Мила Коротич - Жизнь на вкус. Vol.3

Лерочка только поджала губки. Это можно были принять за улыбку при желании. А громко фыркнул начбезопасности. И Сергей замолчал.

– А теперь экстренное сообщение: только что произошла авария на Ленинградском шоссе. Из-за ремонтных работ часть асфальтового покрытия ушла под землю, обвалившись прямо в перегон метро между станциями "Войковская" и "Сокол". Как сообщает пресс-служба МЧС, есть жертвы, – заявило радио.

– Вот как сейчас, – Сергей сделал выразительную победную паузу. Но поддержки у публики не нашел.

Офисные работники переглянулись и уставились каждый в свой салат. Большинство с призрительно-снисходительной гримаской, кто-то даже хмыкнул. Кажется, кто-то из отдела маркетинга. Ну что за глупости! Москва – слишком большой город, чтоб в нем всё было спокойно. Да и кому есть дело до каких-то аварий, когда можно запросто вылететь с работы, если не так посмотришь на главу фирмы!

– Гораздо интереснее то, что сейчас в кабинете у шефа очень странный гость, – прошептала умело накрашенными, но всё равно некрасивыми губами умная Лерина коллега из темного угла. – Он похож на нашего шефа, как брат-близнец. Но только седой совсем. И смотришь на него и немеешь… И костюм немодный какой-то.

На эту фразу прыснула Лерочка. Уж не серой мыши Аньке разбираться в таких материях как модные костюмы! Ей дыроколы должны больше нравиться.

– Так может это старший брат и есть! – блеснул интеллектом безопасник.

– Нет, ВиктОр, я точно знаю, у нашего шефа нет братьев, – осадила его кадровичка. – Или вы сомневаетесь в моей компетентности?

«Как она похожа на змею, – подумал «ВиктОр», – рассссвистелась прям, гадюка!» А вслух ответил:

– В вашей – не посмею! Как это он, интересно прошел через все наши кордоны, Анна? И почему его кроме вас никто не видел? Недостойны что-ли?

– Откуда я знаю?! – огрызнулась та ему в ответ, – вы у нас безопасностью заведуете!… Виктор Семенович подавился сырником от такого выпада «Аньки-крысы». Липкий ком творога в горле перекрыл ему и дыхание, и возможность разразиться матом сразу же. Безопасника скрутило пополам, и жуткий кашель заглушил даже веселившееся радио. Но желание жить и дать сдачи в бывшем силовике, и без того обостренное до идефикс, спасли его и на этот раз. Побагровевший, он втянул через рот в себя воздух, как вгрызался во что-то, и вмазал девице промеж близоруких глаз.

Та рухнула на пол вместе с пластиковым стулом. Сотрясение мозга такого масштаба лечат обычно в стационаре.

В буфете на секунду притихло даже радио, а потом, как пена из бутылки теплой газировки, из людей полезла злоба. Все претензии, всё недовольство, все страхи и раздражение, накопившееся внутри каждого, засвистали и зашипели. Остроты, скабрезности и придирки по мелочам и по-крупному полились, обдавая желчью и слюной, из людей, которые еще минуту назад просто обедали бок о бок. Два сдвинутых столика превратились вдруг в банку с пауками. И эти пауки набросились друг на друга, забыв о приличиях человеческого общества. Кадровичка уже целилась пластиковой вилкой в глаз секретарше, а саму ее от разбитой головы уберегло исключительно, то, что посуда в буфете было только одноразовая. Даже солонок на столах не стояло. И самое отвратительное, что водоворот злобы закручивался всё больше и шире, поглощая новых участников драки, собиравшихся было сначала разнять дерущихся. Истошно визжала Лера, ей подвывало радио и вторили сирены на улице. Скрежетала расшвырянная пластиковая мебель и звенели осыпающиеся пуговицы и монеты из рвущихся карманов. Потому крик Сергея: «Сигнализация! Пожар в офисе!» никого не заинтересовал. Его даже никто и не услышал. В драке, в отвратительной бытовой драке срывает крышу не только у отморозков…

Шеф фирмы «Барокко» и его странный гость наблюдали за сценой в буфете. Анна была права: у них действительно было одно лицо на двоих. Только успешный бизнесмен не прятал своих морщин, а носил их как подобает носить боевые шрамы, а его гость просто не думал о возрасте. Оттого лицо его, оставалось красивым, но далеким, не распаханным полосками времени, а затуманенным.

На большом плоском экране телевизора в кабинете всё было отлично видно. И словно жар исходил из экрана.

–Модель человечества, – улыбался хозяин. – Дам сломать себе вторую ногу, если окажусь неправ: сейчас в любом месте мира, где больше четырех человек закрыто в четырех стенах происходит то же самое. А где людей скопилось больше, там и рванет сильнее, – он подмигнул гостю.

Собеседник молчал. Его оппонент и не ждал ответа.

– Ты всё еще веришь в человека как в вид? – он кружил по комнате, чуть подволакивая ногу. Жесткий ламинат на полу усиливал шум от нетвердых шагов до неприятного скрипа, – В этот прах земной, да еще и испорченный к тому же во всех мыслимых и немыслимых местах?

На лице второго ничего не изменилось. Оно словно было занавешено улыбкой.

– Ты еще веришь, что можно выиграть? – и второй вопрос не тронул собеседника. А шеф «Барокко» хрустнул суставами пальцев рук и, прихрамывая, дошел до дивана у противоположной стены. Комнатный кондиционер замахал на него своими крыльями-прорезями что есть мочи. – Все признаки проигрыша на лицо: в них – ни капли доброго, в их жизнях ни какого смысла. А за место у меня на работе и горсть монеток раз в две недели они согласятся на всё. Даже на татуировку на лбу. И кое-кто из них уже заметил изменения климата и прочее движения… Адское пекло на улице. Верно?

– А глады и моры великие ты уж сам подстроишь, верно? – не оборачиваясь к собеседнику заговорил всё же гость. Они говорили почти одинаковыми голосами.

– Мне помогают, – расплылся в улыбке хозяин. – И к тому же, я не могу не жульничать, я же сам всех этому научил. Как и вере в то, что меня на самом деле нет, и в «авось пронесет» и «каждый сам за себя».

– И встречи беглецов с теми, кого должно было охранять? С «их» людьми, – так же ровно продолжал гость. И также улыбаясь, не смотрел на хозяина кабинета. Тот был явно доволен возможностью поговорить о своих достижениях. Еще бы! Не каждый день встречаешь собеседника, который понимает тебя от и до. Ах, как это вдохновляет! Шеф не мог усидеть на месте, он ерзал на диване, поскребывал ногтями обшивку, подставлял под струю воздуха то одну, то другую щеку. – А если наш беглец не выберет? С чего ты решил, что он обязательно сделает нужный тебе выбор и конец света наступит сегодня же?

В недвижимости фигуры гостя, в заломах ткани его льняного светлого костюма, в неподвижности взгляда, устремленного в экран, казалось, сейчас вошла вся незыблемость слова «сегодня». Но губы дрожали, отпуская на волю тихие звуки.

Неспокойный суетливый собеседник попружинил на диване, создавая еще шума: