Алексей Марьясов - Сны Лилит

Она трогает. И наконец верит.

– Я такого никогда раньше не видела! – выпаливает она.

– Просто мы раньше с вами не встречались, – говорю я.

– Я Лиза! – говорит она и подаёт мне руку.

– Евгений, – представляюсь я, и моё собственное имя внезапно кажется мне таким незначительным.

– Со мной можно на «ты».

– Со мной тоже, – я усмехаюсь. До меня только сейчас доходит, что я намного её старше.

– Это фокус? – спрашивает Лиза.

– Можно и так сказать. Но я вас не обманул, правда. То есть… тебя. Я же отгадал мысли?

Она восхищённо кивает. Я сажусь удобнее, теперь чувствую себя увереннее и проще. Что я собираюсь делать? Неужели в самом деле жду от этого знакомства какого-то продолжения? Не буду же я и правда соблазнять эту девочку, искать её расположения, внимания и ласки?

– Ты без компании? – спрашиваю на всякий случай.

– Да, – Лиза показывает какую-то книжку. Не мою, конечно. – Я тут читаю иногда. А ты любишь читать?

– Люблю… Да, очень люблю.

Я трогаю себя за мочку правого уха, точно пытаюсь соврать.

– Вообще-то я не фокусник. Я писатель.

– Правда? Писатель?

– Ага. У меня выходил роман. Несколько лет назад. «Энциклопедия поз кошачьего сна». Не читала такой?

– Не, – она делает глоток какао. Наверняка оно уже совсем остыло. – Несколько лет назад я ещё маленькая была.

Она так хорошо улыбается. В её сердце не больше печали, чем морщин на лице. Это я разучился улыбаться людям, всё больше напускаю на себя серьёзный или грустный вид.

– А ты женатый? – вдруг спрашивает Лиза.

Я мешкаю с ответом и решаю соврать. Вот только зачем, спрашивается? Я никогда не изменял Люсе. Разве это вообще может случиться?

– Нет. Я не женат, – говорю я небрежно. Но догадаться, когда я вру, может и ребёнок. Отчасти поэтому я только пишу выступления политикам, но не произношу их сам.

– Я… был женат, – поправляюсь я, чувствуя недоверие. – Развёлся несколько лет назад. Жена ушла. Полюбила другого. Забрала ребёнка и ушла. Теперь я один.

Лиза смотрит на меня с интересом. Я понимаю, что сейчас очень несправедлив к Люсе. Но ведь она ничего не узнает об этом? Ей не будет больно?

– Пошли погуляем? – смело предлагает Лиза. – Я уже устала тут сидеть. И книжка так себе. Раз ты писатель, лучше я с тобой поговорю о чём-нибудь.

– Пошли, – говорю я. – Я больше всего на свете люблю ходить по городу.

Это правда. Её говорить приятно и легко. Вот только не всегда получается. Может, искренность – не постоянное свойство натуры, а вроде озарения, которое может посетить, а может и нет?

Лиза поднимается. Оказывается, она высокая. Мне всегда нравились рослые девушки. Сильные, крепкие, за которыми не нужно нести сумку или приноравливаться к их черепашьему шагу на неудобной обуви. И сейчас нравятся. И Лиза… Лиза мне тоже очень, очень нравится.

Я решаю, что неудобно сразу же подавать ей руку, но она сама берёт меня под локоть. И мы идём вниз по тротуару, туда, где нижняя часть города утопает в акации и каштанах.

– Чёрт, – говорит она с интонацией подростка, – шнурок на кроссовке развязался! Ненавижу их! Матушка купила.

Она запросто наклоняется прямо передо мной и орудует со шнурком. Под белым платьем проступают аккуратные трусы. Не дурацкие стринги, нет, а нормальные девичьи трусики, которые носят исключительно порядочные девушки.

Половое чувство кружит мне голову. Я представляю её голой, лежащей на спине с сильно разведёнными ногами, представляю её стоящей на коленях, глубоко наклонившейся вперёд, представляю, как она лежит на животе, и, заведя руки назад, раздвигает белые ягодицы.

Когда она выпрямляется, её лицо краснеет. Я некстати думаю о пятнах, которые вступают у моей жены на шее в минуты страха или гнева. Она и не догадывается, что я сейчас делаю, о чём думаю в это мгновение. Я совсем не желаю Люсе зла. Но мне так одиноко сегодня.

– Давай не пойдём туда, где безлюдно, – тихо произносит Лиза, – я больше люблю гулять среди людей.

– Давай, – отвечаю я хрипло. – Мне на самом деле неважно. Я – как ты. Как тебе нравится.

– Ты такой покладистый? – неловко кокетничает она.

– М-м, – отвечаю я неопределённо.

Она смотрит мне в глаза. Её лицо почти на одном уровне с моим. Губы тёмные, полные, без помады или блеска. Я неуклюже наклоняюсь к ней, но она отшатывается назад. Тогда я беру её за руку. Тёплую и сухую. Молодая здоровая кровь течёт в её сильном теле. Наверное, она плодовита, как сытая кошка весной.

Лиза не убирает руку. И тогда я целую её в губы. Она не сразу отвечает на мой поцелуй, но постепенно сдаётся, оставляя у меня во рту вкус своей молодости.

Таких, как она, я ещё не встречал. Или встречал очень, очень давно.

– Какой ты быстрый, однако, – говорит Лиза, застеснявшись, когда я отпускаю её.

– Нет, – говорю я, – я совсем не такой.

И мы просто идём дальше. Город обтекает нас, как река гладкие камни. Во всём вокруг чувствуется неудержимый порыв, людские надежды, людские желания. Яркие вывески светят красным, синим и оранжевым. Хочется заблудиться на этих улицах, чтобы всю ночь гулять с ней одной.

– Как ты это сделал? – неожиданно нарушает молчание Лиза.

– Что именно?

– Семёрка на руке, как она появилась?

– Это тайна, – говорю я, – когда-нибудь я тебе расскажу.

Лиза послушно кивает. На её белом платье дрожат разноцветные лучи. Я решаю, что пересплю с ней. Пусть это произойдёт само собой, да, но пусть это обязательно случится.

10

Сегодня у меня родительский день. Я воскресный папа. Не то чтобы мне нравилось применять к себе такое словосочетание, но против правды не попрёшь. Я вижу сына только на выходных. Это приносит какое-то облегчение, но не даёт уверенности, что с ним и с его жизнью когда-нибудь всё будет в порядке. Теперь такой уверенности никогда не будет. Уж не знаю, как он сам разберётся со всем этим, став взрослым.

Мы идём по магазинам, а потом в парк. Обычная для нас программа, когда стоит хорошая погода и не нужно прятаться от дождя в кафе или в кинотеатре. Сегодня погода хорошая. Как, впрочем, и вчера. Как и весь месяц этого дурацкого лета, когда я узнал новое для себя слово «олиготератозооспермия».

В магазине игрушек мир детских радостей состоит из «городов» и «улиц». Есть «город» девочек, есть «город» мальчиков. Девушки в синей униформе охраняют границу между ними, выставив ряды тележек для покупок. От этой центральной линии перпендикулярами уходят «улицы» кукол, конструкторов, радиоуправляемых машин и развивающих наборов для творчества от 0 до 7 лет. Мы с сыном сворачиваем туда, где красуются масштабные модели автомобилей.

– Па-а-ап, а почему «Феррари» всегда красная? – спрашивает Глеб.

– Считается, что так красиво.