Дмитрий Слай - Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

На это растерявшийся доктор сообщил, что у генерала были все полномочия, документы, идентификация в системе и прочее. Иначе как бы он вообще проник в лабораторию?

В офисе тревожно осведомились не было ли у них там (то есть, тут) утечки какого-нибудь газа, или еще чего, вызывающего галлюцинации. Ибо не было никакого генерала, и дублирующая система безопасности в офисе не засекла никаких посторонних, равно как на видеозаписи не было никого о ком говорил доктор.

Строго говоря, это была чрезвычайная ситуация, и офис обещал все еще раз перепроверить и выслать спецагента для расследования всего этого бреда.

– Но он же был, – просипел доктор, и спросил у ассистента. – Ты же его видел?

– Видел, – тихо пробормотал ассистент. – Жуткий тип. И фамилия у него какая-то странная. Дурацкая… Или сочетание дурацкое?

– Дурацкое сочетание… – задумчиво повторил доктор.

Перед глазами стояли блестки… И розовый единорог на месте председателя трибунала.

И в этот момент доктору вдруг подумалось… Бред, конечно, но теперь, спустя время, ему начинало казаться, что на протяжении всего странного общения этот таинственный генерал так басил и грохотал, так странно говорил, потому что… Его душил смех? Он пытался не заржать? Показалось, само собой.

Проверяющий из департамента прибыл менее чем через сутки. Это был явно один из тех отравленных секретностью чиновников, который априори подозревал в предательстве всех и каждого, а в нагадившей ему на колесо машины дворняге видел однозначный заговор враждебных сил. У таких на лбу всегда было написано: «Необходимо, чтобы все было по правилам. А значит, не было вовсе».

Этот тип с порога принялся задавать вопросы, подозрительно таращиться в глаза, всем своим видом показывая, что не доверяет ответам, с мрачной физиономией изучать записи с камер, расплавившиеся в мутные пластиковые комки шприцы с загадочным образцом загадочного генерала. Забавно, ни блесток, ни перламутрового сияния в образцах не сохранилось ни грамма.

Затем проверяющий затеял допрашивать каждого сотрудника лаборатории в отдельности, дабы выявить, очевидно, имеет он дело с их заговором и изменой, либо с массовой галлюцинацией, навеянной опять-таки изменой и заговором.

Однако, все это вскоре перестало иметь значение, потому что испытуемые со стандартным препаратом начали благополучно умирать (что, собственно, и ожидалось), а вот те, кому вкололи то что приволок таинственный генерал…

Они начали орать.

Они вопили как резаные, выли, они выдирали капельницы, катались по полу и бились головами о стены.

Когда это началось, доктор, вырванный ассистентом из восхитительного общения с проверяющим, прибежал в лабораторию и посмотрел на экран, демонстрирующий внутренности одного из боксов.

– Что это? – испуганно проблеял ассистент. – Они сходят с ума?

Доктор долго глядел на бьющееся на полу бокса и страшно вопящее безликое тело, а потом медленно пробормотал:

– Может быть. Но даже если и так, они сходят с ума от боли.

Маячивший поганой тенью за спиной проверяющий тоже посмотрел на экран и выдал:

– Вам придется отвечать на многие вопросы, доктор.

– Да, – согласился тот. – В том числе и самому себе. Осталось только узнать хотя бы один ответ.

И тут, повинуясь невнятному импульсу, он нажал кнопку и вывел на экран изображение из последнего бокса – того самого, где находился безногий.

Как ни странно, безногий лежал на койке совершенно неподвижно. Он не метался, не пытался вырвать стягивающие ремни и капельницу, ничего.

– Он умер? – осведомился проверяющий.

Доктор посмотрел на показатели монитора.

– Нет, живой.

– Тогда почему он не двигается? – удивился проверяющий. – Остальные вон как…

Доктор долго смотрел на монитор жизнедеятельности, потом снова на экран, показывающий происходящее в боксе, и, наконец, сказал:

– Потому что ему больнее, чем другим. Это та стадия боли, в которой… Черт, мне даже страшно представить себе что это за стадия. Введите им обезболивающее, – приказал он ассистенту.

– Уже, – отрапортовал ассистент. – Всем ввели максимальную дозу. Судя по показателям, обезболивающее на них просто не действует. Никак. Повышение дозы может оказаться летальным.

– Тогда вводим их в медикаментозную кому, – решительно приказал доктор. – Подготовьте препараты.

Однако, медикаментозная кома не состоялась. Все испытуемые скончались еще до того как медики успели подготовить процедуру. Все. Кроме безногого. Ему ввели препарат, но… Он явно не подействовал.

Безногий все так же лежал на кровати, в позе напряженной, вытянутой, словно готовясь изогнуться дугой и не имея сил на такое действие.

Но доктор не был бы тем самым доктором, если бы не умел интуитивно, на уровне рефлексов, вычленять главное в любой критической ситуации. Среди всей этой дурной фантасмагории – от прибытия загадочного фальшивого генерала с загадочными жуткими образцами до последствия сего происшествия – он четко для себя сформулировал приоритеты. Вернее, не сформулировал даже, а отреагировал как кошка реагирует на посторонний шум, а жаба на движение.

– Образцы! – заорал он на подчиненных. – Быстро!

– Но… они самоуничтожились, – проблеял один из ассистентов. – Шприцы же были…

– Черт, я знаю! – рявкнул доктор. – Образцы крови, тканей, спинного мозга, всего. Взять образцы у всех. Я хочу знать, что именно он приволок.

И образцы бы, разумеется, взяли, но в этот момент…

– Что это? Пожар? – мрачно поинтересовался все еще путающийся под ногами проверяющий.

И в самом деле, вокруг зазвенело, заверещало, замигало красным.

Дымом, вроде, не пахло. Да и не могло пахнуть – в лаборатории где даже сортиры были герметичны. Поэтому доктор сверился с показаниями мониторов и как-то совершенно не удивился, обнаружив, что, согласно датчикам, горит в тех самых боксах, где только что умерли отравленные генеральским зельем подопытные. О том, что в других боксах умерли подопытные, отравленные его собственным зельем, доктор как-то даже не задумался.

Он нажал на клавишу и уставился на экран, ярко и красочно демонстрировавший то, что творилось в одном из боксов.

Тело горело. Горело, правда, только тело, все остальное, присутствовавшее в боксе, не занялось и даже не закоптилось. Яростно стуча по клавишам, доктор мог удостоверится, что во всех остальных четырех боксах происходит в точности то же самое.

Врубилась система пожаротушения и принялась поливать содержимое боксов огнеборческой жижей из сопел под потолком. Буквально через минуту все было кончено. Дым, пар, последствия огня и борьбы с ним медленно оседали перед глазами изумленных исследователей.