов полно – красиво! Хотя зимой тоже ничего, когда снегу выше головы, но не очень холодно. Зимой на коньках кататься можно. Вот бы мама купила мне настоящие коньки и хоккейку, – размечтался Ромка, – я бы Сашку на каток пригласил, еще б раньше, чем Петька Платонов. Ну и что, что им все вслед «тили-ти-ли-тесто» кричат? Надо Петьке после каникул хорошенько накостылять, чтоб к Сашке не приставал. Тоже мне, жених выискался!»