Денис Басацкий - Подвиг. Повесть в 7-ми актах. Чревоугодие

«Во мне нет ничего святого, дабы называться « хорошим человеком » . Моё тягостное бремя заключается в попытках дожить остатки своих лет в затворничестве, вдали от суеты мегаполиса и пятничных посиделок под рюмку водки на столе. Но разве я достоин, чтобы надо мной потешались никчёмные людишки?».

Запах собачьей каши. Пожалуй, в жизни нет еще более отвратительного аромата, чем та бурлящая жижа из гречневой крупы, ливера и куриных потрохов – лап, пупков и заветренных сердечек, томившихся в эмалированных вёдрах возле печи. Еще с вечера мужчина бережно накрыл кухонную утварь марлей, дабы изба полностью не пропиталась вонью, но все же, тот запах, казалось, уже точно въелся в окружающую действительность. Куриные кавалеры с алыми гребнями и налитыми сережками на подбородках, что не попали в потребительскую корзину на завтрак по чистой случайности, надрывались и будили всякого, кто еще посмел залёживаться в кровати. Горлопанили без всяких стыдливых ощущений. Между тем, настало четыре утра, а значит, нужно постепенно приходить в себя и подниматься, чтобы успеть хоть что-то сделать к первой зорьке. Жизнь в частном секторе протекает не спеша, оттого и утро начинается намного раньше, чем у всякого обладателя квадратных метров в хрущёвских застройках. Но сначала, необходимо разогреть омерзительный собачий провиант.

Мужчина приподнялся с кровати, держась на вытянутой руке за железную рейку изголовья, и, поочередно свесив ноги с пружинной сетки основания, обулся в теплые клетчатые тапки. За ночь дом выстудили первые осенние холода, потому металл хорошенько накалился и больно обжигал кожу, если прислонишься телом дольше, чем на несколько секунд. Но несмотря на очевидные минусы, мужчина не спешил менять своё ложе. Кровать советского образца – времен его армейских будней, когда он находился молодым и только нащупывал себя среди огромного мира возможностей, но вместе с тем, уже имел четкую жизненную позицию. Он всегда прав в любых вопросах и несмотря ни на что. А ежели кто сомневается, то непременно стоит разубедить человека в его великом заблуждении. Надавить, поднажать кое-где, но спуску не дать категорически. Такими вот нехитрыми методами и ударом в челюсть старшему по званию, мужчина навсегда закончил с военной службой, чудом избежав дисбата. И еще более закалил свой несгибаемый характер. С тех самых давних времен он продолжал любить порядок, жизненную стабильность и ту старую железную кровать, на которой нормальный человек за одну лишь ночь заработает хронический остеохондроз.

Укутавшись в пятнистый бушлат, мужчина тихонько отворил скрипучую дверь и вышел на крыльцо, быстро закрывая ее обратно, пока остатки тепла хозяйского дома окончательно не вырвались наружу. Он любил вдыхать утренний осенний воздух, когда природа все еще обреченно борется с наступлением холодов и так же безоговорочно проигрывает, выдавая относительно теплые часы, разве что к полудню. Практически весь ближайший лес давно скинул с себя яркие зеленые сарафаны, пропитался серостью и как бы даже начал тянуться стволами друг к дружке, чтобы всем вместе согреться и переждать наступающую зимнюю хворь. Лишь стройные ряды хвойных, переливающихся оттенками малахита и нефритовых бусин, стояли особняком от всех прочих, но в знак солидарности, грустно покачивали душистыми кронами. Есть в тайге что-то такое, величественное и сильное, с чем совершенно не хочется спорить. Если ты приходишь в лес с добрыми намерениями и открытым сердцем, то и получишь сполна – крышу над головой, тепло дубового костра и мелкую дичь, что сама попадется на ужин. Ну а про тех, кто браконьерит, занимается незаконной вырубкой и оставляет мусор после шашлыков, и говорить не приходится – в случае чрезвычайной опасности точно сгинут и поминай, как звали. Так по крайней мере свято верил мужчина, почитая силу природы и никогда не желая себе другой участи, нежели доживать свой век в деревянной лачуге, поближе к первозданной чистоте.

Мужчина ступил на огородную дорожку – земля осталась неподвижной и даже не заметила его присутствия, настолько сильно схватилась холодом за ночь, что согласно его личным наблюдениям, означало появление скорых осадков из первого снега. Он прошелся вдоль двух теплиц для овощей, поправил сетку курятника, что постоянно гнется по ветру, и завернул налево, где располагалась настоящая русская баня. Набирая полные руки сухих дров из поленницы, мужчина складывал их аккуратными штабелями таким образом, чтобы унести за один подход как можно больше. Из нескольких поленьев торчали острые щепки, что впивались в предплечья и царапали грудь, но разве они могли причинить боль настоящему мужчине? Мужик и называется таковым, чтобы терпеть всякие невзгоды, гордо стиснув зубы. Как бы тяжело не приходилось, невозможно подумать, чтобы подлинный мужичок сдался перед обстоятельствами и свернул с намеченного пути. «Иначе никак, не полагается. Каков тогда смысл в кожаных мешках, что болтаются при ходьбе?». Быть может, нежелание возвращаться за новой порцией дров вызвана всего лишь банальной ленью, а не высокими убеждениями, но и она – чертовка, прекрасный двигатель прогресса. Посему, укрывшись дровами с головой и не обращая внимания на подленькие уколы деревяшек, он закрыл калитку в поленницу, медленно шагая обратно к дому по тому же привычному маршруту.

Подойдя к крыльцу, мужчина насухо вытер ноги о тряпку, кое как нащупал холодную ручку двери, и, сдвигая плечом тюль со своего пути, протиснулся внутрь. Сваливая дровишки в кучу на жестяную юбку пола подле печи, он отворил заслонку горнила, дабы закинуть парочку бревен к остывшим углям, успевшим прогореть почти полностью. Мужчина пожурил себя за недальновидность – с наступлением холодов требовалось больше жара, чем он привык, но зато, полные вязанки заготовленных дров возле бани сулили теплую зиму в комфортных условиях. Далее он ловко закрыл печь на засов, и, ухватившись за железные дужки вёдер с собачьей кашей, поставил их на конфорки. По одному, на каждую из четырех. Пока печь напитывалась температурой, находилось еще достаточно времени, чтобы совершить ритуал личной гигиены и подготовиться к тяжелому дню.

Мужчина вновь вышел из дому, направляясь к колодцу, что находился на крошечном пятачке дворового фасада – прямиком между забором и тропинкой. Обшитый деревянным срубом с треугольной будкой и цилиндрическим воротом для подъёма ведер, он представлялся воистину волшебным, как из древнерусских сказок и пословиц, что будет поить тебя до нескончаемых лет, лишь относись к нему бережно и не плюй почём зря.