Артур Кинк - Тайна лечебницы Отектвуд

Алабама, Отектвуд. Лечебница 1:20 p . m .

Кори так и не удалось ни с кем поговорить. Зато удалось заполнить все листы наблюдения в историях, отметить температурную кривую, которой сестры попускались и рисовали непонятные заборы. Подклеить анализы в нужные места.

Так же он начал свой отчет. Описал там Кристину Смит, хроническая депрессия и восемь попыток суицида. Линда Прич. Обсессивно-компульсивное расстройство и расстройство питания. Алекс Коллинз. Задержка психического и физического развития. Уильям Гарфанкл. Болезнь Альцгеймера. Дик Лессер. Биполярное расстройство. Николас Николсон мегаломания.

Он старательно переписал все листы назначений, расчертил листы наблюдения.

– На обед проходим! – раздалось в коридоре, и он наполнился шумом. Гарфанкл выбежал в одних трусах.

На обед по общей диете давали капусту с куриной кожей, и костями.

Заедая его плохо пропеченным хлебом, сестра Тисс рассуждала, что больше любит ресторанную пищу. Кори очень хотелось сказать, что эта любительница высокой кухни, сейчас объедает пациентов на государственном обеспечении, но он все еще был очень воспитанным.

– Штабная крыса! – таким возгласом встретил его доктор Фарелл после обеда. – Я шучу. Просто ты весьма хорошо справился с бумагами. Я люблю реальное общение и ненавижу писанину.

– В школе говорят, что правильно заполненная история, лучше излеченного пациента.

– Чертовы бюрократы! Ты получил свой пропуск? Мы идем в корпус Д.

Кори был так увлечен обходом, что даже не заметил, как на улице пролился дождь. Мокрая трава испачкала белые форменные брюки. Они прошли через двор для прогулок, мимо корпуса Ц и подошли к забору. Охранник приветливо улыбнулся Фареллу и открыл автоматические ворота. Здание корпуса стало совсем черным, от влаги прошедшего дождя. Все охранники были простыми и славными парнями с красными припухшими глазами и помятыми лицами, после ночных гулянок.

Коридоры были такими же, как и в корпусе Б, но уже без цветов и красочных картинок о правильном питании и профилактик инфаркта. Не было поручней вдоль стен. Здание было одноэтажным, на первом этаже были только раздевалки, посты охраны и комната для хранения уборочного инвентаря. Вся жизнь кипела в подвале. Лязгали железные замки, медсестры и медбратья так же шумели. Санитары лениво слонялись с суднами в руках и шаркали ногами. Два коридора. В одном двухместные палаты, в другом одноместные. В конце они сливались в один и замыкались постом сестры, кабинетом дежурного врача и процедурным. Лоусон сравнил бы это отделение с тюрьмой, но тюрьму он видел только по телевизору. И это не слишком походило на Оранжевый – хит сезона, который смотрела его сестра. Лоусон бежал за Фареллом по узкому проходу. За решетками палат были самые разные люди. Одни лежали, глядя в одну точку на потолке, другие кричали и метались, как животные. Третьи прилипли к дверям и просовывали свои пальцы сквозь прутья, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Час суда близок! Никто не уйдет от руки правосудия. На всех вас обрушаться горящие камни и кипящая смола. – декларировал седой, но не слишком старый мужчина. – Доктора! Ваши белоснежные халаты скоро окропит кровь! Они станут алыми! Алыми как небо на нашими грешными головами.

– Идем, Кори. Это, слава богу, не наш больной.

– Религиозный бред. – заметил Кори.

– Если хочешь с ним пообщаться, то тебе к доктору Калуум. А вот и она! Барб!

– Привет, Лео! Здравствуйте доктор Лоусон. – их поприветствовала высокая женщина с короткой стрижкой. На груди ее синего халата красовалось два бейджа. Один на имя доктора Барбары Калуум. Другой на имя сестры Ирен Эдисон.

– Снова прикрываешь эту лентяйку?

– У Ирен семейные проблемы. – ответила Барбара. Они начали разговаривать еще задолго до того, как встретились посреди коридора и обнялись.

– И она сама виновата в них!

– Эй! Кто это мочится на пол! – Барбара резко развернулась и ударила ладонью по решетке. – Барри! Немедленно надень штаны.

– Извините доктор Калуум.

Кори удивленно наблюдал, как гора мышц в шрамах отвернулась и залепетала словно ребенок.

– Еще раз увижу, скажу брату Гаррисону поставить тебе катетер. А тендер в этом году не сыграл и вазелина у нас нет. Унитаз. Мочиться. Приступай, – Барбара вновь повернулась к Фареллу, и ее грозная гримаса сменилась добродушной улыбкой. – Шварц на планерке сказал, что ты не сдал сорок историй. Почему не попросил помощи?

– Простите, генерал Арчер. Требую поддержки!

Барбара добродушно рассмеялась.

– Барбара, доктор Лоусон проходит практику, дашь ему как-нибудь взглянуть на Рафаэля?

– Да пожалуйста! Только не приноси ему библию, как бы он ни просил, Кори. Иначе он опять ее сожрет, а у него синдром раздраженного кишечника.

Кори кивнул, и они продолжили путь.

– Обычно я общаюсь с больными в палате, или через решетку. Но по правилам это нужно делать здесь. В комнате посещений. Это твой первый день, поэтому будем работать здесь.

Кори оглядел комнату. Две двери. Одна для входа посетителя, вторая для больного. Посредине металлический стол и два деревянных стула. Посреди стола массивное кольцо, через которое пропущена цепочка наручников.

Брат Гаррисон, рослый и здоровый как шкаф, вошел через дверь для больных, стянул мокрую перчатку со своей руки и поздоровался с Фареллом.

– Я уже было подумал у нас проверка.

– У меня практикант, Джо. Я хочу показать ему, как нужно работать правильно, неправильно, он и сам научится.

– Кого привести?

– Давай Дастина.

Джозеф Гаррисон кивнул и скрылся за железными дверьми.

– Алан Дастин. Посттравматический синдром. Вернулся из Сирии и убил своего соседа. Потом будет Латаша Бригс. Шизофрения. В один прекрасный день отравила пятерых своих детей и мужа, потому что решила, что они не настоящие и их подослали убить ее.

– Термин шизофрения устарел доктор. Сейчас принято использовать аффективное расстройство.

– Как розу ты не назови…– процитировал Фарелл.

Гаррисон привел молодого мужчину, совершенно безразличного ко всему происходящему. Взгляд на тысячу миль. Можно сто раз услышать, но один раз увидеть этот симптом – дорого стоит для врачебной практики. Фарелл утомился и дал Кори возможность поработать. Но как Лоусон не старался не узнал ничего, кроме его имени и личного номера. Кори вновь задумался о своей жизни. Он спокойно просыпался, ходил в медицинскую школу, в то время как ребята, вроде Алана, гибли на войне. Они засыпали под звуки выстрелов и бомбежек. Как вообще он, маменькин сынок, может понять и вылечить человека, который защищал ценой жизни интересы его страны? Он ходил сутками в берцах и смотрел как убивают его друзей, что бы Кори мог ходить в халате за пятьдесят баксов.