Светлана Сбитнева - Лабиринты

Пока грелась вода, он позволил себе несколько расслабиться и отвлечься от мыслей о расчетах. За окном уже все сделалось светло-серым, стали чаще пробегать вдалеке люди. НИИ находился на отдельно огороженной территории; колючая проволока овевала массивный каменный глухой забор почти по всему периметру. Кое-где территория была заброшенной, и полуразрушенные здания в этот тихий час пугающе поблескивали битыми стеклами. Справа, за забором, хорошо была видна проезжая часть, далекие жилые дома и автобусная остановка, расположенная напротив перелеска.

Сегодняшний пейзаж мало отличался от того, что привык видеть Алексей: привычная тоска стала скрести его изнутри, и он поморщился. Надежды на будущее еще не оформились в его душе в честолюбивые амбиции, но он уже чувствовал, что не сможет удовлетвориться обычной среднестатистической жизнью. Где-то в глубине клокотало и отчаянно рвалось наружу желание чего-то большего, светлого, отличного от этих серых октябрьских будней, от этого ядовитого света электрических ламп, от нерадивых коллег и вечного страха жить не как все.

Алексей был симпатичным молодым человеком: светлые волосы, четко обрисованные черты лица, волевой подбородок, внимательный несколько равнодушный взгляд зеленых глаз делали его похожим на героя женского романа. Он не был чересчур накачан, но высокий рост и немного болезненная худоба делали его еще привлекательнее. При желании он мог рассчитывать на определенный успех у женщин, но его сердце было прочно закупорено против вторжения всякой сентиментальности. Сейчас он считал женщин лишь пустой тратой времени. Со старших классов школы он выбрал для себя другую стезю – не чувственного, а фактического знания. Может быть, все началось с того, что классе в девятом, поддавшись тенденциям времени, он пробовал все эти «шуры-муры», но ему, по его же собственным словам, не понравилось, и с тех самых пор наука обрела в его лице преданного и трудолюбивого последователя.

В чашке забулькало. Алексей насыпал прямо в чашку щепотку чая, бросил кубик сахару и помешал гнутой алюминиевой ложкой.

Следующие два часа прошли в вычислениях и перерасчетах. Он взвешивал крыс, брал кровь на анализ, вносил необходимые изменения в формулы и таблицы, проверял и перепроверял вычисления, смешивал что-то в колбах, подносил капли к микроскопу, снова вносил изменения, снова перепроверял. Лаборатория наполнилась едкими запахами препаратов, а высокий лоб ученого покрыла испарина. Наконец, он отстранился от стола и глубоко вздохнул: нужно было начинать эксперимент. Он вытащил двух крыс из клетки и поместил в специальный поддон. Потом он открыл массивным ключом железный несгораемый шкаф и вынул оттуда какой-то прибор. Все это предстояло снести в подвал, где и был установлен аппарат.

Лаборатория не имела настоящего коллайдера, но была снабжена его качественной относительно небольшой копией. Алексей (без ведома коллег) доработал аппарат, и теперь тот обладал достаточной мощностью для проведения опыта над живым существом с маленькой массой тела. Аппарат зажужжал, оживая. Алексей несколько минут следил за его подготовкой. Когда загорелась зеленая лампочка, сообщившая, что аппарат набрал достаточную мощность, Алексей вернулся за крысами. Он взял одного грызуна, ласково погладил по голове.

– Вот, Дорис, твой звездный час, – тихо сказал он. Крыса лишь радостно повела в его сторону носом.

Ученый надел специальные очки, перчатки из толстой резины, защитный халат и вошел с Дорис в помещение с аппаратом.

– Не бойся, тебе будет совсем не больно.

Крыса тихо пискнула, когда он сажал ее внутрь и закрывал герметичный люк. Потом он подошел к пульту управления и начал отсчет. Основной рычаг, расположенный в центре приборной панели, плавно подался вперед при счете «раз». Когда он досчитал до пяти, аппарат гудел так громко, что у Алексея на мгновение заложило уши. На счете «шесть» он резко рванул рычаг до упора. Гул пробежал по всему его телу сильной вибрацией, словно ток. В глазах потемнело. Свет замигал и, вспыхнув, погас. Гул превратился в визг, ученый потянулся, чтобы заткнуть уши. Снова вспышка, электрический разряд, похожий на молнию в трансформаторе Тесла, и вдруг все прекратилось. В помещении было темно и тихо. Ученый ошарашено водил руками вокруг себя, стараясь нащупать аварийный выключатель. Он стал приходить в себя и понял, что до сих пор оглушен. Он потряс головой, встал на ноги: правое ухо стало понемногу обретать слух. Наконец, ему удалось нащупать на панели нужную кнопку: комната наполнилась приглушенным светом двух длинных ламп.

Внешне следов взрыва не было: все было на своих местах. Но перебой с электричеством отключил аппарат, и теперь тот лишь жалобно щелкнул какой-то из своих перегретых частей. Осторожно Алексей подошел к люку и заглянул внутрь, но разглядеть ничего не смог. Тогда он собрался с духом и рывком открыл люк. Из отверстия тут же дохнуло горячим влажным воздухом. Алексей заглянул внутрь и едва сдержал вскрик: внутри сидели две абсолютно на первый взгляд одинаковые крысы, живые и, казалось, совершенно не смущенные случившимся.

Дальнейшее Алексей помнил смутно. Все еще оглохший после эксперимента он, как в чаду, подхватил крыс и понес их в лабораторию. Он долго их ощупывал, взвешивал, осматривал, брал пробы слюны и крови. Он не заметил, как пролетело время, и когда Настя вошла в лабораторию и положила руку ему на плечо в знак приветствия, он чуть не лишился чувств.

– Еще одна крыса? – словно издалека услышал Алексей ее вопрос. Вместо ответа он лишь неуверенно кивнул.

– А как на Дорис похожа! Смотрите, и пятно на холке, и вот, черный ус на морде. Только эта крыса словно помоложе. Как Вы их подобрали: прям Дорис настоящая и Дорис год назад. – Настя улыбнулась.

Все еще не пришедший в себя ученый с недоумением смотрел на сотрудницу: как он сам не догадался? Перемещение совершилось, но оно вернуло Дорис из прошлого, материализовало ее в настоящее!

Алексей почувствовал, как сознание его замутняется. Где-то далеко прозвучал испуганный голос Насти, у самого его носа запахло чем-то едким.

2014 год. Австрия, Вена.

Микки Карлайкл с трудом разлепил тяжелые веки и непонимающе уставился на белый потолок. Остатки сна и воспоминания прошлой ночи отдельными картинками мелькали перед раскрытыми глазами. Справа от него раздался приглушенный стон. Микки слегка повернул голову, чтобы не вызвать приступа похмельной дурноты, и не смог сдержать улыбки: рядом на его большой двуспальной кровати (пожалуй, слишком большой для его скромной квартирки а жилом районе Вены) возлежало доказательство того, что ночь прошла на ура. Длинная красивая блондинка приподняла голову от подушки и плавно, нараспев, сказала: