Андрей Павленко - Линия ночи

Практически же, я сжег это гнездо менее, чем за десять секунд. И ждал, пока они умрут в огне, слушая их крики… Старики, самки, дети… Плоть горела, как бумага, от этого огня спасения нет… Все пещеры, эти паутины переходов и гроты – они вспыхнули вмиг! Все сгорело, расплавилось. Вершина горы осела, растаяла, словно сахар…

Мальчишка, прищурившись смотрел вдаль, на белесые клочья облаков.

– Это жестокая мера. – Раздельно сказал я.

– Жестокая? – Дайрон медленно перевел взгляд на меня. – Да, ты прав. Но вынужденная. Я позволил им быть с людьми, получив взамен уверения в вечной признательности и клятвенное обещание никогда, ни при каких обстоятельствах не приносить людям вреда… – Он печально усмехнулся. – Один за всех и все за одного.

– Но мало ли что! – не отступал я. – Наказывать всех за проступок одного… Или дети врагов народа наши враги?

– Я не чиновник, которого можно подкупить взяткой или уговорить! – отрезал Дайрон. – И не торговец рыбой! Я не меняю условий из-за прихотей или эмоций, а лишь слежу за их выполнением. И наказываю или награждаю, если есть необходимость! Круговая порука была одним из обязательных условий.

– А если бы ты сам нарушил договор? – не отставал я. – Что тогда? Они бы выжигали твое гнездо? Коммуналку на Крещатике?

– Их старейшины пришли ко мне с просьбой, – сухо сказал Дайрон, – а не наоборот. И впервые за много, очень много лет я первый, кто позволил им жить на поверхности! Требуя взамен лишь одного.

– Торг здесь не уместен… – пробормотал Миша, массируя затылок. – А как ты узнал, откуда были эти двое?

– Я вообще много чего знаю, – сухо сказал мальчишка.

– Но Гарри… Выходит, ты спас его? – я остро глянул на Дайрона.

– Так выходит. – Согласился он.

– А те люди, которые умерли в больницах? Спустя несколько дней? Почему ты им не помог?

– Когда я вернулся, все было уже кончено… – медленно сказал Дайрон. – Я опоздал. И не успел никого спасти. Гарри повезло.

Я не всемогущ и не всезнающ, к сожалению. Единственное, что я мог тогда, сразу, – это попытаться потушить пожар сразу после взрыва, и поглотить остаток радиации… Ценой собственной жизни… – Он тяжело покачал головой. – Извини. Я решил, что жизни тех людей не стоят моей.

– Как – вернулся? – не понял я. – А сколько же тебя не было?

– Месяц. – Дайрон твердо посмотрел на меня. – Сразу после уничтожения Юго-Западного Гнезда, я вернулся обратно, и обнаружил, что прошло почти тридцать дней.

– И в чем причина задержки?

– Не знаю, это до сих пор загадка для меня… Возможно, из-за того взрыва, я ослабел и… Не знаю.

Дайрон вздохнул. Вздох получился каким-то особенно человеческим.

– Но можно было хотя бы облако вернуть, не знаю, осадки там, и так далее… Что-то же можно было сделать? – наступал я.

– Можно, но я не стал этого делать!

– Почему?

– Потому что уже сделал все, что мог! Взрыв реактора во время испытаний – в силу несовершенства конструкции или человеческого фактора – лишь одно из возможных последствий! И я туда не вмешиваюсь, как не вмешиваюсь в войны или грабежи. Ты же не вмешиваешься в драку муравьев в аквариуме, хотя следишь за ними, и кормишь.

– Мы не муравьи, – возразил я.

– Это не оскорбление, а лишь аналогия, – отмахнулся Дайрон.

– А как ты узнал про реактор? – спросил Миша.

– Можно, я оставлю твой вопрос без ответа? – Дайрон откуда-то достал крошечную табакерку, доверху наполненную белым порошком, и взяв щепотку, посыпал себе руку. Порошок таял, впитываясь в кожу.

Некоторое время мы молча глазели на это. Хорошее завершение разговора.

Он что, наркоман? И ведь употребление наркотиков ему ничем не грозит, ни сроком жизни, ни заключением!

– Это сахар с солью в пропорции один к одному, – с закрытыми глазами произнес Дайрон. – Можете попробовать, если не верите.

– Зачем? – спросил Гарри.

– Этот вкус преследует меня всю жизнь, – непонятно ответил Бог.

* * *

Закрыв глаза, Дайрон сидел на диване.

Я – в своем кресле, напротив Михаила.

– Ну и дела, – негромко сказал он мне.

– Что тебя смущает? Пункт назначения? – уточнил я.

– Информация, полученная по пути. – Миша скрестил руки на груди, и посмотрел на меня.

– Да уж. – Три последних часа, в течение которых Дайрон показал нам изнанку исторических событий, дали мне немало информации.

– Черт! Выходит, я несправедливо наехал на него? – Миша задумчиво разглядывал обтекаемый потолок. – Меня что-то иногда несет, не могу держать себя в руках…

– Боишься заслуженной кары? – съязвил я, помня о его недавних выпадах.

– Да нет… Не такой уж он и страшный, как хочет показать! Но Чернобыль… – Миша по-стариковски приложил ладонь к щеке и покачал головой, – кто бы мог подумать!

– Да уж. – Снова сказал я.

А что тут скажешь? Если бы не Дайрон, вряд ли мы с Михаилом разговаривали сейчас – огромное облако смерти накрыло бы собой территории трех стран, забрав миллионы человеческих жизней.

Из-за двух выродков. И неведомого заказчика, если таковой вообще был…

– Не пойму только, зачем это им понадобилось? – словно прочитав мои мысли, произнес Михаил. – Каков ожидался результат?

– Провокация. Смерть. Пиар. Что угодно. – Я прислонился щекой к холодному стеклу иллюминатора. – Кто ж знает!

– Это верно… – Миша вздохнул, невидящим взглядом смотря перед собой. Кого он видел? Свою жену? Или дочь?

Спрашивать я не решился.

Неужели он сорвался из-за них? Или тут было что-то еще?

– А ведь это же СССР… Мощная передовая страна с тотальным контролем. – Миша чуть развернулся в кресле. – КГБ работало как часики. И не только КГБ. Никакие ЦРУ в подметки не годились. Финансирование, техника. И такое прямо под носом! Что ж тогда говорить про сегодняшний день!

Я пожал плечами.

– Я уж не помню, но вроде бы уже в восемьдесят шестом все начало приходить в упадок – дефицит, очереди…

Миша кивнул:

– Никто не работает – а план выполняется;

– План выполняется – а в магазинах ничего нет;

– В магазинах ничего нет – а в холодильниках всё есть;

– В холодильниках всё есть – а все недовольны;

– Все недовольны – но все голосуют «За».

Он усмехнулся.

– Да, было и такое. Но государственный аппарат в лице спецслужб работал должным образом!

Я хмыкнул.

– Смешно.

– Смешно… Но все-таки, я так и не пойму, – Миша наклонился ко мне поближе. – Он-то в конце концов кто?

– Бог. Он сам особо не афиширует этого, но по крайней мере, так утверждают последние результаты соцопросов! Да и мне бы хотелось, чтобы это была правда. Круто, представляешь, это ж тебе не с Брежневым фотографироваться! Что, не понял?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».