Иннокентий Сланевский - На грани. Рассказы

– Не беспокойся, Бешеный Койот. Ни Хитрый Лис, ни его сила никуда отсюда не денутся. Хитрый Лис сам не захочет отсюда уйти. И ты вскоре поймешь и увидишь почему. И, кстати! Не пугай Хитрого Лиса снятыми скальпами, Бешеный Койот: он слышит и понимает нас. Вместе со своей силой я вдохнул в его душу знания нашего языка и наших традиций. Так что, Хитрый Лис теперь наш. Он наш! Хоть и с виду бледнолицый, но душой он наш!

– Что со мной? – слабо проговорил я, увидев склонившихся надо мной двоих индейцев: одного пожилого, а другого молодого.

– Тебя укусила змея, – ответил мне пожилой. – Ты споткнулся в лесу, упал и задел находившуюся рядом змею. Она и укусила тебя за шею. Обычно после такого не выживают. Но, на твою удачу, рядом находился я. Ты потерял сознание. Я перенес тебя в свой шатер и начал лечить. Тебя лихорадило несколько дней. Я высасывал из тебя яд. Но вот, сегодня, ты уже пришел в себя. И скоро пойдешь на поправку. Ты что-нибудь помнишь, Хитрый Лис?

– Нет, – ответил я. – Я только помню как вышел из нашего форта прогуляться в лес несмотря на запрет коменданта, пугавшего нас злыми индейцами. Но я был вооружен и, к тому же, я хорошо стреляю. Я нисколько не боялся. Я помню как подошел к лесу и вошел в него. А больше я ничего не помню.

– Ты заметил, Бешеный Койот? – я услышал как пожилой индеец обратился к молодому.

– Что именно, отец? – отозвался молодой.

– Я назвал его Хитрым Лисом, а он и не возразил своему новому имени. Он даже не спросил почему я назвал его именно так.

– Меня зовут Мартин, – вмешался в их разговор я. – Но если вам так нравится, то можете звать меня Хитрым Лисом. Ведь я вам жизнью обязан, не так ли?

– Так, – услышал я голос только что вошедшей в шатер женщины, – но вот только имя у тебя совсем никчемное, глупое. Оно ни о чем никому не говорит. Пустой набор звуков. Имена, которые дают бледнолицые, – глупые. Они никак не характеризуют человека. По вашим именам о человеке ничего нельзя сказать. Другое дело – наши имена!

– Верно говоришь, Летний Ветерок, – поддержал женщину индейский вождь, – так и есть! Это моя дочь, – продолжил вождь, обращаясь ко мне. – А знаешь почему я дал ей такое имя? Да, она родилась зимой, но в самый момент ее рождения я почувствовал как будто что-то согрело мою душу. Я тогда не был в шатре где рожала моя жена, я был на охоте, но я это почувствовал! И это что-то напомнило мне лето. Лето посреди зимы. Как будто летний ветерок, его легкое дуновение, коснулось меня. И сейчас, спустя годы, когда моя дочь уже стала взрослой, это чувство не оставляет меня! Поэтому я ее так и назвал – Летний Ветерок.

И в этот момент я почувствовал то же, что и чувствовал вождь. Меня знобило, но приход в шатер его дочери меня как будто начал согревать. Она была прекрасна и от нее исходило настоящее тепло. Летнее тепло. Действительно, у меня было ощущение дуновения легкого теплого ветерка. Летнего ветерка.

– Но почему вы говорите, что вас скоро не станет? – поинтересовался я у вождя.

– А потому, – ответила на мой вопрос вместо вождя его дочь, – что мой отец взял на себя твою болезнь. Иначе ты бы не выжил. Мне очень жаль моего отца. Я не желаю его смерти. Никто из нас ее не желает, но с вождем у нас спорить не принято. Как вождь сказал – так тому и надлежит быть. Он видит суть вещей и при этом не перестает заботиться о нашем народе.

– Это так, Хитрый Лис, – поддержал свою дочь индейский вождь.

И действительно! С каждым днем вождь терял свою силу, слабел, стал меньше общаться с нами, он понемногу как бы уходил в себя и все больше удалялся от нас, а заботы обо мне взяла на свои плечи его дочь, Летний Ветерок. Она многое сделала для меня, я пошел на поправку и в конце концов окончательно выздоровел. Но даже когда я полностью пришел в себя и стал таким же здоровым каким и был прежде, я, тем не менее, никак не мог обойтись без поддержки моего Летнего Ветерка, без ее присутствия. Я ощущал ее как бы частью себя, а когда ее рядом не было, то мое сердце наполнялось грустью и тоской как будто мне чего-то очень сильно не хватало. Чего-то очень дорогого и незаменимого, без которого и жизнь моя мне была не в радость. Я полюбил дочь индейского вождя и понял, что уже никогда не смогу стать прежним, никогда не смогу жить без нее, никогда не смогу вернуться в форт к своим, так сказать, «бледнолицым братьям», без нее. Но, в то же время, я прекрасно понимал, что мои «бледнолицые братья» никогда ее не примут, они не примут и меня в форте с дочерью индейца.

А вскоре отец моей возлюбленной умер. Все случилось так, как он заранее нам об этом и предрекал. Он предчувствовал и видел свою смерть. И мы похоронили его с почестями согласно традициям его племени. Нашего племени. Ибо теперь и я ощущал себя его частью, ощущал себя индейцем, хотя другие индейцы меня таковым не считали. Они продолжали считать меня чужаком, не доверяли мне. Я видел как индейцы приветствовали друг друга. Не так как мы, так называемые «бледнолицые». Когда индеец приветствовал другого индейца, здоровался с ним, то он не пожимал ему руку как мы, а клал свою правую руку на левое плечо другого индейца и говорил ему: «Доброго здравия тебе, брат!» А в ответ получал такой же жест и такие же слова. Мне же никто из них не клал свою правую руку на мое левое плечо. Меня игнорировали, как будто меня и не существовало вовсе, но в то же время индейцы мирились с моим присутствием. Мирились благодаря заступничеству моей возлюбленной, Летнего Ветерка, к которой, как к дочери покойного вождя, все относились с уважением.

И какова же была моя радость когда Летний Ветерок мне ответила взаимностью! Она тоже полюбила меня!

Спустя некоторое время мы сыграли свадьбу по индейским традициям. Брат моей жены, новый вождь индейского племени Бешеный Койот, смотрел на нас на свадьбе с подозрением и неудовольствием, но, вопреки своему обыкновению и буйному нраву, хранил молчание, ибо уважал выбор своей единственной и любимой сестры. И даже однажды, спустя какое-то время, предложил мне с ним вместе поохотиться. И я тут же с радостью согласился на его предложение!

Тот день, когда мы с Бешеным Койотом и некоторыми другими индейцами отправились на охоту, я помню как вчера. Я переживал его каждый час, каждый день, переживаю его до сих пор и буду переживать его до конца своей жизни! Зачем я тогда согласился на предложение нового вождя, брата моей жены? Ведь все могло бы быть по-другому! Не случилось бы той страшной трагедии! Меня бы узнали мои «бледнолицые братья» и я смог бы тогда предотвратить ныне уже непоправимое! Но я был искренне рад предложению Бешеного Койота поохотиться вместе, я был также рад тому, что индейцы наконец таки обратили на меня свое внимание, повернулись ко мне лицом, хотя еще и не считали меня своим братом и не клали мне свои руки на плечо!