Lily Alex - Судьба Вишнёвки. Зависит от НИХ

«Ну, семейная жизнечка мне предстоит…»

Орлов с трудом выбрался, отплёвываясь и поёживаясь.

«Дьявол! Энергетики – ни капли, снегу начерпался. ``Ой, простудишься! Ой, не ревную!`` Во, крутая…»

Он толкнулся в дверь. «Ох, щеколду задвинула… Энергозаслон поставила!»

Он даже не попытался выламывать дверь. «Сам же укреплял…»

Сел на крыльцо и пригорюнился.

«Ну, и замёрзну тут, к чертям собачьим,» думал он, чувствуя себя обиженным мальчишкой, которого поставили в угол. «Лучше, чем с такой стервой жить…»

* * * * *

Люси проверила Энн, поправила её одеяльце и обернулась к сыну.

Он сидел на кровати, явно спал, хотя глаза его были полуоткрыты.

Женщина осторожно легла рядом, помассировала его напряжённое тельце.

Мальчик, слегка застонав, поддался и лёг рядом, обхватив мать.

«Всё равно где,» думала она, растворяясь в ощущении счастья. «Всё равно с кем… Только бы вот так… Рядом… Сыночек мой, дитятко выстраданное…»

– Нтьёжь, бять… – пробормотал малыш, прижимаясь покрепче.

Глеб сидел на крылечке недолго.

Отворилась дверь, и высунулась Валентина Макаровна.

– Глебка! – сердито окликнула она. – Ах, ты, бандюга! Иди домой!

– Ну, вот, я ещё и виноватый… – ворчал он, хотя сердце его и плясало от радости.

Когда он входил, бабка дала ему подзатыльник и снова задвинула щеколду.

Отряхнув снег в сенцах, Глеб прошёл в дом. Олег Петрович, наливая себе под шумок, неодобрительно покачал головой, а Рон, вроде как потёр усы, скрывая улыбку.

– Сюда иди! Одёжу скидывай! – Она держала в руках бутыль с вонючей жидкостью.

– Ой, не надо… – заныл Глеб, тем не менее покорно исполняя приказ.

– Знаю-знаю, никогда не любил! – приговаривала Валентина Макаровна, растирая его от плеч до пят. – Сядь давай!

Глеб сел на скамейку, идущею вдоль этой стены печки.

«Ой, как хорошо…» мелькало у него в мозгу, уже туманящемуся от усталости и ощущения счастья. «Тепло, и ««натёрла она ноги ему маслом…«« благовонючим .»

– Одевай носки! – Валентина Макаровна неодобрительно качала головой.

– Мало в речке купался, щас чаво утворил? Люська-то спокойненько говорит: «Там дверь захлопнулась!»

– Да она…

– Не ищи в селе, а ищи в себе! – прервала его мать. – Сам говорил – с первой не заладилось, Машка от тебя сбежала, с Люськой пожениться не успели – выкидывает!

– Да я…

– Что ты? – поджав губы, Валентина Макаровна не отводила глаз.

– Не умею я с бабами… – жалобно протянул Глеб. – То, что про мои амурные похождения тут, в Вишнёвке, трепались, так вы, это, в голову не берите.

– Дурачок ты, дурачок. – Она поправила на нём свитер.

– Спать ложись – утро вечера мудренее.

– На печку, что ль?

– Альберка же уехал… Давай лезь!

Когда он забрался и, развернувшись, лёг головой к ней, женщина ласково погладила его, такое родное лицо, поправила волосы, того же цвета, что когда-то были у неё самой.

– Сыночек мой… – невольно шепнула она.

– Простите меня, – отозвался Глеб с раскаянием в голосе. – Что так получилось с Вашим сыном…

– Ты и есть мой сынок, возвернувшийся… – возразила женщина. – Не тот мерзавец, о котором судачили, а мальчик мой, которым я гордиться могу! Во мне росло это тело, его я грудью кормила, его я мыла, растирала, целовала, хоть и шлёпала иногда! А ведь золотой мальчишечка-то рос… И как свихнулся? Бог ему судья… А тебе спасибо, что пригрел мою старость. Теперь и помирать не страшно будет…

– Ну, это я гарантировать могу… – Ангел Смерти осёкся, видя, какое впечатление произвели его слова.

– А, так вот ты кто. – Она неверяще покачала головой. – Я чёй-то такое слыхала. По телевизору какая-то мадама рассказывала, как, мол, люди, когда помирают, их там любимые встречают. Я тогда, грешным делом, не поняла толком.

– Валентина Макаровна…

– Что, ``мамкой`` звать ужо не хочешь? – Она всхлипнула, гладя его одной рукой, потому что другую он прижал к своей щеке, тоже влажной от слёз.

Он целовал ей пальцы, шепча то самое слово, слаще которого нету для женщины: «Мама, мамочка, мамка…»

* * * * *

Люси почувствовала, как сын шевелится в её объятиях, просыпаясь.

А он завизжал, ударил её, вырвался. Люси рывком села.

Мальчик, затравленно глядя на неё, прижался спиной к стене. Энн прыгала в своей кровати, держась за бортики, болтая на своём детском языке, но совершенно без умолку.

– Дэээн, – прошептала женщина, протягивая руки к сыну.

– Нет-нет, – услышала она голос Рона. – Он боится посторонних.

К её изумлению и досаде, мальчик кинулся к Рону и забрался на него, как маленькая обезьянка.

– Верните мне то лицо! – выкрикнула она, едва сдержав слёзы.

– Он к вам быстрее привыкнет так, – возразил Рон. – Энергетикой вас уже не поменяешь, а земные операции потребуют слишком много времени на восстановление.

Энн всё прибавляла громкости, но вошла Валентина Макаровна, и девочка мгновенно замолчала.

– Пойди позавтракай, – обратилась бабка к Люси. – И давай, Глебка хотел на лыжах пройтись.

– А я тут причём?

– Ну, ты ж – не Машка! – Валентина Макаровна улыбнулась. – Глебка – парень хороший, не обижай его очень-то! Пообщайтесь, может помиритесь, а?

«Интересно, действительно,» подумала Люси. «А Мэри умеет ходить на лыжах?»

* * * * *

Они завтракали все вместе.

Энн, под присмотром бабушки, наворачивала и кашу и хлеб, жадно пила молоко, хватала картошку. Валентина Макаровна смотрела на неё с умилением.

– Что ж вы девку впроголодь держите?

– Врачи считают, что у неё лишний вес, – объяснил Глеб.

Дэн возил ложкой по тарелке, пока Рон кормил его. А мальчик поглядывал то на него то на Олега Петровича. Орлова-младшего усадили напротив невесты, и Люси с удовольствием разглядывала его. А он, набычившись, сидел с мрачным видом, не поднимая глаз.

– Не выспался, Глебушка? – ласково-дразняще окликнула его Люси.

– Я тебе не ``Глебушка``, – огрызнулся он, вскидывая на неё взгляд, полный досады. – Сиськи не отросли так меня звать!

Валентина Макаровна стукнула его ложкой по лбу. – Не бАлуй!

– Не бауй, не бауй! – поддержала Энн.

– Цыц за едой! – одёрнула её бабка.

Глеб улыбался, глядя на мать, но опять состроил недовольную физиономию, когда его глаза встретились с глазами будущей жены.

– А ты мою дочу обижать не смей! – Рон тоже нахмурился. – Она тебе не корова, чтоб за размеры вымени ценить!

– Ой, – Глеб поднял руки вверх. – Прошу прощения, Людмила Ароновна! Но обращение ``Глеб`` меня вполне устраивает.

– Вот так-то лучше, – проворчал Рон, подталкивая руку Даниеля. Мальчик неохотно, но сунул ложку в рот.

– Не забывай, какой ты пример сыну показываешь!

Глеб закусил губу.

– Я не взяла ни костюма ни лыж, – уточнила Люси.