М. Парфенов - Самая страшная книга 2020

– Полагаю, чтобы не оставлять на тропинке кровавых следов, – ответил Пряхин. – Иначе трупы обнаружили бы сразу.

Он присел на корточки возле одного из мертвецов, долго возился с задубевшей веревкой, распутывая узел, затем стащил с головы убитого мокрый мешок.

Мертвец выглядел жутко. Его опухшее лицо было синюшного цвета, череп смят чудовищным ударом, от которого один глаз выскочил из глазницы и заледенел на щеке серым комком, другой глаз, налитый кровью, был страшно выпучен…

У Шелестова заклокотало в горле; он сделал несколько быстрых шагов в сторону, согнулся, и его стошнило.

– Однако слабоват боец, – неодобрительно проронил оперуполномоченный Зуев.

– Вполне естественная реакция нормального человека, – возразил Крутов. – Наоборот, это мы очерствели на нашей работе.

– Извините, – проговорил Шелестов, вытирая рот. – Просто я такого еще не видал.

– Ничего-ничего, Витя, – сказал ему Пряхин. – Ты лучше в сторонке постой пока.

– Вот и нашли мы пропавших рабочих, – сказал Вадимов.

– Нашли, – согласился Леонид. – Но дело яснее не стало. Теперь надо искать, кто их всех убил.

– Водолазы еще что-то со дна подняли, – заметил Крутов. – Какой-то сверток.

Это оказались смотанные в скатку два серых бушлата и замызганная зимняя шинель, продранная на спине. В середину перевязанного веревкой свертка был положен тяжелый зазубренный колун.

– Орудие убийства, полагаю, – сказал Крутов.

Пряхин заинтересовался одеждой. Тщательно, методически осмотрел шинель – снаружи и изнутри, затем оба бушлата.

– Что скажете, Иван Николаевич? – спросил Леонид.

– Бушлаты не рабочих, – сказал Пряхин, – зэковские. А шинель – еще приметнее. В прежние времена офицеры в таких ходили. У этой погоны только спороты.

– И какой вывод?

– Думаю, надо по здешним лагерям проехаться с этой одежкой, поспрашивать контингент. Шинелек таких нынче не так много осталось.

– Вот и поезжайте, – согласился Леонид. – А мы в Мурманске продолжим. Нужно изучить сводки происшествий. Кажется, мы что-то упускаем…

В Мурманске было пасмурно и тоскливо. Солнце почти не показывалось; с залива то и дело наползали клочья осклизлого, воняющего рыбой тумана. На каменистых склонах фигуры в серых бушлатах тяжелыми кувалдами крушили серые валуны. Неподалеку от вокзального перрона лязгал цепями экскаватор, выгрызал железной челюстью большие куски промерзлого грунта. На перроне стояла богатырских статей бабища, одетая в синий ватник. Нимало не смущаясь ни погоды, ни окружающих, кормила грудью завернутого в одеяло младенца. Ее круглое лицо было совершенно безмятежно.

Леонид докурил папиросу, вернулся в вагон. Голова пухла от прочитанных криминальных сводок и от недосыпа. Накануне он засиделся допоздна. Сон никак не шел: то ли оттого, что вместо правильной ночной темноты за окном плавали невнятные сумерки, то ли оттого, что и ночью со всей округи продолжало доноситься громыхание составов, звяканье сцепок, свистки локомотивов… Теперь ломило виски, и в глаза словно песку насыпали.

Крутов дремал в уголке, сидя, сцепив на животе пухлые ладошки. Вадимова Леонид отослал на телеграф с обязательным ежедневным отчетом для областного прокурора.

На краю стола лежала телеграмма, полученная нынче от Пряхина из Пулозера, где располагался один из исправительно-трудовых лагерей Мурлага.

«Шинель уверенно опознана. Принадлежит з/к Глухову, осужденному 10 лет за бандитизм. Глухов бежал 19-го совместно с другими з/к – Бадаевым Свищовым Тарасенко. Выезжаю Мурманск личными делами фотографиями всех».

Леонид посмотрел на карту Мурманского округа. В двадцати километрах вверх от Пулозера была станция Лопарская, неподалеку от которой двадцатого числа сгорел дом, а позже на пепелище были обнаружены спиленные стволы трех ружей. Еще дальше был перегон Шонгуй – Кола, приблизительно посередине которого находился злосчастный двадцать пятый барак. Получалось, что убийцы шли на север, в сторону Мурманска. Прокурор Кондратьев словно в воду глядел.

В дверь вагона отрывисто постучали; Крутов встрепенулся.

– Что такое?

В салон пульмана ввалился оперуполномоченный Зуев.

– Товарищ Шанцев, помните, вы про лопарей интересовались? – спросил он.

– Разумеется, – ответил Леонид.

– Ну так пожаловали голубчики. Значит, сами, как я и говорил.

– Где они?

– Так здесь, обоих с собой привел. Снаружи стоят, подле вагона.

– Веди их сюда.

Зуев хитро ухмыльнулся, покачал головой.

– Лучше не надо их в помещение заводить. Они, значит, шибко духовитые. Вы лучше сами пальтишко накиньте да выходите.

Одевшись, следователи вслед за Зуевым вышли из пульмана. Возле путей стояли два невысоких узкоглазых человечка с темными лицами. От их меховых песок сильно шибало псиной и чем-то еще, более гадким.

– Тот, что постарше, – Ванюто. Он по-нашему совсем не понимает, – сказал Зуев. – Дмитриев помоложе, он немного балакает.

Кто из лопарей был старше, а кто – моложе, Леонид не смог бы отличить. На его взгляд, оба выглядели одинаково.

– Когда были у барака, в какой день? – спросил Леонид. – Кого там видели?

Лопари непонимающе переглянулись, один другому что-то сказал по-своему.

– Не были они у барака, – сказал Зуев с досадой. – Ну, может, и были, но не тогда.

Леонид и без того был в дурном настроении, а тут и вовсе вскипел.

– Так какого… – начал было он взвинченным тоном, но тут экскаватор вдруг громко лязгнул по камням стальными зубами. Леонид вздрогнул, осекся.

Крутов деликатно прикоснулся к его руке.

– Погодите, коллега, не горячитесь. По-моему, местные товарищи хотят нам что-то сообщить.

– Так точно, – кивнул Зуев. – Дмитриев, расскажи товарищу следователю, что мне рассказывал.

Один из лопарей заговорил по-русски. Медленно, с трудом подбирая слова, он поведал, что на днях они вдвоем ехали по тундре на упряжках в сторону Кильдинского погоста. Вдруг заметили в отдалении дым, повернули туда, где горел костер. Когда подъехали к костру, увидали трех человек, которые жарили на огне мясо. Лопари подошли поздороваться и спросить, нет ли у тех людей водки. А те вдруг выхватили обрезы, но стрелять не стали, только обоих связали. Потом велели везти их в Мурманск. Сами, однако, до Мурманска не доехали, велели остановиться неподалеку от Колы. Дальше они пошли пешком. А тот, что у них главный, сказал лопарям ехать обратно в тундру и о том, что было, помалкивать. Страшный очень, как бы и не человек. Его куйва пометил, сердце забрал, дал взамен звериное. Теперь он тоже как куйва.

– Куйва? – непонимающе переспросил Леонид. – Кто такой куйва?

– Это, значит, ихний злой дух, – пояснил Зуев. – Не то леший, не то упырь.