Елена Усачева - Дети страха и другие ужасные истории

Нинку подбивало спросить про шоколадки. Кто все-таки начал. У нее было подозрение, что вредная кудрявая забежала вперед. А шрам – это уже так, отмазка. Кто в детстве не бился головой об батарею? Она знала девчонку, которая ухитрилась на кухне свалиться с табуретки, грохнуться на трехлитровую банку и распороть себе попу. Еще и вареньем из банки, что доставала, облилась. Вот это шрам. А другая девчонка поскользнулась в ванной и обрушилась на бачок унитаза. Зубы разбила передние. Потом еще хромала. Тут не захочешь, а засмеешься.

Кудрявая уже намыливалась бежать дальше. Мир для нее был несправедлив, а люди вокруг жестокие вурдалаки. Ей, нежной снежинке, было с ними неудобно. Чего время тратить? Тем более сама Лана послала. Куда-то.

– Можно исправить, – в спину кудрявой бросила Нинка.

А вот интересно, Лана – она злая или просто так делает зверское лицо? Может, она детей не любит? Или у нее зуб болит? Бывает, нерв шалит. С ним кого хочешь не полюбишь.

Кудрявая опять встала. Смотрела, словно ее сухариком обделили.

– Это как?

Значит, заинтересовалась.

– Завтра после завтрака приходи сюда же в своем самом красивом платье.

– И что? Фотографироваться будем?

С фантазией у кудрявой было не очень.

– Мы похороним твои проблемы, и ты будешь как новенькая. Если, конечно, не захочешь быть как старенькая.

– Не захочу! – взвизгнула кудрявая. – А ты не обманешь?

– Не, мне за это заплатят.

Кудрявая настроилась бежать, последние слова ее затормозили.

– В смысле? – грубо протянула она. Посмотрела недобро. Вот так неси чудо во вселенные. Ты им – берите, а они тебя одаривают такими взглядами. Могут еще и палку достать.

– Мир становится лучше – чем не плата за работу? – мрачно произнесла Нинка. И если кто-то будет спорить, что не лучше… впрочем, ладно. Завтрашний день все покажет.

Кудрявая побежала, но меленько, продолжая сомневаться.

– А тебя как зовут? – остановилась она на крае площадки.

– Катя, – как можно приветливей улыбнулась Нинка. – А тебя?

– А меня – Таня! – обрадовалась кудрявая.

– Пося – имя или фамилия?

– Не знаю, – уже на бегу ответила кудрявая. – Его так Лана сразу звать стала.

Лана… имя кругло ложилось на язык. Как шарик.

Кудрявая Таня убегала. А не кудрявая не Катя стояла и смотрела ей вслед. В этом что-то было – знать, что ты больше никогда не встретишь человека. Никогда. Две недели, и это все можно будет забыть.

На площадку потянулись танцоры – здесь начинался послеобеденный кружок народных плясок. Надо было уходить. Ноги сами собой понесли к корпусу. Но уже на подходе Нинка поняла, что так просто сюда идти не стоило. Вот совсем не стоило. Потому что ее ждали. Тинтин. Чуб вверх, подбородок выпятил, губы распустил. Морально подготовился разбить врага. В пух и прах. Чтобы мокрого места не осталось. И еще как-то. Финальный выстрел в голову для верности.

– А ты чего всем треплешь, что я вру?

Тинтин выглядел озабоченным. Даже как будто ссутулился. Груз забот давил. Еще аллергия эта. В радость, конечно, от такого не впадешь.

– А ты не знаешь, Пося – это сокращенное от чего? – спросила Нинка и почесала укушенную коленку. Июнь, комаров море. Еще и окно по вечерам оставляли открытым. Гудело потом всю ночь, не спрячешься.

Тинтин задумался, задрал голову.

– От постной морды.

– Интересная версия. – Нинка содрала кожу и расчесывала уже кровь. Было приятно. Не все ж комарам эту кровь пить, пускай так просто прольется. – Может, от фамилии? Постников какой-нибудь.

– Еще он может поститься, – выдал версию Тинтин. Нинка удивилась, что он знает такие слова. А ну как и сам постился вместе с семьей? Чур меня!

– Мелкий для этого, – качнула головой Нинка и устало выпрямилась. – Хотя кто его знает, мелкого. Лопату найти можешь?

– Зачем? – От резкого перехода темы Тинтина качнуло.

Нинка подошла к нему вплотную.

– В жизни все можно исправить. Говорят же – начну новую жизнь с понедельника. Мне завтра утром нужно.

– Завтра не понедельник, – Тинтин перешел на шепот.

– Новую жизнь можно начать в любой момент.

– В смысле?

– Тут главное удачно избавиться от старой. Если ничего не отпускать от себя, ничего к тебе и не придет.

– Совсем дурная? – разозлился Тинтин. Интересно, когда он поймет, что с Нинкой лучше не связываться? – Еще раз скажешь, что я вру… Или еще чего выдумаешь…

– А ты говоришь правду?

– Ты же сама трепала!

– До завтрака сможешь лопату найти? Мы как раз успеем все подготовить.

– Что?

По лицу Тинтина было видно, что его клинит. Сейчас искра пробивать начнет.

– Ты хочешь все исправить?

– Ты ненормальная?

– Давай за корпусом. За час до подъема. Завтра.

– А тебя не Катя зовут? Я звал, звал, ты не откликалась.

Самое время было сказать, что ее зовут Саша. Или Женя. Нинке нравились «мужские» женские имена. Но на сегодня было достаточно. Пускай Тинтин уже сам поднапряжется и что-то сделает. А то что это ему постоянно на тарелочке все подают.

– Или Катя? – В голосе Тинтина появилась робость.

Нинка развернулась и зашагала к клубу. По дороге к нему густо рос чубушник. Цвел заливисто, по всем веткам. Нинка согнула одну. Она звонко сломалась. Неприятный запах сладости и ванили ударил в нос. То, что нужно. Завтра ей потребуется охапка. И еще простыня. Избавляться от прошлого, так помпезно.

Она легла с установкой проснуться в семь. Иногда такие приказы помогают. Тут лишь бы самой все не испортить.

Утренний сон коварен. Даже если проснулся и решил всего на секундочку прикрыть глаза, ну так, чтобы последние сны с век снять, все, пропал, на час провалишься. Поэтому Нинка, понимая, что сейчас улетит, как проснулась, сразу спустила ноги с кровати.

За окном вовсю работало солнце, надрывались птицы. Хороший день. Подходящий для свершений. И ровно семь. Как по заказу.

В такой ранний час не спала уже половина палаты. Из тех, что «добирают» недосмотренное, ворочаются, прислушиваются к действительности, оглядывают окрестности, не изменилось ли чего за ночь. И здесь главное – не поймать взгляд. Поэтому Нинка натянула шорты, подхватила волосы резинкой, нащупала ногами шлепанцы и пошла к двери.

В конце концов в такую рань можно встать и в туалет.

Нинка миновала это славное заведение и сразу повернула к входной двери. На ночь ее запирали изнутри, чтобы никто чужой не вошел. Но сейчас она была открыта. Потому что в нее уже вышли.

Отлично! Считайте, что лопата у нее в кармане.

Нинка потянулась, прогоняя остатки ночной истомы из тела. И сразу услышала характерное цоканье. С таким красотки вышагивают на железных набойках, с таким старики идут, опираясь на палки с железными набалдашниками. Так тонкая лопата ударяется об асфальт. Умный Тинтин топал, ударяя лопатой рядом со своей правой ногой. Ау! Кто-то еще не встал? Время подъема!