Екатерина Береславцева - Где ты встречаешь рассветы?

– Вот как? – он склонил голову набок. – Хотите, чтобы я провёл вам экскурсию по Арбузову?

– У вас удивительное чувство юмора, Александр Сергеевич! – рассмеялась я, вложив в свой смех максимум обаяния. – И я – в других условиях, конечно, – была бы весьма польщена вашим предложением, но увы, то, о чём я хотела у вас спросить…

– Я вспомнил! – вдруг перебил меня Милостивый. – Как я мог сразу вас не узнать!

– Серьёзно? – на этот раз пришлось удивиться мне. Неужели наше сходство со статуей так бросается в глаза?

– Серьёзней не бывает! – по его лицу пробежала тень. – Презентация коллекции Кларенс, пятнадцать лет назад, Москва, октябрь…

– Кларенс? – пробормотала я, вспыхнув. – Боже, какая же я тупица…

Развернувшись, я, провожаемая ещё более удивлёнными взглядами присутствующих, почти бегом направилась к двери. Но смыться мне не удалось – господин Милостивый оказался проворнее гостьи.

– Мне кажется, нам надо поговорить, Василиса Микулишна! – твёрдо заявил он, крепко прихватив меня у самой двери за локоть.

– Вы знаете, я совсем забыла, что тороплюсь…

– Прекрасно вас понимаю! – Он повернулся к остальным. – Господа, прошу меня извинить, срочные дела. Давайте перенесём наше собрание на завтра, часиков, скажем, на девять.

Я молча наблюдала, как гуськом, один за другим, солидные мужчины покидали кабинет директора, с жадным любопытством посматривая в мою сторону. Они даже предположить не могли, как я им в эту минуту завидовала!

Когда закрылась дверь за последним из них, я уже, подчинённая властной силе Милостивого, сидела в роскошном кресле, а сам хозяин кабинета, сложив руки на груди, нервно вышагивал перед моими глазами.

Я молчала, кляня про себя бронзовую девушку и собственное любопытство.

– Значит, Василиса… – бородач, наконец, угомонился и опустился в кресло напротив меня.

– Значит, Василиса, – согласилась я.

– А раньше у тебя другое имя было…

– Разве мы перешли на «ты»? – я подняла брови, всё ещё пытаясь сохранить самообладание.

– Давно. Пятнадцать лет назад.

– Много воды утекло с тех пор, – пожала я плечами. – Кстати, вам очень идёт бородка. Просто другой человек.

– Только не говори, что ты меня не узнала!

– Скажу. Хотя вы, кажется, в этом сомневаетесь.

Он помолчал, не сводя с меня пристального взгляда.

– Чай, кофе? Когда-то ты пила только чай… без сахара.

– А ещё на память жалуетесь! – усмехнулась я. – Кофе и покрепче. Две ложки сахара.

Он сорвался с места и, в два шага пробежав кабинет, распахнул дверь. С той стороны двери послышался женский писк. Любопытство – не порок.

– Светлана, две чашки кофе с сахаром и сообрази на свой вкус ещё чего-нибудь.

Когда блондинка, исходя любопытством, вплыла с подносом в кабинет, мы с Милостивым спокойно сидели друг напротив друга и молчали.

– Ваш кофе, Александр Сергеевич! – проворковала Светлана. – Вот тут печенье, бутерброды, сыр… Ещё что-нибудь нужно?

– Дорогая, нам ещё что-нибудь нужно? – с лёгкой усмешкой обратился ко мне хозяин.

– На твоё усмотрение, дорогой! – в тон ему ответила я.

У Светланы чуть поднос из рук не выпал.

– Тогда всё. Светочка, будьте добры, проинформируйте всех, кто там сидит, что на сегодня приём окончен. Все вопросы завтра.

– Как же так, Александр Сер…

– Завтра! – отрезал Милостивый таким тоном, что Света вздрогнула и попятилась назад. – И пожалуйста, прикройте за собой дверь как можно плотнее. Кстати, вы тоже можете быть свободной.

– Я? В каком… смысле, Александр Сергеевич? – пролепетала секретарша.

– Идите домой, Света! – махнул рукой директор.

– Х-хорошо, Александр Сергеевич…

Её походка обратно уже не была столь тверда. Выходя, она бросила быстрый взгляд на меня и вздохнула. Милостивый мне весело подмигнул.

– Завтра вся твоя корпорация будет знать, что у шефа шуры-муры с какой-то заезжей гастролёршей.

– Ты плохо думаешь о моей корпорации, дорогая! Это случится уже сегодня. Минут через пять, думаю, – рассмеялся Милостивый.

– Тебя это не пугает?

– Нисколько.

– А если слухи дойдут до супруги?

Его лицо совершенно не изменило своего насмешливого выражения.

– Тем лучше. Быстрее получу развод.

– Вот как… – Я помолчала. – В роли орудия с дальним прицелом мне ещё не приходилось бывать…

– Ты себя недооцениваешь, дорогая! – он отхлебнул из чашки. – Кофе, кстати, изумителен, рекомендую. В этом деле Светлана – незаменимый работник.

– А в каком заменимый? – усмехнулась я.

– А ты ничуть не изменилась, Василиса… – Сделав ещё один глоток, он откинулся на спинку кресла, с удовольствием рассматривая меня снизу доверху. – Так же остра на язычок, а уж про внешность и говорить нечего – высший класс!

– Это не моя заслуга, – я пожала плечами и тоже приложилась к чашке. – Действительно, неплохо. Хотя у господина Гройса изысканнее…

– Ну, ты сравнила! – он хмыкнул. – А что, мы уже и с Давидом Ароновичем подружились?

– Давид Аронович – это Гройс? – уточнила я. – Нет пока…

– Но в планах имеется… – Милостивый кивнул задумчиво. – Ага, понял. Но имей в виду, у папаши Гройса жена – грузинка…

– Александр Сергеевич, мне кажется, вы переходите границы! – холодно произнесла я, сузив глаза. – Или вам захотелось повторения прошлого опыта? Так меня не надо просить дважды…

– Стерва ты, Василиса! – он невольно потёр свою правую щёку. – Ох, и стерва!

– Вы так называете каждую женщину, которая посмела отказать вам в ваших притязаниях? – я резко встала. – Мне надоело это слушать, в конце концов. Счастливо оставаться.

– Постой!

Тоже подскочив, Милостивый схватил меня за руку, которую я попыталась вырвать, моментально сатанея от злости. Секунду спустя ещё один за эти пятнадцать лет звон от пощёчины разорвал бы воздух, но хозяину кабинета удалось отшатнуться, и моя ладонь просвистела мимо его щеки. На этот раз левой.

– Прекрати! – он тяжело дышал. – Никто тебя тут не трогает!

– О, значит это не то, что я подумала? – ядовито выплюнула я, продолжая вырываться.

Он, наконец, отпустил руки и сделал шаг назад.

– Вот видишь, я не собирался тебя обижать!

– Да что ты! – я потёрла запястье, которое жгло огнём. – А как это называется, господин Милостивый? Милость власти и силы?

– Давай присядем и спокойно поговорим, хорошо?

– Какой в этом смысл?

– Ну… – он улыбнулся, – в твоём приходе ко мне ведь был какой-то смысл?

Я молчала несколько секунд, затем нехотя опустилась обратно в кресло.

– Хорошо. Давай поговорим. Но только обсуждать мы будем дела настоящего дня, а не события минувшего.

– А это как пойдёт! – хмыкнул он, но в ответ на мой ледяной взгляд поднял руки. – Хорошо, хорошо, как скажешь!