Сергей Шевалдин - Артинский ярус. Круги на поверхности. Апокалипсис сегодня

И быстро рассказала о ситуации, перемежая русский язык с башкирским. Добавила лишь: – Это ж такие твари, которым чуть дай слабинку, так и раком тут же поставят…

Пошарились по карманам убитых. Набор у каждого оказался стандартным: пистолеты, китайские ножи, сигареты, зажигалки и документы – паспорта или справка о недавнем освобождении. Телеса трупов специально осматривать не удосужились, но татуировки и без досмотра вполне наглядно синели на каждом мертвеце. В паспортах прописка – Красноуфимск.

Посовещавшись, парни с Большеустьикинска порешили, что раз уж в поселке создается халифат, то нужно оперативно сообщить, что красноуфимские «синие» претендуют на халифатскую территорию. Но трупы везти на курултай не следует, покойников и без того насмотрелись достаточно, а проще вывезти их в дальний овраг. А на въезде в санаторий обязательно нужно поставить караул. И немедленно. Выделили трех бойцов и «Газель» с пулеметом. Менять караул надумали вместе со сменой поста на свороте в поселок. Проверили связь, придумали позывной и посчитали, что инцидент исчерпан.

– А трофеи вам нужны? – поинтересовались у Андрея с Федором.

– Ну, оружия у нас самих достаточно, но только вот нет кое у кого привычки с собой его носить, а прочее… – Федор пожал плечами и плеснул водки в стопку, а Андрей решил осмотреть технику налетчиков. Во всех «лексусах», кроме «гелентвагена», ощутимо пахло мертвячиной. Видимо, красноуфимские «синие» особой привередливостью не отличались, выбирали автомобили пороскошней, вытряхивая из них тела бывших владельцев. Андрей поковырялся в бардачках, напрочь забитых купюрами и золотыми вещицами, порылся в багажниках, набитых водкой и коробками с шоколадом, но себе прибрал лишь пяток раций, обнаруженных при поверхностном обыске. И решил, что этого из обнаруженного трофейного имущества вполне достаточно.

– Вот и ладно, отгоним эти тачки в село, жмуриков – под откос, а нам еще курултаю все это докладывать, потом еще опять курултаить да курултаить, – заявили большеустьикинские «спецназовцы», – Если что – мы на связи!

Ворча, что «опять покойников таскать», вытащили из столовой дюжину трупов, закинули в багажники, вытряхнув оттуда ящики с водкой-закуской, и уехали, оставив в санатории охрану и Равиля, пожелавшего погостить у тети Флоры и пообщаться с лихими московскими ребятами.

– Вот такой у нас колхоз, – усмехнулся Равиль, – цивильный, но очень воинственный. Половина этих орлов даже в армии не служила, зато все отлично знают, как лучше надо воевать. Еще и других учат.

Тут заявилась тетя Флора с ведром и огромной шваброй и строго прошипела: – Вы тут нагадили, а убирать-то мне. Ткнула пальцем в мозги с кровью, размазанные по плитке пола столовой. Федор попытался было ей помочь как автор всего этого безобразия, но Флора сообщила ему, что пусть он в России полы моет, а здесь Башкирия. И путать не стоит. Потому что халифат!

Чтоб не гневить блистательную Флору, обустроились на веранде, где Равиль и начал рассказывать насчет особенностей построения халифата. Особенностей-то никаких и не было, но главное – независимость. От кого и зачем – пока не понятно, но потом время покажет. Равиль в прениях по постройке халифата не участвовал, потому что эти разговоры ему за день наскучили, пару деньков погостил в санатории у тети Флоры, которая, как оказалось, еще с юности была слишком уж ущербной башкиркой и вообще изначально плохонькой мусульманкой, поскольку паранджу носить не желала, и второй женой ни у кого быть не хотела, только первой и единственной. Потому Абый ее и отправил в санаторий, подальше от курултаевских ораторов. И тут дружок сагитировал в карауле на посту подежурить. Вот и подежурил, чуть любимую тетку не прокараулил. Хорошо, что Андрей с Федором вовремя в санатории оказались. А затем Равиль в лоб спросил Федора:

– А как же ты стрелять-то так лихо научился?

В этот момент как раз и Флора появилась на веранде. Пригласила в столовую – «все чистенько, сейчас и закусочку поставлю, да и тебе, Равиль, поплотнее покушать бы надо, а то за Федором с его рюмками через каждые пять минут, не угонишься. Да и курите там спокойно, и я с вами посижу-послушаю». Перебрались в столовую.

Федор плеснул в рюмки водки, не дожидаюсь, пока сотрапезники поднимут свои емкости, опрокинул дозу в глотку, порылся вилкой в мисочке с солеными груздями, закусил и закурил. Выпустил струю дыма и начал рассказывать:

– Еще в дороге хотелось тебе, Андрюха, про жизнь свою живописать. Но как-то настроения не было, да и не мудрено – без того событий хватало, было что обсудить и осмыслить. Впрочем, и говорить то про некоторые особенности моей жизни особенно не хотелось. Ну, в общем, так – я, короче, лет двадцать в первопрестольной киллером работал. Убийцей. Стрелял бандюганов и хапуг зажравшихся. Тех, кого мне заказывали. Убивал и не попадался. Потому что меня никто и не искал. Не было меня, был я этаким призраком.

– Федя, с твоим-то зрением – какой ты стрелок? Хотя результат налицо, вернее – недавно вот на этом полу красовался, – перебил его Андрей.

– Насчет зрения, кстати, – продолжил Федор. – Заметил, что у меня зрение резко улучшается. Еще в Казани это дело началось, я там в «Оптике» очков себе набрал в разных оправах, у меня ж линзы- «восьмерки» были, с детства близорукостью страдал. К докторам обращался не раз – неизлечимо, отвечали. Но уже в Казани почуял, что зрение меняется. Набрал в Казани оправ с линзами послабее: «семерочки» и еще в Уфе прибарахлился, взял даже «пятерочки». Очень уж оправа приглянулась, фасонистая такая. И пригодилось: сейчас вот та самая «пятерочка» на мне, хотя даже не предполагал, что линзы пригодятся. Не знаю что и как, но зрение радикально меняется в лучшую сторону. Прозреваю, в общем. А моя стрельба, как ни странно, началась как раз из-за моего хренового зрения. Нет худа без добра.

В начале девяностых жил я в заводской общаге. Там многие жили – и «лимита» постсоветская, и всякая наезжая публика. Весело жили и дружно. Со мной в комнатухе жил парень, армянин, и погоняло у него было Арнольд. Ну, а как еще армянина обозвать? Потому, наверное, что телосложением был далеко не Шварцнеггер. Худенький был, шустрый, верткий, но носатый. И когда армяне с азербами Карабах устроили, земляки подкинули ему идею оружие добывать. И не просто мысль такую подарили, а денег дали и всякие нужные связи. Диаспора ихняя подусуетилась. И стал Арнольд оружейным дилером. А мы с ним всячески дружили – водку пили, и прочее.

Автоматы-пистолеты добывал Арнольд у всяческих прапорщиков, которые за доллары родиной торговали, ну и оружием тоже. Оружие отправлял поездом, через своих проводников. А диаспора с ним рассчитывалась. Поэтому у нас в комнатухе всегда две-три здоровенных горнолыжных сумки под кроватями торчали, набитые «калашами». И как-то земляки Арнольду претензию выставили – дескать, оружие непроверенное посылаешь, нехороший ты парень. По такому случаю мы с Арнольдом водкой закинулись и порешили все свежекупленное непременно проверять.