Наталья Тихонова - Кассандра в Тавриде

– Ну, хорошо, – немного помедлив, неуверенно ответила она, – утром попробую поговорить.

– Правда? – Таня смотрела снизу взглядом приласканной дворняжки. Александра была выше ее на голову. – Спасибо тебе. Я знала, что ты добрая и не откажешь. Ты настоящий друг.

– Ладно, ладно …

«А не такие вы и дуры!» – сделала неожиданное открытие Саша, удивленно наблюдая, как быстро успокоились две маленькие манипуляторши. Она переживала смущение и то неловкое чувство сопричастности, когда знаешь про человека нечто постыдное, но вынужден скрывать свое знание и молча выслушивать его вранье.

Через двадцать минут после беготни и суеты в поиске антисептиков и бактерицидного пластыря все успокоилось и девчонки засопели, быстро уснув в своих постелях. Только Александра не могла прийти в себя почти до самого до утра, обдумывая свое новое «приобретение».

Видимо, рабочий день у ментов начинается очень рано, поэтому выспаться не удалось. Ровно в девять на пороге появился «нарочный» и передал девчонкам приказ тотчас явиться к начальству на «разбор полетов». Поймав на себе полный мольбы собачий взгляд Тани, Александра поняла, что отвертеться от работы адвоката не получится. Пришлось идти вместе.

Под навесом за длинным столом, где обедали и проводили совместные посиделки научный персонал и волонтеры, их уже ждали. Судя по зловеще-радостному лицу заместительницы начальника экспедиции и брезгливо-недовольному Аристарха Львовича, утро было недоброе. Мужчина сидел в складном шезлонге и отстраненным видом показывал, насколько ему неприятно разбираться в возникшей ситуации. Ну не царское это дело! Служенье муз не терпит суеты. Его дело – высокий полет творческой мысли, а бытовухой должны заниматься «рожденные ползать».

«Рожденная ползать», как Цербер у врат Аида, стояла рядом. Аделаида Ивановна являла собой даму неопределенного возраста, как правило, типичного для некрасивых, но не глупых женщин. Вроде бы еще и не старая, но осознание того, что никакие эксперименты с косметикой или одеждой уже не помогут, не оставляло ей шанса быть когда-либо по-настоящему молодой. То есть – спонтанной, ветреной и безрассудной. Это экономило силы и нервы на необходимость доказывать собственную состоятельность, которая, несомненно, помешала бы отдаться полезному делу со всей своей нерастраченной страстью. Вся административно-хозяйственная работа висела на ней, и делала она ее с рвением истовым – чуть ли не религиозным.

Самое страшное для такой женщины влюбиться. Без всякой надежды на взаимность и шанса устроить личную жизнь иссушающее влечение превращает ее в фурию на страже покоя своего божества. И если в группе оказываются молоденькие пользующиеся успехом женщины, то коварство Цербера проявляется в самом красочном виде – соперничество, интриги и сплетни им гарантированы. От пламенной охранительницы можно ожидать чего угодно.

Коллектив экспедиции в основном состоял из «продвинутого» университетского молодняка, поэтому тонко отражающие суть «никнеймы» они присваивали согласно своей профессиональной специализации. Аделаиду Ивановну за глаза звали мадам Тимос – в платоновской логике «яростный дух стражей». О ее страстном желании быть полезной и незаменимой для Аристарха Львовича знали все. Дамы одержимые ревнивым «тимосом» способны на многое в соперничестве за внимание предмета своего поклонения.

Саша относилась к тому малораспространенному типу женщин, чья сдержанность в сочетании с красотой создавала ауру холодной царственности, действующей на мужчин магнетически. Она об этом знала, поэтому опасаться ядовитых шипов Аделаиды Ивановны имела все основания. Но, видимо, глупые малолетки Таня и Оля по-бабьи были вполне себе на уме и ситуацию просчитали правильно – при виде Александры Аристарх Львович расслабленно растекся на спинке шезлонга, а брезгливо-недовольное выражение лица сменилось фривольным прищуром. Всем присутствующим мгновенно стало понятно, что экзекуция с дальнейшим вынесением смертного приговора отменяется.

Но в междоусобной борьбе представительниц прекрасного пола «темная» сторона тоже не хотела капитулировать, не дав сражения. Яростный дух толкал ее к битве за признание своей исключительности в глазах кумира. Не давая соперницам забрать инициативу на поле боя, мадам Тимос ринулась в атаку:

– Мы с Аристархом Львовичем все уже обсудили, решение принято, поэтому вам, девочки, лучше по-быстрому покидать в чемодан свои вульгарные купальники и отправиться за мост на большую землю. С полицией дело мы сами уладим, огласка и потеря репутации нам ни к чему, но в деканат о вашем замечательном поведении сообщено будет. Не сомневайтесь. Пусть они там сами решают: достойны ли вы высокого звания российского педагога.

Потом, повернувшись к Александре недовольно, но сдержанно насколько смогла, спросила:

– А вы здесь зачем? Вас же там не было.

Зная о слабости своего кумира к Александре, Тимос немного пасовала. За последние десятилетия общество стало менее эгалитарным, и Аделаида Ивановна интуитивно чувствовала, что девушка перед ней стоит не совсем простая. Степень формальности во взаимоотношениях уже не была размыта, как прежде, и границы между социальными стратами приходилась учитывать.

Саша понимала, что принимать окончательное решение начальник экспедиции все равно будет самостоятельно, и тратить время на ненужную дискуссию не стала. Придав голосу предельно чувственные интонации и просительно посмотрев ему в глаза, она смиренно проворковала:

– Аристарх Львович, прошу прощения, девочки, конечно, виноваты, тут и спорить не о чем, но вам не кажется, что они и так достаточно пострадали? Прошу вас, под мою ответственность, не выгоняйте их. Пожалуйста …

Повисла почти театральная пауза, в которой отчетливо слышалось недовольное сопение Тимос. Поднимая эмоциональное напряжение, мужчина не спешил с ответом. Нервы у Тани не выдержали, и она громко всхлипнула. Добившись предельной художественной выразительности мизансцены и максимального сосредоточения на собственной персоне, Аристарх Львович, наконец, покровительственно улыбнулся. У Александры отлегло.

– Сашенька, вы действительно искренне считаете, что достаточно? – с изрядной долей иронии спросил ее величавый красавец. Но увидев, как сжалось в злобно-страдальческий кулачек лицо его заместительницы, решил несчастную женщину не добивать. – Возможно, вы и правы. Но все же я думаю, что дополнительные воспитательные меры лишними не будут. Поэтому предлагаю вам, Сашенька, как поручителю, самой определить степень их вины и лично назначить наказание для своих подзащитных. Слово за вами.