Екатерина Береславцева - Где ты встречаешь рассветы?

– Вот и чудесно.

Я потянулась к печенью, он придвинул мне поближе вазочку.

– Благодарю.

– И всё-таки ты изменилась, Василиса, – задумчиво глядя на меня, протянул он. – Из… гм… прямолинейной простушки родилась великосветская дама, завораживающая шармом и обаянием.

– Ты всегда был мастером комплиментов… – Я отпила кофе и слегка поморщилась. – Остыл уже.

– Это дело поправимо! – оживился Милостивый. – Тут недалеко есть одно заведение…

– Нет, – отрезала я. – Не за тем я сюда пришла, Александр Сергеич.

– А вот упрямство тебе не изменило за эти годы, – сник он. – Ладно, рассказывай, чего тебе от меня надобно.

– Мне нужен автор скульптуры «Уставшая путница», – без обиняков произнесла я.

Хозяин кабинета чуть кофе не поперхнулся.

– Кто тебе нужен?!

– Скульптор, который создал эту вашу бронзовую девушку! – отчеканила я. – Я непонятно объясняю? На набережной реки Арбузовка, с одной стороны моста есть статуя сидящей девушки, которая…

– Да знаю я, знаю! – поморщился он. – Я не понял только, зачем тебе скульптор понадобился?

– Но ты его знаешь?

– Естественно! Я, если тебе известно, некоторое участие в создании этого монумента принимал!

– Потому и пришла, Александр Сергеевич. Ты можешь меня с ним познакомить?

– Сначала ты объяснишь причину своего интереса, а потом… Что это?

Предполагая такой ответ, я уже подготовилась – быстро пролистав фотографии в своём телефоне, я открыла нужную и протянула мобильник Милостивому.

– Ну и? Что нового я должен тут увидеть? – он перевёл взгляд со снимка на меня. – Хотя постой-ка…

Я следила, как менялось выражение его лица, когда он с придирчивой внимательностью вглядывался в фотографию. Удивление, оторопь, недоверие…

– Это совпадение, – наконец, выдохнул он.

– Надеюсь, – мрачно сказала я. – Это я и хочу услышать от твоего скульптора!

– Обещаю, именно это и услышишь! – он бросил взгляд на часы. – Если мы с тобой поторопимся, то уже сегодня обо всём узнаем. Думаю, немного времени у нас ещё есть.

– А что, по вечерам господина художника отвлекать нельзя? Или он уезжает куда-то?

– Нельзя и уезжает… – туманно объяснил Милостивый, поднимаясь. – Идём.

Лачуга – а другого слова к этой жалкой хижине подобрать просто невозможно – поразила меня полным несоответствием с образом того дома, который должен принадлежать настоящему художнику и который я в своих фантазиях нарисовала, направляясь сюда. Невысокий покосившийся деревянный домик, который, казалось, чуть тронь – и он рухнет прямо тебе под ноги. В нём не то что жить, но и просто находиться опасно.

– Ты уверен, что не перепутал адрес? – спросила я у Милостивого, не отводя удивлённого взгляда от постройки.

– Уверен, – с сомнением протянул тот. – Этот район я очень хорошо знаю, неподалёку отсюда родился… Адрес-то тот, но вот что скульптор может жить в таких условиях, я не думал…

– Я вообще удивлена, что этот дом ещё не рухнул, ему же лет триста, не меньше! – я с возмущением посмотрела на своего спутника.

– А я-то тут при чём! Ты так говоришь, как будто я мэр или глава жилищного товарищества!

– Так ты же у нас меценат, а не мэр!

– Ну, не знал я, не знал, честное слово!

– Не знал он…

Ворча, я вылезла из автомобиля, не дождавшись, когда мне подадут руку. Вблизи домик выглядел ещё более жалким и каким-то ненужным, лишним. Рядом стоящие дома, старинные особняки, кои в Арбузове встречаются на каждом шагу, тоже, казалось, не радовались такому соседству.

От парадного крыльца остались лишь две ступеньки, изъеденные временем, а козырёк накренился так, что даже приближаться к нему было боязно.

– Надеюсь, не рухнет? – пробормотал Милостивый, подойдя к двери и опасливо посматривая наверх.

На его нерешительный стук никто не откликнулся, дом по-прежнему был тих и бесприютен.

– Никого нет дома? – предположила я. – Ты говорил, что он уехать собирался…

– Я вовсе так не говорил!

Мой спутник громче забарабанил по двери и даже присовокупил к кулаку удары ботинка.

– Как не говорил? – удивилась я. – Ты же сказал, что ему куда-то…

Мои слова были прерваны громким кашлем, который донёсся с той стороны двери.

– Ну, кто ещё там? – к кашлю присоединился густой бас.

– Антон Иванович, откройте, это Александр Сергеевич Милостивый!

В замке что-то заскрежетало, заскрипело, и спустя несколько секунд дверь слегка приоткрылась. В доме было темно, поэтому в узкую щель мне удалось увидеть только блеск чьих-то глаз и длинный хрящеватый нос.

– Милостивый? – хрипло повторил хозяин дома, опять кашляя. Болеет он, что ли?

Я немного сдала назад.

– Он самый! – Александр улыбнулся.

– А чего случилось?

– Нам поговорить надо, Антон Иванович! Впустите?

– Поговорить? – обладатель длинного носа не торопился радоваться гостям. – О чём?

– О ваших работах!

– О каких ещё работах?

– О скульптуре сидящей девушки! – не выдержала я. – На набережной. Ваша ведь работа?

– А это ещё кто? – нос повернулся в мою сторону. – Ты кто?

– Не узнаёте? – нагло ответила я на грубый тон.

– Василиса, с ним так нельзя! – тихо прошипел Александр, дёргая меня за руку.

– Со мной тоже так нельзя! – взвилась я. – Послушайте, Антон Иванович, вы же культурный человек, а позволяете себе…

Я собиралась произнести разгромную речь, но дверь внезапно открылась настежь, и моему взору в полный рост предстал хозяин дома, невысокий лысый мужичонка лет шестидесяти пяти с жидкой бородкой и трясущимися красными губами. Его глаза, спрятанные под клочковатыми бровями, жадно ощупывали моё лицо. Я почувствовала даже какое-то физическое неудобство от этого внимания, как будто не взглядом меня касались, а ледяными пальцами.

– Как тебя зовут? – спросил он, не ослабляя хватки.

– Василиса, вы же слышали!

– Откуда ты тут взялась? – продолжал допрос странный человек.

– Из Москвы!

– Вот и проваливай обратно!

Ошалев от такого хамства, я растерялась и даже не успела ничего ответить, когда дверь, подчинённая решительному движению старика, стала закрываться. Не успела я – но Александр оказался сноровистее. Чёрный лакированный нос ботинка в последнюю секунду был втиснут между полотном двери и её коробкой.

– Антон Ива-анович! – укоризненно протянул Милостивый, качая головой. – Ну что за детский сад, а? Мы к тебе с добрыми намерениями, гостинцы вот принесли, а ты!

Он поднял вверх пакет, который всё это время держал в руке, и оттуда раздался весьма недвусмысленный звон чего-то стеклянного. Вредный старикашка потянул носом.

А я ещё сопротивлялась, когда Александр предложил купить в супермаркете эту гадость!