Эльвира Смелик - Кот, герань и чемодан

– Он тебя бросил? – Макс сочувственно качнул головой.

– Нет.

Я не собираюсь обсуждать с котом мою личную жизнь!

– Значит, ты бросила его.

Он очень хотел начать свой вопрос со слова «неужели», но тогда бы в нем содержалось меньше сарказма.

– Мы расстались. По обоюдному согласию! – я решила поставить на этом разговоре твердую, уверенную точку.

– Ну-у-у! – нарочито театрально протянул Макс, он совершенно не верил в существование подобного исхода.

Оказывается, умеющий разговаривать кот не самое худшее, что можно представить. Есть вещи еще менее привлекательные.

– Не боишься опоздать? – по-прежнему резко и полупрезрительно спросила я. – Куда ты там собирался?

– А ты?

Желает еще позлорадствовать над моим одиночеством?

– А я иду к подруге на день рождения.

Мы разбрелись по разным помещениям, чтобы переодеться. Я не выдержала и грустно вздохнула. Раньше мне не приходилось прятаться в собственной квартире. Раньше я могла бродить здесь даже нагишом. Собственно, мне и сейчас никто не запрещает бродить нагишом, но, боюсь, это может превратно истолковать мой кот.

– Ты дашь мне запасной ключ? Не хотелось бы утруждать тебя отпиранием дверей.

Спасибо, Антонина Матвеевна! Большое спасибо!

Я вернулась домой поздно, а его еще не было, но, проснувшись утром, я обнаружила на соседней подушке сладко посапывающего огромного кота.

Я тихонечко встала. Пусть день хотя бы начнется приятно и безмятежно, а не под постоянным прицелом чужого наглого глаза. Но, стоило мне направиться на кухню, у моих ног возник черный зверь. Резво перебирая мягкими лапками, он вырвался вперед, легко запрыгнул на подоконник и посмотрел на меня с ожиданием.

– Как насчет кофе? – пошутила я.

Кот откликнулся охотно и воодушевленно.

– Если у тебя нет времени, то сойдет и растворимый. Но вообще-то я предпочитаю свежесваренный.

– А кое-кто предпочитает «Вискас» и «Китикэт», – невинно заметила я.

Мордочка кота скривилась от отвращения, он даже язык высунул, показывая, как его воротит от моих слов.

– Хорошо! Будет тебе свежесваренный! – щедро объявила я. – Только, чур, посуду моешь ты!

Запах кофе наполнил квартиру.

– Чтобы гуща побыстрее осела, надо капнуть холодной воды, – провещал с подоконника кот.

Ничего себе! Я удивленно глянула на кота.

– Откуда такие познания?

– Нельзя же целыми днями спать или смотреть телевизор. А читать неудобно, трудно страницы переворачивать, – кот продемонстрировал свою мягкую аккуратную лапку. – Остается наблюдать за тем, что делает бабуля.

Чем мне это может пригодиться?

– В таком случае, ты случайно не видел, как она готовит свой сырный пирог? Почему-то у меня не получается так, как у нее.

– Случайно видел, – гордо проговорил кот.

– Книжечка ты моя кулинарная!

Я благодарно почесала ему за ушком. Кот сладко мурлыкнул.

– Неужели это так приятно?

Он собрался, согнал с мордочки выражение удовольствия.

– Станешь кошкой, сама поймешь.

– Почему я должна стать кошкой? – возмутилась я и похвасталась: – Я веду себя примерно. Нет причин меня заколдовывать.

Кот отвернулся к окну, и весь его вид убеждал, он бы не стал больше столь уверенно от чего-то зарекаться.

Что же с ним все-таки произошло?

– А вдруг ты был принцем, и какая-нибудь злая ведьма в отместку за то, что ты отказался на ней жениться, превратила тебя в кота.

– Вполне возможно.

Коту явно понравилась моя версия, он устремил мечтательный взгляд в потолок, представляя, какими возможностями и богатствами он бы обладал, будучи принцем.

– Но тогда, – он вернулся на землю, – скорее всего, меня превратили бы в жабу, а не в кота.

– Нет, ты не прав! – возразила я ему. – Жаба – это больше подходит для женщин. Уродство вместо красоты. Для мужчин внешность не столь важна. Поэтому кот – самое то. Полностью отражает мужскую сущность.

Кот критично посмотрел на меня, а я насмешливо изрекла:

– Так что ходить тебе в кошачьей шкуре три года. Но возможно, будет достаточно поцелуя какой-нибудь ненормальной из общества охраны животных.

– Ха-ха! – надменно скривился кот, и вдруг предложил: – А сама не хочешь попробовать?

Он подставил свою мохнатую мордочку.

– Фу! Это так негигиенично! – заявила я и щелкнула его по задранному носу.

Так и стали проходить наши дни. Если раньше, занимаясь делами, я смотрела телевизор, слушала музыку или, в худшем случае, напевала, то теперь я разговаривала с котом. Хорошо, что меня никто не видел!

Он был на редкость разговорчивым животным, и я начинала предполагать – уж не превратили ли его в кота именно за чрезмерную болтливость. Впрочем, большую часть дня он оставался дома один, ему не с кем было перекинуться словом. Наверное поэтому, стоило объявиться мне, он тотчас же оказывался где-то поблизости и бесконечно донимал меня замечаниями и подколками.

Превращаясь в человека, он мгновенно исчезал из дома и где-то пропадал всю ночь. Возвращаясь, он старался произвести как можно меньше шума, но обычно я все равно просыпалась, стоило ему только зайти в квартиру. Он встречал мой недовольный взгляд безмятежной улыбкой на чуть припухших после бурной ночи губах. Со мной же он вел себя вполне добропорядочно, за исключением того, что спать предпочитал исключительно в моей постели, в ногах, а чаще всего на соседней подушке.

Я пыталась изменить это правило.

– Чем тебя не устраивает кресло? Для кота очень даже подходяще.

– Ну, пожалуйста, Настенька! Пожалуйста! – ласково пел кот. – Можно, я хотя бы спать буду, как человек!

А вести себя как человек?

– Тебе недостаточно прочих постелей? Почему обязательно надо залезть и в мою?

Нет смысла взывать к кошачьей совести! Кот выгнулся, потягиваясь, и развязно проговорил:

– В прочих постелях я же не сплю!

– А стоило бы попробовать! Для разнообразия. Или боишься, проснувшись, разорвать на клочки свою очередную подружку?

– Чего? – кот непонимающе уставился на меня, и я усмехнулась.

– Ты разве не смотрел «Люди-кошки» с Настасьей Кински? Недавно показывали.

Жалкое подобие могучей пантеры, пытаясь вспомнить, напрягло мозги.

– Конечно, зверушки там были чуть посолидней!

Кот обиженно насупился.

– А ты не боишься, что будь я зверушкой посолидней, я бы разорвал и тебя?

Я попробовала, ни никак не смогла представить его кем-то, помимо болтливого кота.

– Не боюсь. Мне это не грозит, – свысока посмотрела я не него. – Я не страдаю зоофилией.

– Я не животное! – он с несгибаемым упорством периодически напоминал мне об этом, настойчиво требуя, чтобы я воспринимала его как человека.

– Разве?

Вечерами, не отягченными превращениями, он вел себя почти как нормальный кот. Когда я садилась перед телевизором, он устраивался рядом.